Совсем близко

      Когда солнце становится менее разрушающим, менее диким, его, вероятно, можно обнять. Не боясь обжечься, потянуться к теплым лучикам и сжать огромный желтый шарик в объятьях. Можно зарядиться энергией и почувствовать себя одним из деревьев, что освобождается от снежной накидки и начинает цвести, зеленеть, расти и жить. Когда этот огненный шар станет чуть более домашним, когда системы мироздания изменятся, это, вероятно, все-таки свершится, и кто-нибудь да обнимет солнце, но пока это не так, и ждать этого придется долго.       Как и тот день, когда Аннабет и Перси, наконец, оставят в покое и дадут нормально отдохнуть.       Аннабет просыпается от настойчивого толчка в плечо, а затем, раздраженно разлепив глаза, видит настороженное лицо Перси. Парень стоит около кровати и, склонившись над ней, пытается ее разбудить. Аннабет улыбнулась бы и потянулась бы за поцелуем, если бы не обеспокоенное лицо парня. Она поднимается на локтях и сонно спрашивает, зевая во весь рот:       - Что случилось?       Перси не успевает ответить - его прерывает отчаянный и громкий стук. Кто-то серьезно задался целью выломать дверь. Аннабет подскакивает с кровати, всего за мгновение натягивает на себя длинную футболку Перси, вытащенную из шкафа, и хватает с тумбочки ручку, скорее, от нервов и пугает этим Перси. Парень отскакивает в сторону, непонимающе смотрит на нее, а затем, кажется, понимает. После всего, что произошло за последние недели, невозможно остаться в здравом уме. Он тянется к руке Аннабет и аккуратно высвобождает ручку из хватки девушки.       В дверь снова колотят, так отчаянно, что у них не остается сомнений насчет того, кто находится по другую сторону. Перси кивает Аннабет, успокаивая, и подходит к комоду, вытягивает ящик и достает пистолет.       - Интересная привычка, - шепчет девушка., - хранить оружие около кровати.       - Завел последнее время, зато полезная.       Аннабет прекрасно понимает, о чем он говорит. Если бы она сейчас спала у себя дома, то закрыла дверь на десяток замков и обложилась вокруг кровати оружием. Ножами, там, пистолетами и статуэтками Афины. В прошлый раз она не подвела. У Люка, наверное, до сих пор остался синяк.       Перси идет в коридор, держа пистолет перед собой, Аннабет идет за ним, шлепая по полу босыми ногами. Ощущает себя так же, как в тот день, когда они с Перси вошли в квартиру управляющих компанией Parelite`s technologies. Они так же крались по коридору, тихо, чтобы не спугнуть преступников. Так же дрожали у Аннабет коленки. Ей хочется крикнуть Перси: «Эй, дай мне тоже пистолет, что ли», но, вероятно, у него нет второго. Наконец, они стоят напротив двери, Перси поворачивается к Аннабет, одними губами ведет отсчет и, досчитав до трех, открывает замок, распахивает дверь. Аннабет вся сжимается, тело подается вперед, чтобы напасть на преступника, и какого ее удивление, когда она видит за порогом Нико и Клариссу.       Перси замирает, Аннабет едва не наступает ему на пятки. Нико смотрит на них таким же офигевшим взглядом, как и у самой Аннабет и Перси. Кларисса, почему-то совершенно не впечатленная, расплывается в ухмылке.       - Здравствуйте, Мистер и Миссис Бонд.       Перси виновато опускает пистолет.       - Зачем пришли?       Нико, наконец, говорит:       - Вас потеряли в агентстве, вы время видели?       Кларисса все еще самодовольно улыбается и кивает на них.       - Не видишь, что ли? Они были заняты.       И только сейчас Аннабет понимает, что стоит на пороге в одной футболке, едва доходящей до середины бедра, а Перси рядом – в одних боксерах и футболке.       - Кларисса… - начинает Аннабет, но подруга ее перебивает:       - Я молчу, молчу. Вам нужно время, чтобы…собраться?       - Мы только проснулись, - отвечает Перси, отходя от двери, пропуская друзей.       Кларисса понимающе мычит, вместе с Нико проходя в квартиру. Аннабет вспоминает, что в кухне на полу осталась их одежда. Бежит туда, собирая вещи с пола, и крикнув друзьям: «Подождите, мы сейчас!» , бежит в спальню, где встречает Перси.       - Сколько время?- спрашивает, собирая свою одежду.       - Десять.       Аннабет стонет и натягивает на себя рубашку.       - Кто бы мог подумать, что мы проспим, - пыхтит, залезая в брюки.       Перси подмигивает ей, принимаясь застилать кровать.       - Признаться честно, у меня была такая мысль.       Аннабет бы кинула в него подушку, только она слишком занята застегиваем пояса, чтобы на что-то отвлекаться.       Прежде чем войти в кухню, Перси разворачивает Аннабет к себе и снова целует. Целует, прижав к себе, как самое ценное, что есть в его жизни, а Аннабет прижимается к нему, потому что она – его.       - Мы видели, чем вы там занимались, - кричит Кларисса, когда они входят в комнату.       Аннабет отмахивается от нее и садится за стол, пока Перси наливает всем чай.       - Простите, что заставили вас волноваться.       Отвечает, к ее удивлению, Нико:       - Хирон в панике, сама знаешь, что творится сейчас, так что твои извинения приняты. Кстати, надо ему позвонить.       С этими словами он встает из-за стола и идет в коридор. Кларисса смотрит ему вслед и пожимает плечами, повернувшись к Аннабет.       - Да, ладно, все нормально, все понимают.       Аннабет вздыхает.       Перси ставит кружки с чаем на стол, когда возвращается Нико.        - Вас простили, - говорит тот, усаживаясь за стол, и берет кружку.       Они сидят, пьют чай и разговаривают об обычных вещах, например, где можно купить кофемашину, словно все на самом деле в порядке. Не так, как если бы они старались оградиться от всего, а если бы на одно мгновение все действительно было хорошо. Вся иллюзия рушится одной фразой Нико:       - Пора ехать.       Что ж, пора, так пора, думает Аннабет. Совсем не специально, но куртки и плащи надеваются дольше обычного. Никому не хочется покидать дом.       Обыденные дела – пока они садятся в машину, едут на работу, поднимаются в офис – проходят как в тумане. Аннабет уверенна, что она ехала сегодня на лифте, но не помнит абсолютно ничего. Такое бывает.       Все бывает.       Она окончательно просыпается, только когда Кларисса заходит в офис, вперед всех, и идет прямо к Крису Родригезу, который теперь будет расследовать это дело так же, как и все остальные. Подруга становится около него, кажется, слишком близко. Аннабет почему-то все равно. Теперь, когда она удостоверилась в том, что этот Крис - парень нормальный, ей все равно.        - Перси, Аннабет, садитесь, - командует Хирон.       Агенты не смеют ослушаться.       - Что на повестке дня? – спрашивает Аннабет.       И снова, что немало удивляет, отвечает Нико. Парень никогда не блистал особой общительностью, так что перемены в ее друге заставляют ее сильнее убедиться в одной фразе:       Любовь меняет людей.       Она, так же, раскрывает в них то, что было сокрыто до этого.       Теперь, смотря на нового Нико, Аннабет понимает, что увидела в нем Талия. Это был замечательный человек с ранимой душой и храбрым сердцем. И, отныне, это был сломанный человек.       - Вестей о Кроносе нет, будто сквозь воду провалился, зато разговоров о нем много и о Люке, тоже. Только, пожалуйста, не включайте телевизор. Вы услышите то, чего и в помине не было. На данный момент ведется допрос преступников, которых мы взяли во время прошлой операции, они молчат, пока. Новость о том, что компания Parelite`s technologies теперь принадлежит Кроносу, разносится быстро, люди, мягко говоря, в панике. Но это мы можем пережить. А на завтра намечены похороны.       - Чьи похороны? – удивляется Аннабет.       Нико поднимает на нее взгляд, и его оказывается достаточно, чтобы она без слов поняла, о чем идет речь.       - Талии, конечно же.       И все же ответ выбивает из ее легких весь воздух.       И тут же девушка принимается корить себя – как она могла забыть об этом? Как она могла забыть о своей подруге? Но дело было в том, что она не забыла о ней. Вернувшись в привычный рабочий ритм, Аннабет забыла о том, что ее подруга умерла. Какая-то часть мозга до сих пор упрямо верила, что Талия сейчас просто у себя дома, отдыхает и совсем скоро позвонит ей, чтобы устроить новую встречу.       