***
Он всё не знал, как будет лучше. Стоит ли прийти днём, как и положено нормальным людям, или лучше начать с разведки под покровом ночи, а потом уже решать, насколько надёжна эта таинственная знакомая Бассо? Но искренние уверения последнего в том, что она — человек порядочный (Орион, вроде, тоже был порядочным), взяли своё, и Гарретт пришёл днём. Вообще-то днём ходить он не любил. Его ночной костюм удачно вмещал необходимые бомбы и наконечники для стрел, верёвки и всё, что может понадобиться вору в ночи как на деле, так и при отступлении. В обычном же наряде рабочего он казался себе нелепым. Под рубаху не надеть удобную, пусть и не сильно прочную, броню, в карманах штанов умещался разве что кастет, а кепка скрывала лицо лишь частично, проигрывая капюшону с шарфом. Гарретт поправил козырёк и постучал в дверь. Он стоял, спрятав руки, — ему не нравились его чёрные пальцы, которые, кажется, уже нельзя было отмыть никаким мылом. Конечно, его, измазанного углём то тут, то там, легко было принять за рабочего с коптильни, но лишних вопросов всё-таки хотелось бы избежать. В Городе сразу подмечают такое. Дверь открылась, и Гарретт замер на пороге, забыв и о своём внешнем виде, и о времени суток, и о том, куда пришёл. Он смотрел на девушку, чьи чёрные волосы локонами лежали на плечах, скрытых фонариками приталенного платья без корсета. Он не мог оторвать взгляда от лица, знакомого до боли во всём теле, до ночных кошмаров и криков. — Гарретт, тот самый мастер-вор. Наслышана о вас. Проходите... И я буду рада, если вы прикроете рот, — это меня несколько беспокоит. — Эрин... — Почти, — поправила женщина. — Ирэн Адлер. Вы меня, должно быть, спутали с нашей общей знакомой. Бассо говорил, что мы похожи, но я не ворую, несколько старше и главное — меня вы можете найти, — она улыбнулась, но заметив, что Гарретт погрустнел (что он, конечно, пытался всячески скрыть за безразличием), из вежливости отвернулась и прошла на кухню, начав колдовать с чайником. — Предлагаю сесть. — Она указала на кресло, потом мельком посмотрела на Гарретта и указала рукой на табурет у стены. — Это будет долгий разговор. — Пожалуй, — Гарретт, наконец, смог справиться со своим оцепенением. Это была не Эрин — теперь он видел и морщины на лице, и зелёные вместо серых глаза. Белоснежные руки без единой мозоли, не отмеченные шрамами — такие не могли принадлежать воровке, даже если та уже давно забросила ремесло. Тонкую длинную шею обвивало ожерелье — узор из белых прожилок на камне притягивал взгляд. И платье без корсета... Вряд ли бы Эрин вообще надела платье. Усмехнувшись этой мысли, вор взял чашку у Ирэн Адлер и занял кресло, ведь оно было предложено первым. — Дорогой вы гость, Гарретт, — лёгкая усмешка сменилась вздохом. Таким, который бывает при взгляде на плебеев, совершенно безнадёжных в плане манер. — Ночью ваше гостеприимство могло быть ещё более затратным, — вор улыбнулся в ответ и осмотрелся. Стены не могли похвастать дорогими полотнами, а шкафы — ценными вещами. Но в доме был второй этаж, и, судя по чучелу медведя в углу, тут было чем поживиться, просто вору не представляли всю картину сразу. — Пожалуй, да, — согласилась женщина и села за стол. — Начать мне, или вы хотите сперва что-то спросить? — она посмотрела на вора, но тот после паузы, закусив губу, нахмурился и покачал головой, уступая слово даме. — Я думаю, вы хотели меня спросить про Эрин, воровку из вашего города, которая пропала... Кажется, год назад? Гарретт снова чуть нахмурился, взгляд его был упрямо направлен на женщину. Он безмолвно ожидал продолжения. — Она навестила мою лавку где-то с полгода назад. За ночные визиты и правда приходится дорого расплачиваться. Обнесла меня почти подчистую, оставив только это, — женщина достала подвеску из