Он его не любит.

Он его не любит. Он знает это наверняка. Сначала их легкие зарождающие недоотношения казались Антону игрой, веселой затеей, развлечением. Как будто длинная растянувшаяся шутка, которая должна обязательно закончиться. Не сегодня, не завтра, не на следующей неделе и даже не в следующем месяце — когда-нибудь. Когда-нибудь да закончиться. Такой себе фарс. На публике они, два взрослых мужчины, кидаются двузначными фразочками, обмениваются томными взглядами и едва-едва касаются друг друга — играются в кошки-мышки. За кулисами они, все те же взрослые мужчины, ходят в кино на все подряд, прогуливаются по всевозможным паркам и скверам, шутливо держатся за руки, засиживаются друг у друга в гостях, прижимаясь плечами, ногами, руками, боками и головами. Весело, правда? А потом как-то зашутились. Не отношения, но уже и не дружба. Не секс, но уже поцелуи и объятья. Они зависли между двух обрывов без моста. И Антон не понимал куда двигаться, пока его настойчиво тянули туда, где жила уже совершенно не шутка, а что-то серьезное и точно ненужное Антону. А он зачем-то подавался, и тянулся, и шел. Он все еще считал это удачной затеей, развлечением, фарсом и шуткой. А весело ли? Перешутились. Потом они перешутились — Антон не помнит, как это произошло, но они вроде как стали парой. Именно парой во всех ее проявлениях. Антона искренне целовали, обнимали, гладили, желали спокойной ночи и называли «дорогой» и «милый». Он, словно зеркало, делал все то же самое без слова «искренне». И это уже не было весело. А погано стало, когда на вопрос о совместном жительстве, он ответил утвердительно и даже радостно. Совсем дерьмово было засыпать и просыпаться с одним и тем же человеком, обманутым твоими чувствами. И смотреть в его любящие глаза. Да, Антон не любил, а, как погряз в этих отношениях, не успел понять. И как выбраться не имел представления. Антон держал Арсения за руку и думал: «Мне не нужны эти отношения». Антон засыпал на груди Арсения и думал: «Мне не нужен этот человек». Антон готовил завтрак на две персоны и думал: «Мне не нужно делать это для него». Антон слышал три заветных слова и думал: «А я тебя нет». И однажды сказал это вслух. Случайно или специально, кто теперь разберет. Только факт остался фактом, а мир остался миром. Здание не обрушилось, планета с орбиты не сошла. Сухо и как-то безразлично он сказал то, что вроде как давно собирался сказать. Арсений тогда резко отвернул голову, как от удара, закрыл глаза и стоял минуту без каких-либо движений, как будто даже не дышал. Антон тогда подумал: «А смог бы я дышать?» Когда Арсений открыл глаза, Антон увидел в них нечто чужое и пугающее. — Я знаю. Я все же надеялся. И ушел. Из квартиры Антона, из жизни Антона, из самого Антона. Это правда: Антон его не любит. Он знает это наверняка. Да только когда дверь с глухим стуком захлопнулась, отрезав навсегда дорогу в прошлое, Антон понял: не смог. Дошутился. До петли дошутился. Антон дышать без него не смог.