Обещание

      Аралабад скрывался в бесконечном густом тумане и потоке снега, заставляющего обычного человека сжимать глаза и недовольно корчиться.       Первые секунды полнейшей свободы для Кейт Уолкер были весьма печальны. Женщина сначала была сама не своя — Она просто взяла, и запрыгнула в дверь уезжающего локомотива Форальберга, на котором она проделала путь, и ничего не обдумала. Сначала она стояла в дверном проёме и смотрела на мутнеющий, и изредка мелькающий в потоке снега Аралабад, постепенно осознавая, что дороги назад нет. Потом Кейт начала плакать, уж как неожиданно в её жизни наступили глобальные перемены. Компания бы её точно не простила, родные и близкие ещё долго вспоминали бы её поступок, осуждали. А Дэн так и оставался бы с Оливией. А перенести это было невозможно. В этом небольшом, слабом, неадаптированом к опасностям теле скопилось огромное количество невыплесканных эмоций, вещей, которые разрывали это тело, и не давали покоя. Сколько же она пережила, эта Кейт Уолкер. Эта необыкновенная женщина, которая не блестит красотой снаружи, но искрится ею внутри. Она села за стол, придерживая своё красное лицо руками, облокотившись на стол. Это было невыносимое ощущение необратимого. Того, что бы ты так хотел исправить, но исправить не получится.       Но вдруг наступила минутная тишина, перерывающаяся лишь небольшими толчками поезда, заставляющая всё содержимое вагона немного содрогаться, включая людей. Кейт перестала плакать. Она понимала, что плачем ничего не добиться. А Ганс этим временем смотрел на неё, будто ничего только что не было. Что всё впорядке. — Иди обрадуй Оскара, Кейт Уолкер, он обрадуется. -Спокойным тоном проговорил старичок, всё так же смотря в лицо несчасной женщине. Эти слова всё поменяли. Они поменяли всё. «Ты же избавилась от всех морок, Кейт! Как ты можешь грустить прямо сейчас?! Это время твоего триумфа! Больше никто тебя не побескопоит… Никто тебя больше не будет морочить своими проблемами!» Больше никто не будет задавать ей лишней работы. Никто больше не будет осуждать её поступки. Никто больше не станет перечить ей, и доказывать свою правоту. Голос внутри мисс Уолкер так и твердил ей: «Ты свободна, Кейт Уолкер!» Женщина встала с места, и направилась в кабину машиниста. К Оскару. И вот, она стоит сзади него. А он, в это время стоит около пульта управления, напиханого всяческими рычагами и прочей апаратурой, склонивши голову.       Ещё в тот момент, когда она ишла к самолёту, который должен был улететь прямиком в Нью-Йорк, она думала о Оскаре. Она думала, что будет ждать его и Ганса дальше, всё ли будет нормально, и будут ли они нуждаться в её компании? А теперь она стоит сзади него, наблюдает за ним, и не знает, что ей делать дальше. А Оскар всё так же непринуждённо стоял и смотрел вперёд, будто бы, в пустоту. — …Оскар?.. -Осмелилась нарушить нависшее молчание мисс Уолкер. Первые две секунды автомат всё так же стоял уставившись в метталическую стену, но потом стал медленно шевелиться. — Кейт… Кейт Уолкер?.. — Он недоумённо произнёс эти слова, пока поворачивался. — Да, Оскар. Это я. — Кейт пыталась быть спокойной, но этот ответственный момент и переживания заставляли лишь желать лучшего. Оскар полноценно развернулся, и, будто бы недоумённо уставился на Кейт. Она, не задумываясь о последствиях бросилась ему в объятия, обняла его так крепко, очень крепко, что настоящий человек, скорее всего, уже перестал бы дышать. Но это не человек. Это Оскар. А Оскар лучше человека. — Помнишь, я говорила, что никогда тебя так не оставлю? Помнишь? Так вот — я вас не оставлю! -Крикнула Кейт, и обняла автомата ещё крепче. — Я тоже вас не брошу, Кейт Уолкер! -Сказал Оскар, и так же крепко обнял Кейт Уолкер.