Эйфория

      Тренировки со Скуало всегда были подобны играм на выживание. Всегда что-то взрывалось, стреляло, убивало. Всегда Скуало говорил, что если Такеши погибнет на тренировке, то он будет его величайшим позором. И Такеши не погибал. Исправно тренировался, учился, совершенствовался.       С каждой победой Такеши, с каждым его триумфом, тренировки ужесточались. Каждый раз он работал на износ.       Скуало никогда не хвалил его. Не говорил приятных слов, которые могли бы подбодрить. Лишь довольно усмехался, оценивающе оглядывал его прищуренными глазами и готовил новую полосу препятствий, новые испытания.       Скуало никогда не поддавался. Он сражался в полную силу со своим учеником, может не с таким азартом как в настоящем бою, но это не слишком-то и помогало. Скуало в бою оправдывал своё имя. Гордая безжалостная акула. Он сделал лишь одну поблажку своему ученику. Использовал меч тренировочный, а не настоящий.       Скуало всегда бил на поражение. Такеши всерьёз думал, что даже наличие тренировочного меча не спасёт от ранений, оставленных его учителем. Каждый их бой отличался от предыдущего. Скуало мог лёгкими касаниями обозначать смертельные раны, а мог оставлять ужасные гематомы на местах, где, ударь чуть сильнее, и можно поминать.       Однажды Такеши был на задании по зачистке с учителем. Скуало был разъярённым морским богом. Он был самой стихией, безжалостной и беспощадной. Он был воплощением искусства фехтования. Он был самим произведением искусства. Как же хотелось превзойти его.       Такеши помнит, как приближался к Скуало, когда тот вырезал несколько отрядов. Акула стоял, задрав голову к небу. Дождь смывал кровь с его лица, пропитывал одежду, на языке чувствовался металлический привкус, а Второй Император Мечей продолжал шептать что-то дождю. Такеши тогда так и не расслышал ни слова. Скуало выглядел совершенно вымотанным, не физически, морально. Такеши ничего не сказал об этом. Лишь спросил, когда следующая тренировка, надеясь привести наставника в чувства, хоть как-то отвлечь, на что Скуало хищно оскалился и сказал лишь одно слово: «сейчас». Это был один из самых сложных боёв с ним.       Такеши всегда восхищался своим учителем. Он мечтал, что однажды добьётся таких высот, что Скуало с гордостью на него посмотрит. Даже не словами похвалит, а просто взглядом. И Такеши старался. Раз за разом он падал и поднимался. Раз за разом стирал себе руки в кровавые мозоли. Раз за разом он не позволял себе сдаваться.       Такеши видел на дне стальных глаз учителя, где-то очень глубоко, искорки гордости за него. Скуало был жёстким и жестоким учителем да и человеком, если честно, но это не мешало иногда устраивать ему свободный от тренировок день. Они с Такеши тогда могли смотреть фильмы, читать книги, однажды даже удалось вытащить акулу поиграть в бейсбол. Можно было делать всё, что угодно вместе или раздельно, смотря какой была занятость капитана Варии и Хранителя Дождя Вонголы. Зато Такеши в полной мере расплачивался за этот выходной. Если в начале тренировки покажет результат хуже, чем был, то полоса препятствий усложнялась в несколько раз.       Однажды Скуало узнал, что Такеши хотел покончить с собой. Как именно он об этом узнал — неизвестно, но тогда это было и не важно. Такеши помнит скривлённые в отвращении тонкие губы, потемневшие от еле сдерживаемой ярости и брезгливости, глаза и слова, сказанные сквозь зубы:       — Бери настоящий меч.       И Такеши взял. Тогда, отбивая атаки Скуало, не было времени даже думать. Учитель двигался быстро, чёткими скупыми ударами оставлял всё больше и больше ран. Тогда Такеши впервые боялся умереть.       Скуало выбил меч из его рук, повалил на землю и замахнулся мечом, целясь прямо в сердце. Такеши не сомневался, что умрёт. Но он получил только сильный пинок в живот, воздух из лёгких моментально пропал.       — Никогда не смей сдаваться. Цепляйся за жизнь чем угодно. Руками, ногами, зубами. Плевать чем, но не смей сдыхать, мусор, и пытаться сдохнуть самому не смей. Это мерзко, всё можно пережить. Не хочу видеть подобной слабости от своего ученика. Если умирать, то только в бою с достойным противником, — договорил акула и ушёл. Его не было больше двух недель. Как узнал Такеши, Скуало набрал заданий по зачистке, таким злым его никогда не видели.       Когда Скуало вернулся, они снова приступили к тренировкам. О том бое ни один из них не заговаривал, а Такеши запомнил его на всю жизнь.       Скуало вкладывал в него все свои знания, объяснял буквально всё, что говорил, а потом он решил, что его ученик готов, после того как тот победил своего сотого противника.       Правила были объявлены. Мечи настоящие. Это больше не было тренировкой.       Такеши чувствовал пьянящую силу, что текла по венам, наполняя всё его тело. Такеши помнит азарт в стальных глазах учителя. Такеши ощущал головокружительную эйфорию от такого боя. Такеши навсегда запомнил ужас, застывший в крови, когда Скуало не успел защитить горло от меча своего ученика.       Тогда он и увидел в глазах учителя гордость. Ту самую, что так мечтал увидеть. Сейчас она была ему не нужна. Он с отчаянием смотрел на оседающего на землю Скуало и понимал, что помочь никто не успеет. В безумной нелепой надежде он послал Джиро за помощью, но знал, что всё кончено. Скуало лежал у него на руках, захлёбывавшийся в собственной крови, усталый от долгого и тяжёлого боя, но, чёрт возьми, гордившийся им! Не нужна ему была такая гордость. Не нужна, если это последнее, что он увидит от Скуало.       Акула попытался что-то прошептать, но из-за страшной раны в горле получался лишь невнятный свист, плавно переходящий в хрип. У Скуало было много ран, очень много да и у Такеши их было не меньше. Они оба были вымотаны. Такеши хватало только умолять учителя продержаться до прихода подмоги, а Скуало... Скуало хватало наглости сохранять довольный вид и чёртову гордость в глазах, будто не он сейчас умирал на руках у своего ученика.       Такеши всё не мог разобрать, что шепчет ему Скуало. Свой собственный шёпот закладывал уши, а страшный свист эхом отдавался в усталом сознании. Узнать, о чём пытается ему сказать учитель, в какой-то миг стало самой важной задачей в мире. Наверное, особенно важно это стало в тот миг, когда крови под пальцами, прямо на горле у Скуало, стало меньше, будто какие-то остатки стремились выйти на воздух, минуя импровизированные повязки.       Он наклонился так близко к лицу Скуало, что с изумлением отметил про себя, что у учителя есть веснушки. Бледные-бледные, а оттого и незаметные. Такеши смотрел на губы Скуало, старательно вслушивался и не мог понять, что тот ему говорит, пока с последним выдохом учителю не удалось прошептать всего лишь несколько слов... Третий Император Мечей.       Такеши не помнит того, как у него из рук вырвали бездыханное тело Скуало. Не помнит, как в ярости ему врезал Бельфегор. Не помнит, как тихо-тихо Фран просил капитана перестать их разыгрывать и встать. Он не помнит, как Занзас запретил его трогать, объясняя это волей Скуало. Такеши не помнит всего этого, ведь в голове набатом звучали последние слова учителя.       Третий Император Мечей.       Всё время со Скуало он жил как под наркотиком. Он чувствовал небывалое счастье от каждой тренировки, каждого боя. Буквально дышал эйфорией рядом с учителем. Он всегда мечтал превзойти Скуало, стать лучше, чтобы тот им гордился. Теперь он стал. Вот только зачем, если цена так высока?       «Благородный титул», — скажет кто-то, смотря на Хранителя Дождя Вонголы.       «Клеймо», — скривит губы Третий Император Мечей.