С тобой ничего не случится...

Каждый вечер и ночь ты смотришь в раскрытое окно. Каждый вечер ты куришь, выдыхая дым из форточки прямо мне в лицо, заставляя меня кашлять и морщиться, и смотришь, смотришь, смотришь прямо мне в глаза. Ты не видишь меня, я же - вижу. Иногда твои глаза, мельком обегая всю черноту ночи, останавливаются на моих, ярко-желтых, кошачьих, но путают их со светом фонарей и скользят дальше. Для меня же ночь светла, полна звуков и запахов. И, что самое главное, в ней есть ты. Я не знаю, сколько уже ночей я сижу в ветвях прямо напротив твоей спальни, но я знаю, что ты сделаешь прямо сейчас. Выпустив особенно большой клуб дыма, ты сойдешь с подоконника и уйдешь в душ. В комнате останется лишь белая рубашка, пропитанная ароматом твоих духов и тела. Эх, перепрыгнуть бы то небольшое расстояние, отделяющее нас, схватить бы ее, с наслаждением прижать к себе... Но нет, нельзя показывать себя раньше времени, ведь может случиться что-то страшное, непоправимое, и тогда мне ее никогда не найти снова. И единственное, что мне остается - это ловить носом тонкий шлейф аромата неведомых мне цветов. Перед твоим окном летают стрекозы. Я легко ловлю одну из них ради интереса когтистой лапой, наблюдаю трепыхание тонких крылышек и со скукой отпускаю - слишком уж мала добыча. Интересно, заметила ли ты, что рядом с твоим домом не поют по утрам птицы? Птицы вкусные, и поэтому они вскоре перестают петь в любых местах, где бы я ни поселилась. О, ты вернулась. И вновь ты подошла к окну. Моя нежная, моя милая, моя маленькая. Как бы я хотела сейчас находиться рядом с тобой. Впрочем, я же рядом. Нас разделяет лишь тонкая полоска темноты. Засыпай. Я буду беречь твой сон. *** С утра я вновь позволю себе маленькую шалость - пройду за тобой по твоему не меняющемуся утреннему маршруту. При ярком свете ты бы легко заметила меня, но я хорошо прячусь. Ты бы услышала меня, но я ступаю точь-в-точь по твоим следам, ловко подстраиваясь под стук высоких каблучков. За твоей спиной раздается мое жаркое дыхание, и если бы оно не тонуло в потоках летнего ветра, ты бы обязательно меня заметила.  Я могу сопровождать тебя везде... кроме твоей работы. Ты уходишь, а это значит, что увижу я тебя только вечером. Ну что ж, пора возвращаться обратно...а что, если дождаться тебя в твоей же квартире? Ох, милая моя, ты даже не подозреваешь, с каким наслаждением я слизну маслянистый след губной помады, оставшийся на твоей чашке с утра. Как только ты входишь домой, я исчезаю, давно готовая к этому. Заглядывая в форточку, со страхом и удивлением я замечаю, что появилась ты не одна. Кто это? Что он делает рядом с тобой? Мне не понять, но то, что он начинает делать с тобой, вызывает у меня ужас. Нежная моя, как я могу тебя защитить? Перепрыгнув на ветку выше, не в силах смотреть на то, что происходит за окном, я замираю. Ты моя и только моя, я защищаю тебя и живу лишь тобой, так почему рядом с тобой этот чужой человек? Ты не видишь меня, но ты чувствуешь кожей, иначе бы не сидела столько времени каждую ночь, смотря прямо в мои глаза. И как после этого ты можешь быть с кем-то другим? Решение приходит внезапно. О, сладкая моя, тебя больше никто не потревожит. Остается лишь дождаться. Я не знаю, что я люблю больше тебя... Возможно, лишь путать людей, сводя их с верной дороги на лесную тропинку и заводя в чащу? Он поддается так легко, идя то за светлячками, то за уханьем совы. Он доходит до поляны, и чары отступают, он пугается и вертит головой, пытаясь понять, куда его занесло. Но поздно. Не думаю, что он найдет отсюда выход. Точнее, я думаю, что он точно его не найдет. Я могла бы остаться невидимкой в тени, сделав все чисто, но зачем? Мне никто не помешает и, кроме него, меня никто не заметит. Представляя, как он видит меня - сначала яркие фонарики глаз, затем нежные, почти как у нее, черты лица, затем все остальное, - я облизываюсь. И делаю еще шаг навстречу к нему. Он хочет сбежать, он хочет найти выход. Я же хочу поиграть, и поэтому я делаю первый прыжок. Нарочно рассчитав траекторию, приземляюсь чуть позади него, лишь когти оставляют кровоточащий след на ноге. Пусть думает, что он сильнее, что бежит быстрее меня.  