***
— Точно? Он не смотрел на тебя? — я еле сдерживал смех сейчас, когда Томас, сидя в одних трусах, открывал коробку с пиццей. — Ты серьёзно, Томми? — парень лишь вскинул плечами, — У нас на двери табличка висела, а ты волнуешь про то, глазел ли на меня доставщик пиццы, когда я отдавал ему деньги? Мне приятно. Ревновал Томми не так часто, а, может, просто пытался данного не показывать никогда, но сейчас это было весьма удивительно. Особенно, если это касалось такой пустяковой ситуации с курьером, которого мы больше и в жизни не увидим. — Туше, — он подхватил одной рукой треугольник пиццы и протянул его к моему рту, я с удовольствием принял его жест, откусив кусочек, — Что, что-то, кроме сладкого, тоже вкусно? — слишком хитро улыбнулся Томас. — Ну. Нужно же есть что-то ещё, как считаешь? — Не знаю — не знаю, — но парировать он так и не смог, так как следом съел немного пиццы. — Ох, если хоть ещё раз когда-нибудь тебя спросят что-то типа: «Почему ты такая скромная вкусняшка?»… — Том не смог сдержать смешка. — То что? Перебьешь и скажешь, что я слишком обаятельный? — Перебью, — кивнул я. — Совсем нет, скорее всего, просто хитрожопый! — Броди-Сангстер откровенно заржал и аккуратно откинулся на изголовье, закинув ногу на ногу, — А ещё я скажу, что ты просто профукал всю свою «невинность» средь каких-нибудь кондитерских лавок. С Рождественскими тросточками, я прав же?***
1 апреля 2018 г. в 13:04
Я чувствовал спиной мягкость обивки изголовья двуспальной кровати. Ни одной лампочки не горело, а свечи на прикроватной тумбе погасли уже давно и без чьей-либо помощи. От тебя пахло пеной для ванны с ароматом трав, который был больше похож на какой-то индийский чай, и детской зубной пастой с запахом клубники, я подсунул тебе такую вместо обычной — мятной. Ты ни чуть не обиделся, лишь подметил, что на вкус она отдаёт чем-то химозным, я лишь согласился, закрепив это в тот момент поцелуем. Несмотря ни на что, так становилось слаще и приятнее.
Однако сейчас ты сидишь на мне сверху, пряди твоих волос горят каким-то манящем огнём, который, будто целенаправленно пробивается к нам через тонкую щель между шторами. Я, как и ты, уверен, уже и не помню, который сейчас час, а важно ли? На тебе один банный халат белого цвета — и уже только это даёт мне разрешение на то, чтобы забыть о времени и пространстве вообще.
Своим коленом я чувствую внутреннюю сторону твоего бедра, а чуть правее — крайнюю плоть. Ты уже слегка возбуждён, хотя и кончил минут сорок назад с моей помощью. Когда мы принимали ванну. Я тянусь рукой и забираюсь ладонью под низ халата, касаюсь бедра, чувствуя кончиками пальцев короткий волосенной покров. Ещё немного, я сжимаю пятернёй твою ягодицу, а ты улыбаешься так невинно, будто тебе предложили чизкей с вишней, а не мои пальцы около твоей дырочки.
— Как дела? — с дрожью в голосе спрашиваешь ты, когда мой средний палец надавливает на одну из точек твоего сфинктера. Сейчас я лишь имею желание подразнить тебя.
— Превосходно, — моё лицо озаряет улыбка, а дыхание тяжелеет. Ты уже разработан, как и был несколько часов назад, но это совершенно не означает, что я не располагаю прав на то, чтобы поиграть. Нам остаётся только предвкушать.
Ты отводишь плечи чуть назад, а зад слегка приподнимаешь, отводишь руки целиком, уже готовый хвататься пальчиками за мои ладышки.
Нет-нет. Не так быстро, Томми. Ты чего?
— А у тебя? — с усмешкой спрашиваю я, по лицу Томаса абсолютно точно понимаю, что он на что-то рассчитывал.
Парень причмокивает губами непроизвольно, будто он реально вдыхает запах какого-то десерта, я лишь обрисовываю пальцем края ануса. Халат сверху запахнут, но виден лёгкий бугорок — ты медленно, но верно возбуждаешься снова.