верхнего ящика стола и показала Гарретту. Он подошёл к столу и взял украшение. Топаз дешёвый, выручки с него почти никакой, но в Городе его не продать — все знают, что эта подвеска принадлежала покойной супруге Эктора. Последний раз Гарретт видел этот дешевый топаз лет пять назад. Тогда Бассо сказал, что деньги за подвеску будут не раньше, чем через полгода, когда её можно будет продать без опаски. Вор усмехнулся и вернулся в кресло. — Я знала, что вы узнаете это украшение. Да, для меня оно ничего не значит, но тут портрет женщины и написано «Любимой супруге». Кажется, эта «Эрин» несколько сентиментальна, раз оставила дорогую хозяевам безделушку. Однако вы, Гарретт, лишены этого недостатка, если украли эту подвеску в прошлый раз. — У всех свои недостатки, — пожал плечами Гарретт. — Эрин придерживалась собственных взглядов касательно работы. Если это всё, то мне больше не о чём с вами говорить, мадам. Так что прошу меня извинить... — Думаю, у меня найдётся немало вещей, способных вас заинтересовать, Гарретт. Разве я говорила, что встречала Эрин лишь раз? — женщина довольно улыбнулась, когда вор одарил её упрямым взглядом. — Давайте вы вернётесь в кресло, возьмёте чашку с чаем и выслушаете меня, мастер-вор. Гарретт послушно уселся с чаем. Взгляд его мельком, поблуждав, остановился на двери. — Думаете уйти? Но не можете, потому что я смогла вас заинтересовать? — Разве что тем, что я всё не могу понять, зачем я нужен Ирэн Адлер. Вы ведь не собираетесь помогать мне с поисками Эрин. В мире нет таких добрых людей, и не притворяйтесь, что вы исключение. Что же вам нужно взамен? — Что ж, Гарретт, вы правы, я не исключение, — она улыбнулась и склонила голову, одобряя этим жестом его осторожность. А Бассо ведь до сих пор считал, что Ирэн Адлер — сама доброта, называя её едва ли не святой из-за щедрости. — Наш милый друг рассказывал, чем я занимаюсь? — Бассо? Он не вдавался в подробности. Я знаю лишь, что он передаёт вам то, что нельзя сбыть у нас. — Я не обычный перекупщик, но лучше показать на деле. Как насчёт прогулки, Гарретт? — Категорически против. — Потому что на улице день и вы растаете на солнце? — она надела подвеску покойной жены Эктора и подняла волосы, чтобы закрепить их в пучок на голове. — Потому что вы притягиваете слишком много взглядов. — Вы можете идти поодаль, главное, не залезайте на крыши. Днём это будет слишком заметно. Гарретт фыркнул и поднялся. Он и без советов Ирэн Адлер не полез бы на крышу, но она так это подчеркнула, словно Гарретт был беззубым юнцом, не разбирающимся в своём деле. Сжимая в кармане кастет, Гарретт держался в нескольких метрах от женщины. Периодически он оглядывался по сторонам. Если она ведёт его в ловушку, то Бассо определённо останется потом без глаза. Или без языка, чтобы больше не предлагал всяких глупостей. Если же нет, то почему нельзя было рассказать всё там, в доме? Зачем нужна эта прогулка? Гарретт не понимал, что происходит, но почему-то не мог развернуться и уйти. Потому что ему было интересно? Или потому что Ирэн Адлер была нитью к Эрин? Или потому что они были похожи... — Ради всего святого! Гарретт вздрогнул, услышав голос Эктора, и тут же скрылся за горой ящиков. Если тот увидит Ирэн Адлер в подвеске, то наверняка устроит сцену. Промелькнула мысль отвлечь его, чтобы Ирэн могла убежать, но затем Гарретт вдруг осознал, что выкрик был адресован именно той, что носила подвеску. Он украдкой выглянул из-за ящиков. Он находился слишком далеко и не слышал весь разговор — между ними шумели прохожие — но видел достаточно, чтобы понять происходящее. Эктор, всплескивая руками, всё указывал на подвеску, явно рассказывая про жену и требуя отдать то, что принадлежит ему по праву. Ирэн Адлер же будто отыгрывала роль невинной и ничего не