Помешательство

Все больницы чем-то похожи: один и тот же удушающе тяжёлый запах медикаментов, нагнетающие атмосферу и будто сжимающие тебя в тиски стены, врачи и медсестры, делающие вид, что до тебя им есть дело. Все это напрягает и пугает до чертиков, и единственное здравое желание — смыться отсюда поскорее и никогда больше не болеть, чтобы больше не возвращаться. Особенно страшны детские больницы: огромные капельницы на колесах, иголки в маленьких ручках и маски, скрывающие половину лица. Что может быть ужаснее? Психиатрическая лечебница, особенно, когда ты уверен, что здоров, но никто тебе не верит. К своему несчастью, Томас оказался именно здесь среди нескольких маньяков-садистов, кучки шизофреников, парочки почти мирных старушек и мистера Джонса, разговаривающего с животными. А попал Ортега сюда прямо из-под сводов церкви своего прихода лишь потому, что рассказал другому настоятелю, как вместе с преподобным Маркусом изгонял демонов, о семье, которой они помогли. Но почему-то ни такого священника, ни семьи на самом деле не оказалось. И все подумали, что Томас слегка переутомился, и лучше бы ему немного отдохнуть. И правильно, где же лучше всего? Лечебница — отличное место спровадить подальше спятившего преподобного. В больнице Томас прошел ни один тест, поговорил ни с одним специалистом — все твердили одно: переутомление, от которого его сны казались ему реальностью. Отдых, покой, лекарства, групповая терапия пару недель — и Ортега снова сможет вернуться в строй — спасать души грешников. Однако, уверенный, что ему это не показалось, и уж тем более это не было снами, Томас чуть реально не слетел с катушек, когда пришел на сеанс еще к одному врачу. Им оказался его напарник, тот, с которым они изгоняли демонов. Но, когда Ортега его радостно позвал по имени, врач лишь удивленно приподнял брови, спросив, неужели он его лечил ранее. Томас сник, понимая, что, похоже, врачи и правда правы — ему просто нужно отдохнуть. Днем все было хорошо: прогулки на свежем воздухе, игра в гольф с мистером Джонсом, который рассказывал сплетни, подслушанные у сороки, одна из старушек пообещала связать ему носки, а пара шизофреников обожала спорить с ним насчет Бога. Один даже говорил, что общался с ним, но сейчас не слышит ничего из-за таблеток. Но ночью начинался ад: странные сны о черноглазых демонах, сеансах экзорцизма, а еще почти в каждом сне был доктор Кин, но не в халате врача, а робе священника. Томас умалчивал о этих снах, опасаясь, что из-за них его могут еще дольше продержать в этом «чудесном» месте. Сегодня у них был вечер танцев, и даже врачи принимали в нем участие — всем было весело, но не Ортеге. Главный врач клиники сказал, что у него положительная динамика — скоро можно будет вернуться в приход, продолжить привычную жизнь. Томас был рад, но он не знал, что делать со своими видениями. Что это было на самом деле: провидение господне или проделки дьявола? После праздника Ортега не мог долго заснуть, но, когда уснул, пожалел об этом. Ему снилось, будто он ходит по клинике, но она была похожа на совсем заброшенное здание: облезшая краска, ржавчина повсюду, плесень на стенах и удушающий затхлый запах. Томас толкнул на пробу одну из покосившихся дверей. Там, подвешенный за ноги на крюке, висел один из его «приятелей» Том, под ним расползался массивный клубок змей, часть которых была просто огромной, а у некоторых капал яд с клыков. Одна из них норовилась дотянуться до лица Тома, в то время как по его телу ползала куча насекомых. Глаза у него были крепко зажмурены от страха, а губы плотно сжаты. Может, он и хотел заорать, но, возможно, больше боялся, что в рот заползет одна из тварей. Томас спешно ретировался из комнаты, ущипнул себя за щеку, чтобы проснуться, но не помогло. «Может, если я найду выход из клиники, я проснусь», — подумал Ортега, вспоминая сеансы терапии по избавлению от кошмаров. За другой дверью