Понимая, что выхода нет, он оборачивается. И видит мои глаза на уровне своих. Куда бы он не обернулся, он видит меня, ведь я легко могу идти теперь уже и по его следам. Он тяжело бежит, задыхаясь при каждом шаге, я же - почти танцую. Легко, как и она. Дрожа, он поднимает с земли тяжелую палку, видимо, пытаясь ей от меня защититься, и одним тяжелым ударом я решаю слегка умерить его прыть. Тяжелая лапа с хрустом ложится на вытянутую руку, заставляя ее, надломившись как стебелек, безвольно повиснуть, а одежду окраситься алой кровью, которая струйкой пульсирует под подушечкой моего пальца. Дикий крик вырывается из его горла, но решимости ему не занимать - палка уже в другой руке. Что ж, мне только веселее. Если вцепиться зубами в запястье, поближе к кисти, крепко сжимающей этот прутик, ему меня не достать. А если и обломает палку об мою спину, так что с того? В этом месте ничто не причинит мне вреда, ведь это мое логово. Острые зубы впиваются в крепкое запястье, перекусывая кости и мышцы, как иногда я перекусываю пополам птиц. Палка действительно падает на мою спину, но этой рукой он больше ничего уже не сможет взять. Почувствовав такой знакомый и долгожданный сладкий вкус крови, мне становится слишком сложно остановиться и поэтому я не отпускаю руку слишком долго. Это могло бы стать моей фатальной ошибкой, но ведь не зря я сначала обезвредила его с одной стороны. Его крики и мое урчание эхом отражаются от черных сплетенных ветвей и усиливаются, когда я толкаю его на спину прямо на хворост и сухую траву, устилающую землю. Он пытается отбиваться, истекая кровью и брыкаясь ногами, но я легко это прекращаю, сев на него всем своим весом. Вздохи из груди вырываются с хрипами, глаза полузакрыты, сердце стучит как бешеное, и это неудивительно. Перед смертью не надышишься, как вы обычно говорите. Одним вытянутым когтем я с силой нажимаю на грудь посередине и тяну на себя, оставляя темный, такой опьяняющий след. Затем еще, и еще, пока сквозь рану со свистом не станет врываться воздух. Все-таки он счастливчик, что хоть какое-то время был с тобой, моя сладкая. И умрет он тоже быстро, настолько, насколько я ему позволю. Но подожди-ка, сейчас, на грани смерти, его кровь и плоть особенно сладка, и я начинаю лакать, облизывать эту свистящую рану, жадно насыщаясь. Лишь после этого я позволяю ему умереть и просто оставляю его тело в лесу. Сидя на ветвях, я облизываюсь и умываюсь лапой. Теперь тебе ничего не грозит, милая. Вернувшись, я обнаруживаю, что свет в твоих окнах уже погас, а значит, ты уже спишь. Значит,ты точно не увидишь меня. Легко забравшись внутрь, я мягко, на одних подушечках, подхожу к тебе. Ты спишь, и твое лицо умиротворенно и нежно настолько, что мне хочется замурлыкать, убаюкивая тебя еще сильнее. Когда-нибудь ты проснешься и увидишь меня над собой. Ты узнаешь, кто я, поддашься гипнозу моих желтых глаз, узнаешь все мои маленькие, но кошмарные тайны. Узнаешь, куда подевались все те, кто был с тобой, но пропал без следа. Но пока что не время. Пока что... Сладкая моя, милая моя, засыпай еще крепче и пускай тебе снятся только самые хорошие сны. Тебя никто не обидит, никто не преградит дорогу. Ведь я здесь.