Принудительный брак. Война самовлюблённых.

Хичоль встал с кровати и направился к двери, где нежданный гость как назло не отрывал свой палец от кнопки звонка. Это не только сильно раздражало, но и выводило парня из себя. Мало того, что он играет на нервы этим казалось-бы мелодичным звоном, так ко всему этому этот человек помешал ему признаться в своих чувствах девушке, которую только что обнимал в крепких и нежных объятиях. Открыв двери с устрашающей гримасой, он застыл с широко открытыми глазами, а его лицо изменилось на удивление… - Оппа, привет! – проговорила молодая и красивая кореянка на чистом английском. – Я соскучилась! – она запрыгнула айдолу на руки, ни капельки не смутившись от того, что он был одет только в одни штаны. – Я только что прилетела из Америки. Была у тебя дома! – начала говорить она уже на корейском, проходя внутрь квартиры. – Твоя мама сказала мне, где ты сейчас живёшь. – Я хочу посмотреть на твою жену, где эта мартышка? Или как ты её там называл – гусыня, - говорила с акцентом девушка. - Полагаю, речь идет обо мне? – Ли Сун вышла из комнаты Хичоля, обмотавшись в простыню. – Вижу, ты обо мне наслышана, а вот я о тебе ну совсем никак, - она прошла вперёд и начала осматривать нахальную гостью. Длинные по пояс черные как смола волосы, бледная кожа, узкие, но чем-то притягательные глаза, тонкие, красивой формы бледно-розовые губы и фигурка как у ТОР-модели: худая, стройная и пышногрудая. - И прежде чем называть меня мартышкой, сначала сама в зеркало посмотри, овца небритая! – продолжила отвечать любезностями на любезность хозяйка квартиры. - Ли Сун, подожди меня в комнате! – крикнул ей муж. - Слышь, осел неудовлетворенный, иди сам в комнату! – с раздражением ответила девушка, продолжая метать молниями в сторону гостьи. – Не хватало, чтобы меня в моём доме оскорбляли! - Дорогуша, этот дом принадлежит оппе, а не тебе! – не отставала от Ли Сун американка. – А ты, вижу всячески пытаешься соблазнить его, - девушка посмотрела на ткань, которая скрывала наготу Ли Сун. - Грета, прекрати! – попытался влезть в разборку двух женщин парень. Но его слова были проигнорированы девушками. В этот момент он чувствовал себя одним из представителей вымирающего вида какого-то животного, за которого происходит борьба двух самок между собой. С одной стороны на это было забавно смотреть, а с другой – печально. Ведь он только что практически наладил отношения со своей женой и думал, что дальше всё пойдет просто замечательно. Ну если быть точнее, он так считал до того момента, пока не прилетела Грета. Недаром говорят: «Нежданный гость хуже Татарина!» - К твоему сведенью, ты пришла как раз вовремя, я его уже успела соблазнить! – торжествующая улыбка на лице жены просто наводила ужас. – И это ни какая не любовь, а простые человеческие инстинкты, - продолжала Ли Сун, заметив как гостья и дорогой муженёк потемнели от злости. – Я просто использовала его тело в своих собственных интересах, теперь я передаю тебе право им воспользоваться! – с этими словами она на прощание коварно улыбнулась и направилась в свою комнату. В эту секунду она чувствовала себя котом, который нагадил своему хозяину в тапки, чтобы отомстить за плохое обращение с ним. - Жди здесь! – грубо приказал Хичоль своей подруге и побежал вслед за женой. Войдя к ней в комнату, он закрыл за собою двери и повернул супругу к себе лицом. – Что означают твои слова? - Отпусти! - Не отпущу! – крикнул он. – Тебе наплевать на то, что было между нами? - Абсолютно! – выпалила Ли Сун прямо ему в лицо. – Иди к своей подстилке, с которой развлекался в Америке, пока всем тут твердил о своей срочной работе! - Оппа, ты ещё долго там? – послышался недовольный голос гостьи. - Сейчас я разберусь с Гретой. Отвезу её в гостиницу, а потом мы с тобой поговорим! - Нам не о чем говорить, - она сделала маленькую паузу, злобно смотря муженьку в лицо. - Иди, тебя ждёт девушка! - Нет, я приду и всё объясню! – с этими словами Хичоль покинул комнату и направился к Грете, которая, в ожидании его возвращения, рассматривала квартиру. Как только Хичоль покинул комнату жены, которая с виду казалась сильной и