понимающей жертвы. Гарретт не понимал, что за женщина вселилась в ту надменную даму, которая встретила его у себя дома, а теперь смахивает чистую слезу с уголка глаза. Эктор приобнял её, они оба выглядели такими печальными, словно потеряли супругов. Ну или как минимум очень дорогую любимую собачку. Гарретт уже беспардонно выглянул из-за ящиков, уперевшись в них локтями и сложа на раскрытые ладони голову, наблюдая за разыгрывающейся трагикомедией. Эктор не отличался честностью или порядочностью, но пока он платил, Гарретта мало волновали его грязные секреты. А Ирэн Адлер и вовсе промышляла краденым товаром. Чегоо же они устроили тут посреди улицы? Но когда женщина вдруг сняла с себя подвеску, а Эктор, пошарив по карманам, передал ей, кажется, все деньги, что были при нём, включая мешочек-заначку с мелочью из рабочей сумки, то вору стало уже не до смеха. Эктор ушёл, глядя на подвеску в своих руках, а Ирэн Адлер подошла к опешившему вору. — Я уже говорила, что мне не нравится ваш открытый рот, мастер-вор, — женщина пальчиками провела по подбородку Гарретта. Тот пусть и смотрел удивлённо, но рта не открывал. В этот раз уж точно. — Это и есть ваш промысел? — Гарретт выпрямился и сунул руки в карманы, шагая рядом с Ирэн Адлер. — Пользоваться чужой уязвимостью и вытягивать деньги из отчаявшихся стариков? Выглядит паршиво. — Сказал тот, кто украл у этого старика подвеску. — Я взял то, что ему уже не нужно. Жена-то померла. — Гарретт пожал плечами. — Но вы... — Я вернула ему то, что он давно потерял, но что несёт для него куда большую ценность, чем для любого покупателя. Я не просила у него ни монеты — он сам отдал мне всё, что у него было, только за то, что я согласилась расстаться с подарком моего ненаглядного мужа, убитого на войне. — Врунья. — Вор. Гарретт усмехнулся и посмотрел на Ирэн Адлер. Та улыбалась. — Вот почему Бассо посчитал вас святой. И вот почему вы можете получать больше любого перекупщика. А если человек откажется платить, потому что скряга? Ну или у него нет денег. — Издержки профессии. — Женщина пожала плечами. — Скупые попадаются редко, но разве этот Эктор не скупой по натуре? Настолько дорогие людям вещи перевешивают деньги, поэтому настоящие ценности бесценны, как бы парадоксально это ни звучало. — А бедным вы возвращаете просто так. — Конечно. В любом случае, это не мешает мне оставаться в плюсе. Всегда кто-то заплатит больше, — они дошли обратно до её дома, и Ирэн открыла дверь. — И иногда вы находите новые заказы, но не можете их выполнить, потому что вещь вне вашей досягаемости. — Я знала, что вы догадливы, — она бросила сумочку в прихожей и начала снимать перчатки. — Поэтому мне нужны такие, как вы. — Но мои услуги будут не бесплатны, я же не такой добрый, как вы, — Гарретт помог женщине снять перчатку, и она провела ладонью по его лицу. — Я заплачу вам даже больше. И вы же помните, — она подалась вперёд и продолжила шёпотом ему на ухо, — для меня главное вернуть утерянную ценность.***
Гарретт ненавидел ночные вылазки после дня бодрствования. Иногда ему приходилось выходить днём по делам, но чаще всего это было отличное время для сна. Его тело уже привыкло к тому, что те драгоценные часы ночных трудов компенсируются здоровым отдыхом в башне, пока солнце освещает жизнь обычных горожан. Но из-за таких, как Ирэн Адлер, порой ему приходилось, зевая, сидеть на крыше и заниматься разведкой в полглаза. Её заказ не казался таким уж сложным. Украсть безделушку из дома приезжего — подумаешь, какие проблемы? Вот только она не предупредила, что этот приезжий не кто иной, как некий следователь, нанятый новой городской стражей для дела о смерти нового Барона. Кто-то явно не хотел, чтобы после Норткрестов у Города появился новый управляющий. И пока городская