Но встреч не будет. Аннабет пора бы это запомнить, только, как бы она не старалась, не получалось. Смерь Талии была слишком неправильной и внезапной, чтобы ее можно было так легко принять. По глазам Нико, Аннабет догадалась, что он был такого же мнения.       - Во сколько? – интересуется Перси, пока Аннабет пытается вернуть себе возможность говорить.       - В два, на кладбище 17.       Перси кивает.       - Вы придете? – спрашивает Нико.       А отвечает уже Аннабет:       - Конечно, придем, и ты тоже должен, она бы хотела этого.       Она бы хотел этого.       Аннабет и не подозревала, сколько боли причиняет эта фраза, пока не произнесла ее сама. Будто вновь режут ножом по старой ране, напоминают, что человек, который мог быть с ними, умер. Аннабет поклялась себе, что больше никогда не скажет этого.       - Хорошо, - тихо отвечает Нико.       - Стойте, - раздается голос Пайпер. - А причем тут Нико?       - Долгая история, - Аннабет пожимает плечами и кивает на благодарный взгляд парня.       На этом все интересные новости, по мнению Аннабет, заканчиваются. Она сидит за столом до конца собрания, а затем ныряет по горло в рутину дня. Они с Перси уходят в кабинет и заново перерывают все папки с делами. До дыр пересматривать уже изученный материал – единственное, что им теперь остается. И еще надеяться, что кто-то из преступников расколется и сдаст какую-нибудь информацию о Кроносе и его планах. А пока у агентства – пустота.       Примерно на десятой папке, на графе «семья», Аннабет вспоминает о других дорогих ей людях. Страшно подумать, что почувствовала ее семья, увидев в новостях Люка и Аннабет, а ее имя точно бы упомянули в сводках. Мать, наверное, разозлилась на нее, за то, что она не рассказала ей первой, а затем забеспокоилась. Отец, вероятно, лишь взволнованно ойкнул. Ну а братья обязательно бы устроили настоящий погром и хаос, написав на стене большими красными буквами: «БОЖЕ МОЙ, ТАМ АННАБЕТ!» и схлопотали за это от мамы не менее большой нагоняй.       Аннабет улыбается своим мыслям и, извинившись перед Перси, уходит в коридор. Набирает номер, проходят гудки, и из трубки раздается взволнованное:       - Аннабет?       - Мам, привет, давно не говорили.       - Как ты? В новостях…       - Все хорошо, правда. Я жива, все живи, ну, - запинается, подумав о Талии. – Талия, она умерла, мам.       - Мне так жаль, дорогая, она была твоей подругой, ты…       - Давай не будем об этом. Как вы? В порядке?       - У нас-то все тихо, но я слышала о Люке. Это правда? Когда он начал…       Аннабет приходится вновь ее перебить:       - Он не виноват, у него раздвоение личности, ты-то должна понимать, что это такое. Он не хотел ничего этого.       - Люк опасен. Талию тоже он убил, да? Знаю, что да. А ты даже не позвонила нам, не рассказала ничего. Давно ты знаешь?       - Выяснилось в процессе расследования, до этого ничего.       На другом конце провода тяжело вздыхают.       - Я хочу, чтобы ты прекратила с ним общаться, ты должна бросить это дело, пусть возьмут других агентов.       - Нет!       Аннабет прикрывает рот рукой, чтобы остальные агенты, работающие в соседних кабинетах, ее не услышали.       - Нет, мама. Он мой друг, я продолжу это расследование и помогу ему.       - Ты не понимаешь, это опасно, он может…       - Он уже похищал меня, - обрывает ее Аннабет, и, вероятно, это слишком сильная новость для матери. – Все «опасно» уже наступило, и я не собираюсь бросать его. Люк заперт в теле с убийцей, сейчас он где-то совершенно один, понимаешь? Для него это намного опаснее, чем для меня.       - Аннабет…       - Прости, мам, просто помни, что я в порядке.       И отключает вызов.       