eyes without face (or vice versa)

Почти каждый вечер Бассо проводит наедине с бумагами. После мятежа заказов, кажется, стало в несколько раз больше, и некоторые из них — совсем не пустяковые, не всякому поручишь; предложил бы Гарретту, но тот не реагирует на письма и не приходит сам. Может, что-то опять случилось, а может, и нет. Может, он просто отдыхает от всей этой истории. Бассо вот с радостью отдохнул бы, но работа, работа... Этот день ничем не отличается от предыдущего и, Бассо надеется, следующего. Он отправляет Гарретту очередное письмо (безрезультатно; Дженивер Вторая возвращается несколько взъерошенной и озадаченной — наверное, налетела на сородичей или бездомных мальчишек), принимает несколько заказов и рассчитывается с парой воров; в общем, вечер проходит удивительно спокойно. Ни облав, ни шумных пьяных компаний, ни недовольных клиентов — просто сказка какая-то. Он уже собирается закругляться и пойти пропустить кружечку-другую наверху, когда оконная рама за его спиной с отчетливым стуком врезается в стену. — Сколько раз просил тебя пользоваться дверью, — ворчит Бассо почти с облегчением. — Где тебя опять носило? Я беспокоился, знаешь... Он оборачивается. — ... ли. Существо, стоящее перед ним, на человека походит разве что очень отдаленно. Его кожа бледная, как простыня, и кажется сухой даже на вид — странно, что первым Бассо замечает именно это, потому что еще у существа нет ни рта, ни глаз. Бассо вскрикивает и шарахается назад; край стола больно врезается в поясницу. — Изыди! Пальцы сжимаются на свече — первое, что попалось под руку. Как будто это его защитит, думает Бассо слишком спокойно — у твари каждый коготь раза в полтора длиннее. Тварь делает шаг вперед, и Бассо, зажмурившись, взмахивает свечой, как мечом. — Изыди! В следующее мгновение он... не чувствует когти. И в следующее. И в следующее тоже. Это странно, и Бассо рискует приоткрыть глаза. Твари нет. Твари нет, но рядом с кроватью лежит что-то... другое. Знакомое. Чего тут быть не должно. Бассо хмурится и подходит ближе, все еще сжимая в руке свечу, и из-под кровати доносится странный шорох — будто кто-то пытается забиться поглубже. Боги на пороге. Кто из нас кого сильнее боится, думает Бассо и с кряхтением опускается на корточки, медленно, медленно и осторожно протягивает руку к металлически поблескивающему чему-то — и замирает снова, потому что это коготь. Коготь Гарретта. — О нет, — бормочет он и рывком поднимается на ноги; колени отдаются болью, но сейчас это неважно. — Нееет, нет, нет. Этого просто не может быть. Из-под кровати медленно, очень медленно высовывается чужая рука — почти белая, монструозная; сперва кончики когтей, затем пальцы, затем сама ладонь. Левая. Со шрамом от арбалетного болта. Куда уж понятней, думает Бассо отстраненно и слышит собственный резкий выдох: — Гарретт? Перед рассветом Город кажется вымершим. Немногие оставшиеся пьянчуги дремлют за столами, возле "Буррика" никого нет; значит, пора. Самое время. Бассо трижды стучит по стене возле окна, и Гарретт, помедлив, вылезает наружу. Он двигается неловко, как змея, еще не до конца сбросившая кожу, и сразу же прячется в тени. Привычка, думает Бассо. Не о спокойствии же горожан он беспокоится. — Пошли, — бормочет он негромко. — Отведу тебя к Королеве Попрошаек... Она наверняка знает, что с этим делать. Гарретт ворчит в ответ — странный звук, напоминающий хрип и бульканье одновременно, — и Бассо вздрагивает. Морнингсайд тоже почти пуст. Нищие и больные спят в нишах и у стен, а те немногие, что еще бодрствуют, не замечают Гарретта. Собственно, его и сам Бассо не замечал бы, но Гарретт еле слышно шуршит чем-то в темноте — может, как раз чтобы Бассо всегда знал, где он. Это... странно. И беспокоит почти так же сильно, как само это превращение. Гарретт никогда так не делал. Прятался — так прятался, выходил из тени — так выходил совсем; никаких подсказок, никаких намеков. Бассо не хочет думать, зачем он делает это сейчас, но мысли все равно лезут в голову — одна хуже другой, и все непрошенные. Они почти доходят до часовни, когда Бассо слышит за своей спиной звук — негромкий, но отчетливый. Какой-то... утробный. Жуткий. Бассо оборачивается, чувствуя, как волосы встают дыбом — как раз вовремя: Гарретт уже сидит на границе тени, в полумраке, сжавшись, словно перед прыжком. Бассо делает несколько шагов назад — медленно, аккуратно, нужно идти как можно тише, у слепых хороший слух; Гарретт дергается было за ним, но отшатывается, попав на свет, и издает этот звук снова. И только тогда Бассо осознает. Гарретт не собирается нападать. Гарретту больно. С ворчанием он закрывает лицо ладонью — половину лица, если точнее. Левую — ну, для Бассо левую. Между пальцами, кажется ему, струится еле заметный голубоватый дымок, но от недосыпа чего только не примерещится... В этот момент Гарретт делает шаг вперед. Потом другой. Его качает, словно ноги его не слушаются; Бассо дергается было вперед, помочь, но успевает только подхватить Гарретта, рухнувшего на мостовую лицом вниз — прямо в пятно света. Кажется, Гарретт без сознания — сложно сказать, глаз-то у него тоже нет, — но его трясет. Кожа на его спине краснеет, но в этом нет ничего естественного: гораздо больше похоже на ожог. — Чтоб тебя, Гарретт, — неискренне бормочет Бассо и, перехватив чужое тело поудобней, пятится в тень, к воротам. Он знает, что вот-вот должен врезаться в них, но ворот все нет, и нет, и нет; когда это их успели открыть? Впрочем, это неважно. Королева знает, что они идут к ней, наверное, распорядилась... — Мы позаботимся о нем, — слышит он за своей спиной и дергается. Сегодня что, все решили, что подкрадываться к нему — отличная идея? Эту мысль он, впрочем, удерживает при себе. Не стоит хамить Королеве, особенно — если она единственная, кто может тебе помочь. — Помоги занести его внутрь, Бассо, — продолжает она все так же спокойно. — И уходи. Ты ничем не сможешь ему помочь, стоя здесь. Бассо (в очередной раз) оборачивается и с трудом вскидывает тело Гарретта на плечо. — А как — смогу? — Ты знаешь, мои услуги недешевы... — начинает Королева, и Бассо не сдерживает резкий вздох. Разумеется, он знает. — На наше счастье, для Гарретта я могу сделать скидку. — Сколько? — Пары монет будет достаточно, — Королева вздыхает и, покачиваясь, тяжело разворачивается на месте. Без своих слуг она выглядит странно, но Бассо не обманывается — некоторых из них он учил сам. Должно быть, они сейчас рядом. Прячутся в тенях, как положено. — Ты идешь или нет? Бассо поспешно кивает ее спине и делает шаг вперед. Гарретт на его плече совсем легкий — люди не должны столько весить, — и кожа у него в самом деле сухая и тонкая, как пергамент. — Надеюсь, ты правда его вылечишь, — бормочет он, и Королева откликается: — Мы постараемся. Небо над часовней медленно сереет.