— Были бы просто отлично, — ещё немного, совсем чуть-чуть, и я начну терять нить нашей «беседы».
Однако:
— Что? Что-то случилось, Том? — удивление переиграно, но вы сами попробуйте. С пальцем у чьей-то роскошной задницы.
Твоя рука скользит по моей ступне, затем идёт чуть выше, а дальше ложится ко мне на грудь, спускается вниз и замирает внизу живота.
— Отстранение? — задаю я новый и емкий вопрос, когда через секунду одеяло спадает с моего тела, а твоя ладонь касается моего члена, незамысловато двигаясь по стволу… — Томас! — шёпотом кричу я, будто это имя является самым подходящим матом в данный момент.
— Как же неудобно, правда? — с лидерским задором и риторикой спрашивает, — Тебя всё приходится готовить к чему-то, а ты, в свою очередь, промаился со мной за эти сутки всего разок… — тем не менее, можно же продолжать все активнее мне надрачивать с дурным энтузиазмом, действительно.
— Я… — язык заплетается уже сейчас, — Я и не маился, — констатация факта идёт к чертям, вся фраза превращается в какое-то бурное хныканье вперемешку с хроническим испанским стыдом, — Совсем… это было приятно. Словно поцелуи. Можно же целовать что-то ещё, кроме губ? Такое же сладкое…
Томас замирает, но не краснеет от моей фразы, его буквально передергивает. Я прекрасно чувствую, как снизу вверх, от копчика, мурашки идут смелой армией по его спине. Воспоминания нельзя потрогать, но иногда они будут касаться Вас.
— Очень сладкое? — интересуется он. Я без единого слова киваю. Рука отстраняется от члена, я недовольно шикаю. — Ну… — Томас руками упирается в матрас, а ноги его скользят вниз ещё по одному одеялу, которое сейчас находится под нами, — Я тут тоже, не на диете, — пожимает плечами он, а после спускается до конца, и его личико оказывается прямо напротив моего члена.
Моя кисть уже не там, где её Сангстер хотел бы чувствовать больше всего сейчас. Какие жертвы…
Я касаюсь пальцами его уха, начиная легонько массировать, зная насколько ему нравятся данные действия, его это расслабляет. Он буквально весит надо мной, упираясь всем своим весом через руки в кровать. Иногда, поглядывая на его светлую макушку, я наблюдаю за тем, как Томми поджимает свои губки, взглядом гуляя от моего пупка и ниже, что выглядело, несмотря ни на что, а слегка забавно. Так продолжалось секунд двадцать.
Макушка двинулась вниз, затем на моём члена парень оставил лёгкий чмок. И тут я понял, что ожидал всё, что угодно, но не это. Потом ещё один поцелуй в самом верху, ещё один, только чуть ниже по стволу, ещё, и лёгкое прикасновение к головке. Пальцы Томаса отстают от матраса, и он правой рукой слегка приподнимает уже возбуждённый член. Я в этот момент готов ускорить мгновения раза в три, ибо все уже начало казаться вечностью.
Мазанув языком по концу головки, он уплел себе в рот каплю, уже выступавшей там, естественной смазки. И снова причмокивание. Да он просто издевается…
И сейчас меня снова пробивает, когда он запускает себе в рот головку полностью и чуть больше, начиная посасывать, терзая языком уздечку. Томас выдыхает, рот наполняется его теплом, что переходит на головку, и я блаженно мыкаю. Долго ждать и страдать особо не приходится, Томми помогает себе рукой и обсасывает головку члена, лижет, смачно целует и смакует её в своём ротике, предварительно выделяя как можно больше слюны. Легонько надрачивает, что я бы данного, наверное, и не заметил, если бы в красках не ощущал его каждое движение. Несколько синих вен выступают на стволе, и он начинает очерчивать их кончиком своего языка.
— Что за блядская «Рождественская Тросточка»…? — дальше меня хватает лишь на всхлип. Но полноценного стона сдержать я уже не могу, когда он приближается настолько, а член попадает в его рот снова так, что головка скользит по гладкому нёбу. И он затягивается ещё глубже, секунд десять дыша лишь носом, затем резко выпуская и изо рта, и из ладони.