стража пыталась встать на ноги, трое кандидатов на этот пост уже успело умереть. И это меньше, чем за год. А теперь вот и четвертый был найден мёртвым в собственной постели. Гарретт свесил ноги с крыши и посмотрел на единственное светлое окно в доме, где поселился этот приезжий следователь. Как там Ирэн Адлер его назвала? Детектив? Сказала бы ещё только, что это значит. И откуда они все такие умные тут взялись-то. Гарретт начал уже жалеть, что блокаду отменили и Город снова открыл свои ворота. Деньги, конечно, вернулись на эти посеревшие улицы, но и проблем тоже стало больше. Наконец, свет в окне погас, и Гарретт поднялся. Сегодня он планировал лишь осмотреться, вряд ли «детектив» жил без охраны. Да и зевота никак не проходила, а в таком состоянии наделать ошибок ой как легко. Последний раз зевнув, Гарретт мотнул головой, благополучно спустился и достал ломик, чтобы вскрыть окно на первом этаже. После пропажи Эрин из города его глаз, в котором раньше покоился осколок Примали, постепенно утрачивал свою таинственную магическую силу. Королева Попрошаек ничего не сказала об этом, лишь поведала какую-то байку про то, что была одна ведьма, полагавшаяся в жизни лишь на руны и знаки. А потом один идиот развеял их силу, и ведьма не знала даже, как еды себе приготовить. Видимо, теперь Гарретт был такой ведьмой, которая уже забыла, как пролезать в дома, не проверяя все ловушки и драгоценности заранее. Как там справилась та Ведьма, Гарретт не знал, но вором он был дольше, чем обладал осколком Примали, так что старые методы пусть и не казались такими крутыми, однако ж всё ещё работали. Осторожно ступив на половицу, Гарретт замер, увидев, что чуть не задел леску, тянущуюся от одной стены к противоположной прямо у окна. «Оригинально...» В отличие от натянутых канатов и систем веревок, которые были у городской стражи раньше, эта нить была тоньше, и не попади на неё свет луны из открытого окна, Гарретт бы и наверняка угодил в её ловушку. Высунувшись в окно, вор собрал пыль с откоса и дунул. Тонкие нити лески тянулись в три ряда и давали едва заметный зазор для проникновения. Пока пыль не осела на пол, Гарретт осторожно прошмыгнул вперёд. Похоже теперь, раз уж он наследил, разведка превратилась в полноценное дело. Вор мысленно цокнул: не рассчитывал он на такое. Но теперь он стоял посреди узкого коридора и не знал, куда идти и что делать. Он остановился и посмотрел ещё раз на окно. Какой нормальный человек вообще будет блокировать окно?.. Если только не знает, что это единственное удобное для проникновения окно, — ведь так рассуждал и сам Гарретт, когда выбирал неприметное, со сломанной ручкой и запылившимся откосом окошко над кустами, в которых удобно было бы спрятаться. Вор осмотрелся. Два дорогих подсвечника в гостиной над камином, дорогой сервиз в стеклянном шкафу. От кого так оберегал себя «детектив»? От вора или убийцы? Гарретт запомнил это место и пошёл дальше. В любом случае следовало сначала найти заказанную ему вещь, а потом заняться тем, что может в теории поднять тревогу. Не в первый раз ему надо будет убегать под арбалетные выстрелы, действительно. Металлический портсигар, с рельефными буквами S и H, переплетёнными витиеватым узором, идущим к обрамлению прямоугольной крышки. Прямые линии, словно лучи солнца, расходились от инициалов по центру и отражали прямоту характера хозяина этого портсигара. Так его описывала Ирэн Адлер. Про этот портсигар Гарретт знал только то, что он был где-то в этом доме. Вор ещё раз осмотрел зал и задержался взглядом на пепельнице, стоящей на столе. Оставив гостиную на потом, Гарретт поднялся и уже опустил пальцы на ручку двери, как почувствовал, что ту поворачивают с другой стороны. — Холмс, вернитесь в кровать! — послышался за дверью настойчивый