независимой, то Ли Сун тут же начала тяжело дышать, словно на неё надели корсет и так сильно затянули, что каждый глоток воздуха стал для неё очень болезненным. В груди образовалась пустота, которая поглощала всю её сущность, становясь с каждой секундой всё больше и больше…. Пол под ногами словно вздрогнул после сильного землетрясения и Ли Сун пошатнулась, пытаясь устоять на подкашивающихся ногах. Перед её глазами на секунду всё потемнело, а затем расплылось, словно она находилась на дне мутной реки. Положив руку на сердце, девушка присела на корточки и начала покачиваться вперед-назад, пытаясь таким действием прогнать боль, как в детстве, когда ударялась рукой или ногой. Но физическая боль была сущим пустяком, по сравнению с этими душераздирающими, адскими и невыносимыми мучениями. Её душа болела словно рана, на которую насыпали ложку соли. Ли Сун казалось, что весь окружающий мир рухнул, оставляя после себя только прах от всей его яркой красоты. Теперь всё вокруг стало другим – серым и безвкусным. Пустота, кругом одна пустота – не осталось ничего доброго и светлого. Горечь и ничего, кроме неё. Она окутывает с ног до головы и от этого никак нельзя избавиться. - Не смей плакать, слышишь Ли Сун, не смей! – повторяла себе девушка снова и снова, качаясь туда-сюда. Голос с каждым словом становился всё слабее, и предательские слёзы в глазах прорывались наружу. Пытаясь хоть немного успокоиться, девушка сжимала кулаки, прикусывая нижнюю губу. Но этого оказалось не достаточно. Солёные ручьи непрерывным и неконтролируемым потоком побежали вниз по щекам и медленно начали спадать на пол, образовывая небольшие лужицы по обе стороны от девушки. А на губе появилась небольшая ранка, из которой выходила темно-красная вязкая жидкость. Облизнув губы, Ли Сун почувствовала вкус ржавчины, словно она сама стала ржавой и больше ненужной. Ни кому ненужной! Теперь она осталась совсем одна против всего этого жестокого мира, который в один миг ополчился против неё – такой хрупкой и беззащитной. Вся её сущность кричала во весь голос: «- Спасите меня, хоть кто-нибудь, спасите!»… Только после освежающего душа девушка пришла в себя. Она привела своё опухшее лицо в порядок: закапала глаза специальными каплями, чтобы скрыть их красноту, закрасила тональным кремом потемневшие круги под глазами и подкрасила губы, чтобы рана не сильно бросалась в глаза. Затем Ли Сун сделала себе ромашковый чай и, сидя на кухне, попивала его с холодным выражением лица. Да, она снова надела на себя маску сильной и невозмутимой женщины. Но за ней, там, в самой глубине израненной души, скрывался маленький брошенный ребенок, который сидел в тёмном углу и, поджав ноги под себя, рыдал во весь голос. Хоть на лице девушки не читалось ни единой эмоции, а в безжизненном и пустом взгляде было не видно боли, но на самом деле она страдала. Так сильно страдала, что это неописуемо, и вам этого просто не передать на листе бумаги. Эти чувства не сможет описать ни один автор. Даже если он будет самым лучшим во всем мире, во всей вселенной. Даже если этот автор будет богатым на словарный запас, всё равно ничего не выйдет. Ведь эти эмоции нельзя взять и в точности описать, их нужно только почувствовать. После трёх, самых длинных часов в жизни Ли Сун, вернулся Хичоль без своей американской подруги, которая вешалась на женатого полуголого мужчину и при этом говорила гадости про его же супругу. А он что? Ничего! После того, что между ними произошло, даже не защитил её…. А вы бы простили? Вы бы смогли поверить в оправдания такого человека? Нет! Даже если и поверишь в них, то всё равно останется маленькое семя недоверия... Всё это время она пыталась не думать о муже. Но это оказалось глупой затеей, и чем больше она хотела его забыть, тем сильнее болело сердце. Перед глазами всплывали картинки, как эти двое целуются где-то в отеле, лежа на кровати. Затем становилось всё хуже, и она уже видела их сексуальную страстную связь. Боль и горечь с новой силой пробивались через маску, но Ли Сун изо всех сил сдерживала себя. Но цепи, те тяжелые и массивные цепи, которыми девушка окутала свои истинные чувства, начали трещать, а