There will come soft rains

— Черный дождь! Черный дождь приближается! — Монти первым замечает зловещие серые тучи, постепенно заволакивающие небо. Все как обещала А.Л.И.Е.: сначала смертоносные дожди, когда вместо воды на землю льется кислота, прожигающая кожу едва ли не до костей, затем радиация, и, наконец, смерть. Конец всему… — Все в укрытие! — яростно кричит Беллами, и весь Скайкру готов мчаться за ним как по сигналу, но на подходе к Аркадии его останавливает, хватая за рукав, Маркус: — Где Октавия? — Я думал, она с тобой. — Они оба замирают, всматриваясь в лица окружающих. Ну почему? Почему когда О грозит опасность, Белл всегда винит в этом себя? — Она отправилась в Полис, — сообщает Харпер. — Только что. Она не успела уйти далеко… Вы еще успеете ее догнать до начала дождя. Харпер резко меняет курс и направляется к роверу, Беллами и Маркус следуют за ней. Никогда еще мгновения не казались Беллами такими длинными — и словно там, на взбесившихся от злобы и ненависти к остаткам человечества небесах, время течет намного быстрее, чем у них. Небо раскисает, но пока еще молчит… молчит минуту, другую. Они еще успеют догнать О, пока она не попала под дождь. Маркус садится в ровер первым. — Беллами, Харпер... Будет лучше, если это сделаю я. Возвращайтесь в Аркадию! Маркус не считает нужным напоминать Беллами, что его обожаемая сестренка, ради которой тот готов пожертвовать многим, если не всем, по-прежнему злится на брата. И даже не из-за Линкольна, в чьей гибели Беллами вовсе не был виновен, не из-за Пайка, а скорее из врожденного упрямства, не позволяющего Октавии признавать собственную неправоту. Беллами отчаянно пытается сохранить спокойствие и выдержку, но Кейн словно физически ощущает его напряжение, тревогу и боль, замечает, как Беллами едва ли не секунды отсчитывает, словно кто-то из них способен замедлить течение времени и задержать черный дождь. …И когда Кейн отъезжает в ровере в направлении к Полису, Беллами не возвращается в укрытие, а смотрит из под навеса вслед скрывшейся машине... * * * Шум мотора за спиной заставляет Октавию обернуться. Она спрыгивает с коня и, узнав ровер Скайкру, застывает. Что на этот раз? Ее напряжение нарастает, когда разбухшие от влаги небеса испускают короткий громовой раскат. Первые капли падают на землю и, памятуя о предупреждениях Кларк, о смертельной опасности, которую таит в себе самый обычный дождь, она видит один-единственный выход — бежать к роверу и укрыться там. Секунды кажутся бесконечными, каждая из них может стать для нее спасением… или смертью. Если она не успеет. Из привычной реальности Октавию выдергивает накрывшая ее с головой тяжелая защитная ткань, через которую словно просачивается живительное тепло. Октавия не видит Маркуса, но по участившемуся собственному сердцебиению знает — это может быть только он. — Идем. — Кожа на ее руках уже воспламеняется, то ли от дождя, то ли от его прикосновений. На миг вынырнув из-под покрытия, О смотрит на Маркуса. Его темные волосы вымокли и слиплись, на лице капли дождевой влаги, но — ни единой капли крови, ни одной раны. Октавия невольно тянется к его лицу и нежно проводит пальцами по мокрой щеке, затем, прижавшись к влажной коже губами, слизывает каплю… — Это не черный дождь, Маркус, — Октавия едва ли не плачет от радости. — Это просто вода, обычная вода... Защитный плащ соскальзывает с ее плеч и падает в лужу. Маркус смотрит на их сплетенные пальцы — они мокрые, просто мокрые, на них не проступает кровавых следов. Это вода — не кислота, разъедающая плоть и заставляющая умирать в страшных мучениях. — Просто дождь, — выдыхает Маркус с облегчением. — Возможно, последний на земле… Она выпрямляется и смотрит на него сквозь упавшие на глаза мокрые темные пряди. Она мечтала увидеть дождь, когда на нелегальном положении жила на Ковчеге, когда, ожидая расправы, сидела в тесной камере. На Земле она получила несколько глотков свободы, право на выбор, на собственную жизнь, на любовь… ненадолго. Ровно до прихода Высшего Пламени, которое они с Маркусом в лучшем случае переждут в бункере, а в худшем… Думать о будущем и продолжать жить настоящим? Возможно ли это? Широкие ладони Маркуса смыкаются на ее талии, снова погружая Октавию в бездну собственных ощущений. Она кладет голову на плечо Маркуса, прижимаясь губами к его шее. Ее поцелуи смешиваются с льющимися на них с небес потоками воды, и Маркус, словно угадав ее мысли, коротко произносит: — Мы найдем способ выжить. Октавия не просто верит ему, как, будучи еще маленькой девочкой с Ковчега, верила брату. Она знает — все будет именно так. Человечество выживет. Они выживут. Их любовь — тем более.