Аннабет оглядывает коридор, прячет телефон в карман и снова вздыхает. Никогда у нее не получалось нормально поговорить с матерью. Сколько бы она не уверяла себя, что все в порядке, каждый раз, набирая номер, она понимала, что это не так. С отцом все было легче, он пусть и не уделял особого внимания ее проблемам, зато с ним Аннабет могла спокойно поговорить о совершенно простых вещах. Она более чем уверена, что он не разделяет мнение матери о том, что ей стоит прекратить расследование. Как бы ни был не заинтересован отец в ее жизни, а помогал он ей гораздо больше раз, чем мама. Тот звонок, когда Аннабет прочитала письмо от Кроноса, был, пожалуй, самым спокойным из всех, которые она когда-либо совершала.       Аннабет задирает подбородок выше и заходит в кабинет, где ее встречает обеспокоенный взгляд Перси.       - Все хорошо, - отвечает она, хотя на самом деле ей очень хочется выговориться. Но это подождет, хотя бы до вечера.       Парень нисколько не верит ей и все же оставляет ее в покое.       - Тогда продолжим работу, - кивает он.       И они продолжают. Папку за папкой выуживают из столов, гор с бумагами и вновь и вновь прочитывают каждое слово. Это помогает отвлечься, но ожидаемых результатов не дает. Беря очередную папку в руки, Аннабет заранее знает, что ничего в ней не найдет. Это похоже на игру. Девушка поднимает со стола бумажку, загадывая, что в ней нет совершенно ничего нового, и – удивительно! – так и получается.       Первый рабочий день после выхода из больницы отнимает всякое делание работать дальше.       Когда Аннабет думает, что сегодня уже не случится ничего интересного, дверь в кабинет открывается, и на пороге оказывается Нико. Парень исподлобья оглядывает помещение и хрипло оповещает:       - Я за Аннабет, - поворачивается к ней. – Можно тебя на минуту?       Его хриплый голос напрягает не меньше пожарной сирены. Перси откладывает папку.       - Все в порядке?       - Нормально, - и повторяет: - Аннабет?       Девушка встает из-за стола, встретившись с Перси взглядом, и идет за Нико. Оказавшись за дверью, предпринимает попытку вновь его разговорить:       - Что-то случилось, Нико?       Парень отходит от двери и, когда он поворачивается к ней, Аннабет замечает его покрасневшие глаза.       - Нико? – наклоняется нему, собираясь положит руку тому на плечо, но парень шарахается от нее в другую сторону.       А затем он делает то, что совершенно не свойственно ему и, что, вероятно, изменит все законы мироздания. Нико подходит к ней вплотную и обнимает, схватившись за плечи. Тихо выдавливает:       - Талия.       Аннабет замирает, удивленная поступком парня. Чтоб Нико кого-то обнял – это сродни тому, что коровы научились петь, а Земля начала крутиться в другую сторону. Но когда Нико сильнее сжимает ее плечи и всхлипывает, это перестает быть чем-то сверхъестественным. Аннабет обнимает его в ответ.       - Я знаю.       - Я будто сам умер, - говорит Нико, уткнувшись лицом ей в плечо. – Все такое серое, потеряло смысл. Это, тяжело, Аннабет, я не знаю, как…как…       - Тише, - шепчет она.       Теперь это не является чем-то удивительным. Это просто человек, который потерял кого-то важного в своей жизни, это просто человек. Разве возможно перенести такое и не ощутить разрывающую боль, что ломает ребра и вырывает легкие? Никто не способен на это, а кто способен – не человек. На то и есть человечность, что от слова «человек» произошла, что олицетворяет понимание и прощение, справедливость и разум, и душу.       Нико выпутывается из объятий и отходит в сторону, но не уходит.       - Иногда я думаю, почему я все еще здесь, а не с ней?       - Потому что ты должен, должен сделать ее смерть не напрасной. Из-за того, что она там, ты должен остаться здесь. Прости, что так непонятно, - печально улыбается.       Нико снова всхлипывает, а Аннабет думает, что чушь это все, будто мужчинам нельзя плакать. Каждый человек иметь свой предел.       - Да нет, я понял, - поднимает голову. – Спасибо, я просто…       - Не оправдывайся. Но если захочешь еще поговорить, приходи.       - Заметано, - кивает Нико и, выдохнув: «Ладно», уходит.       Аннабет смотрит ему вслед, пока темная спина не скрывается за поворотом, и повторяет:       - Ладно.