еще один пациент, окруженный жабами, стоял в болоте. Он постепенно погружался в жижу, а вдобавок его кусали огромные москиты. Томас хотел было помочь, но как только наступил ногой в болото, сам провалился по колено, и его начало затягивать. Еле выбравшись из трясины, Ортега было потянулся к выходу. Неожиданно его окликнули: «Помоги!», но он побежал прочь. Чем он мог помочь?! Божьим словом?! Вряд ли оно бы возымело здесь силу. Впереди тянулся серый затхлый коридор, облепленный паутиной — в самом конце была огромная дверь, но почему-то Томас был уверен, что пока он не откроет все двери по бокам, пока не увидит все грани страдания других пациентов, странный полусон и это дьявольское место его не отпустят. Ортега прочитал молитву, и открыл следующую дверь. Сначала, показалось, что здесь все мило и неопасно по сравнению с другими комнатами. Старушка-одуванчик вязала огромный красный шарф, но тот постепенно увеличивался в геометрической прогрессии, заполняя собой всю комнату, удушая бедную женщину, сидевшую в кресле-качалке, из которого она не могла выбраться. А самого Томаса шарф буквально вытолкнул собой из комнаты. Еще за одной дверью оказалось целых два больных, но, к ужасу, они были то ли склеены, то ли сшиты между собой. И как две строптивые лошади, они рвались в разные стороны, от чего кожа натягивалась, лопалась и отрывалась лоскутами. Это было жуткое зрелище, но и здесь Ортега был бессилен. Он прочитал небольшую молитву об избавлении от страданий и выскользнул за дверь. От выхода его отделяла еще одна, последняя, комната. Томас надеялся, что будет не все так страшно. Там оказался его приятель по гольфу, которого окружали животные, птицы, ящеры и насекомые. И все они говорили на чистейшем английском языке, причем все и сразу. Каждый стремился что-то рассказать, на что-то пожаловаться, все друг друга перебивали, галдели, шумели. Уровень громкости был запредельный. Мистер Джонсон крутил головой, пытаясь хоть что-то расслышать в какофонии звуков, пытался отвечать, но не успевал уделить внимание всем и каждому. «Наверное, у него голова раскалывается, — подумал Томас». Но когда он попытался заговорить с белкой (звучит как бред сумасшедшего), на него даже не обратили внимания, будто его здесь и не было. Томас выскочил из последней комнаты и решительным шагом направился к большим двустворчатым дверям. Те, на удивление, легко поддались, и Ортегу будто оторвало от пола, выбив воздух из легких так, словно он прыгнул с тарзанки. Через секунду он распахнул глаза, и ошалело осмотрелся. Томас лежал на кровати, но явно не в больнице. Он был укрыт теплым одеялом, матрас был мягким, на лбу лежала мокрая тряпка, и самое главное не было запаха больницы. — Слава Господу, ты пришел в себя, — послышался голос где-то сбоку. Томас повернул голову на звук — рядом с кроватью, на стуле, сидел его «врач». Ортега окончательно запутался, уже не различая где реальность, а где нет, но, когда Маркус встал, подошел к нему, снял тряпку со лба и коснулся губами покрытого испариной места — почти все встало на свои места. — Жара нет, это хорошо. Я три дня ношусь с тобой, как курица с яйцом. Уже все передумал, что с тобой. Сначала решил, что демон вселился в тебя, потом, проверив, понял, что он что-то наворотил в твоей голове. Ты так метался в полузабытьи. Но теперь, надеюсь, ты скоро придешь в себя. — тараторил Маркус. — Пить хочешь? Ортега кивнул, и тогда тут же к его губам поднесли стакан с водой. Напившись, и разлепив ссохшиеся губы, он прохрипел: — Я плохо помню последние события, расскажи, — попросил он, — а потом я скажу, что привиделось мне. — Конечно, но сначала, я хочу, чтобы ты чуть-чуть поел. Монахини сварили тебе питательный суп — нужно набираться сил. — улыбнулся Маркус, после чего снова поцеловал в лоб и вышел из комнаты. Томас облегченно вздохнул, радуясь, что кошмар наконец-то закончился, и сейчас он там, где и должен быть.