— Нет… — крутит головой Том, а я слегка уже путаюсь, коцентрируя внимание только на то, как же до чёртиков приятно, — Он вкуснее, — хмыкает, — От него пахнет мёдом, — приметил Сангстер, а я ахреневаю и вспоминаю гель с ароматом того самого мёда.
— Но ты ещё не распробовал его до конца, — смеюсь я. Томас же возвращается на уровень моих глаз к его.
— А я хочу полноценный сладкий стол, а не просто одну конфету.
Тут было и не поспорить.
— А я могу и не дразнить.
Мои руку возвращаются к нему на бёдра и притягивают к себе обратно.
— Можешь.
— Но так не столь интересно?
Том мнётся в шее и, слегка отстраняясь от меня, скидывает с себя халат полностью, который падает в сторону.
— Аргумент… — я осматриваю его: узкие плечи, слегка видные кубики пресса и тонкие руки. На бледной, как свежий холст, коже, краской разбросаны засосы: чуть красные пятнашки, которые ещё не успели сойти.
Вспоминая про то, что хотелось бы хоть что-то контролировать, я, придерживая Томаса, переворачиваю его на спину, а сам же оказываюсь сверху. Он ещё скажет мне спасибо. Ещё пару раз.
Я вижу его улыбку в этот момент и не могу сдержать свою в ответ — так было, и так будет всегда.
Томас тянется за поцелуем, я отвечаю. Прикусываю нижнюю губу и притягиваю ещё, увлекая в поцелуй так аккуратно, наслаждаясь, будто «пробую на вкус» впервые.
Поудобнее расположившись между его ног, я хватаю рукой соседнюю подушку и подкладываю под его поясницу, дабы ему и мне было удобнее. Он медленно проводит, как-то даже нежно, своей пяткой по моей спине, когда чувствует прохладу остывшей наволочки. Касаясь языком кончиков своих указательного и среднего пальцев, провожу ими по разработанной дырочки. Чуть ближе, и я ввожу головку, Том был готов и даже не дергается, а внимательно смотрит на меня. Ему тоже интересна моя реакция. Двигаюсь ещё дальше, следующим шагом — уже проникаю до конца — он выдыхает, когда я легонько надавливаю, дойдя до простаты.
Внутри влажно, гладко и просто ахуенно. Тем временем на тумбочке отложена уже распакованная пачка с защитой. На этот раз я вспомнил об этом не совсем вовремя.
— Томми… — он замечает, как я глянул на тумбочку.
— Если ты сейчас же не начнёшь делать хоть что-нибудь, мы снова вернёмся к тому, что ты будешь лежать на спине, а меня уже будет хрен остановить, — это вот была угроза, — Дилан, — реальная угроза!
— Тихо-тихо, не делай резких движений, — усмехнулся я, делая вид, что разговариваю с каким-то грабителем банка, но было смешно — сейчас это тоже шло к месту.
Я провел пальцами нежно по его чуть красным губам, и все равно немного сместился, хватая с тумбочки тюбик со смазкой, что лежал там же. Томас снова пронаблюдал за моими действиями, а я тем временем, высунув полностью член, выдавил чуть смазки на ствол, начиная её слегка распределять по нему. Коснулся ложбинки между его ягодицами, провел выше, оставляя немного лубриканта и на дырочки, вошёл снова.
Томас вдохнул через нос и рукой вцепился в моё бедро. Снова входя полностью, я спустился к нему. Рассматривая его шею, я всерьёз подумал о том, где бы ещё один засос смотрелся так же неплохо, как и все остальные. Впустив его кадык в объятия своих губ, я задвигал слегка бёдрами, а Том ухватился за мой корпус обеими руками. Его тело поддавалось на мои действия: Сангстер слегка выгибался в шее и двигался в ответ, начиная постанывать и хныкать, точно от удовольствия. Я ускорил темп, желая либо откинуться вскоре от кайфа, либо слышать его стоны, но уже в более «неприкрытом» виде — может, и всё вместе.
Да, точно, всё вместе.