кольца разрываться. - Я поговорил с Гретой и она… - Слушай, мне плевать на неё и мне плевать на то, что между вами происходит! – холодно перебила мужа на полуслове она, вставая. - Посмотри мне в глаза, - прокричал Хичоль, схватив Ли Сун за локоть и поворачивая девушку к себе лицом. – То, что было между нами утром, тоже ничего не значит? - Нет! – даже не моргнув, соврала она. – Это был просто секс и всё! Стоп, - девушка прищурилась. – Ты что, влюбился в меня? – криво усмехнулась она. - Нет! Просто ты извивалась как гадюка, от моих ласк! – выпалил злобно муж. – Вот и подумал, что ты в меня влюбилась по уши. - И не мечтай! Я тебе уже говорила, что ты ошибка в моей жизни, и я готова полжизни отдать за развод с тобой! - Так что тебе мешает? – прокричал Хичоль, в той же интонации, что и девушка на него. – Давай, вперед и с песней. Не забудь повесить барабан на шею и взять в зубы американский флаг! - Я этот флаг с удовольствием тебе в рот запихнула бы! Но, увы, у меня его нет! А почему ты не подашь заявление на развод, если я тебя так сильно раздражаю? - Мне нравится превращать твою жизнь в ад! А ты боишься своих родителей, как трусливый таракан, который при внезапно включенном свете не знает в какую сторону уносить свои кривые лапки. - Да, я их боюсь, ведь они вырастили меня, а ты, гоблин недоразвитый, только прикрываешь свою трусость перед матерью всякими сказочками про ад! - Ты уверена? – перешёл с крика на нормальный голос парень. - Абсолютно! - Ты хочешь развод? - Да! - Хорошо, я подам на развод после того, как выполним подписанный контракт с агентством. Ты ничего не теряешь. Тебе нужно сняться со мной в шоу и в нескольких рекламах, а потом я тебе дам свободу и катись на все четыре стороны! - Почему я тебе должна верить? – настороженно спрашивала Ли Сун, скрестив руки на груди. - А ты и не должна, - айдол развернулся и направился на выход. Остановившись в дверях, он продолжил, не оборачиваясь к ней лицом. – Я всегда выполняю свои обещания, - в последних словах послышались нотки обиды и отчаяния. А может девушке так просто показалось. Может он сейчас был счастлив, что наконец-то разведется с ней. Только оказавшись в своей комнате, Ли Сун позволила себе немного расслабиться, но свою хладнокровную маску она решила не снимать. Если она это сделает, то вряд ли сможет сдержать всю ту боль, которая накопилась в её бедной и израненной душе и выплеснет её наружу. Эта открытая рана будет кровоточить, пока не опустошит её полностью. А если это произойдет, то она уже не сможет вытерпеть все эти мучения и маска-спасительница просто расколется на две части и тогда её будет невозможно чем-либо склеить. В сложившейся ситуации Ли Сун должна быть сильной. Чего бы ей это не стоило, но она должна это сделать. Она забудет Хичоля! Сотрёт свою любовь к нему, как ластиком стирают сердечко, нарисованное на бумаге простым карандашом. Да, это будет не так-то и просто, но ради своего будущего она постарается. А эта боль в сердце и паршивое душераздирающее состояние пройдут, и та бездонная пустота, которую она ощущает сейчас, со временем будет заполнена чем-то или даже кем-то другим. Остаток дня Ли Сун пролежала на кровати, смотря в потолок, словно она увидела там нечто, что не может видеть простой человеческий глаз. И этим чем-то был ни кто иной, как её муж. Девушка старалась из последних сил, но так и не смогла выкинуть его образ из своей памяти и сознания. Стоящая перед её глазами картина была настолько четкой и ясной, что создавалось впечатление, будто Хичоль стоит рядом: большие карие глаза цвета горячего шоколада, длинные и густые черные как сажа ресницы, бледно алые расплывающиеся в улыбке губы, которые манили её к себе как наисильнейший магнит. Ей казалось, что образ мужа заполнил все её мысли и от него невозможно избавиться. По её коже пробежались холодные мурашки. Наблюдая за этим видением, девушка почувствовала, как слезы подступили к глазам, а в горле появился ком. Взяв себя в руки, она попыталась успокоиться…. Но предательская слезинка с левого глаза, которой не хотелось высыхать, не выдержав, вырвалась на волю и покатилась по бледной щеке вниз…