мужской голос. — Ватсон, вы же видели, что колокольчик дёрнулся, — этот спокойный голос звучал прямо за дверью. Гарретт сглотнул. Он посмотрел на шаткую ручку и понял, что не сможет убрать руку так, чтобы на это не обратили внимания с другой стороны. Значит, придётся либо убирать руки одновременно, чтобы никто ничего не заметил, либо, если кто-то из них дёрнется раньше, тут же бежать. Но уйти без добычи, ещё и сорвать все возможности на будущее? Он же мастер-вор, он не мог себе такого позволить. — Это всё ваша лихорадка, — послышались шаги, и другой голос стал ближе. Давление на ручку ослабло, но не прекратилось. — Отпустите дверь. Это всего лишь ветер. — Нет... Нет, Ватсон! — Ручку отпустили, и Гарретт с выдохом отпрянул от двери, но не уходить не спешил. Пока не было повода. — Я установил ловушку. Это закрытое наглухо окно, которое даже не продувается. Вы видели, сколько там пыли снаружи? Да оно сломано! Его никто не открывал, и сквозняков там нет, я проверял! — У вас лихорадка, Холмс, — голос этого мужчины звучал мягче. — Вернитесь в кровать. Завтра вам надо быть в доме Барона к полудню, в таком состоянии вы снова ничего не добьётесь, кроме соплей, стекающих на улики. — Какое отвратительное утверждение, доктор. — Я не ваш доктор, я тут как друг, вы же помните. И мне ещё надо будет пройтись по местным лавочкам лекарей, посмотреть чего-нибудь для вас. И так ведь пришлось Мэри дома одну оставить, а вы тут упрямитесь. Ложитесь в кровать и постарайтесь уснуть. И, надеюсь, когда я буду уходить, вы не обратите внимания на свои колокольчики. — Будьте осторожны, Ватсон, — после паузы ответил второй. Он уже явно был далеко от двери. — Если в доме кто-то есть он может напасть на вас. — Я вас умоляю, Холмс. С такой защитой, что вы установили по всему дому, кто на меня нападёт? Ветер? Крысы? — второй с добрым голосом рассмеялся и вышел в коридор. Пройдя дальше, он скрылся на лестнице, и Гарретт выбрался из шкафа. Значит, та ловушка с колокольчиками и леской была не единственной. Однако бояться стоило лишь звона?.. Вор осмотрел косяк двери и нашёл пучок лески, расходившийся в проделанную дыру. Дождавшись, пока внизу хлопнет дверь, Гарретт забрался на шкаф и, вытянувшись, дёрнул одну из нитей. — Эх, мистер Холмс, вам же сказали лежать... Хозяин дома выскочил в коридор, поправляя халат и вооружившись какой-то кочергой. Гарретт, выпрыгнув, оглушил того сзади и подхватил под руки до того, как «детектив» упадёт на пол. — Постельный режим, мистер Холмс, неужели вы ослушаетесь доктора. Убедившись, что больше никто на тревогу не поднимется, Гарретт осмотрелся. Выдавшее в первый раз присутствие Гарретта приспособление выглядело крайне занятно. Нити лески крепились к молоточкам и дёргали колокольчик, причём каждой нужно было разное натяжение. Той, что была подписана снизу как «окно в коридоре у гостиной первого этажа», действительно хватало дуновения ветра, а вот входная оттягивалась не меньше, чем на палец, до того, как должен был последовать звон. Гарретт осмотрел конструкцию и нашёл переключатель. Сменив положение торчащей детали, он увидел, как петли, на которых держались молоточки, развернулись и ушли в дальнюю часть, оставив активаторы колокольчиков болтаться на весу. Ради эксперимента Гарретт дёрнул одну из лесок, но теперь молоточек лишь поднялся вверх пока не ударился о крышку ларца. «Отлично», — Гарретт повернулся к оглушённому Холмсу. Тот, оказывается, был тем ещё фруктом, раз изобрёл нечто такое, не будучи кем-то вроде Эктора. Или там, откуда приехал этот Холмс, такие устройства продают на каждом углу? Вор уже не сомневался, что охраны в доме нет, — те всегда или гремели латами, или храпели по углам; Холмс же явно полагался на свою сверхнадёжную систему домашних лесок и колокольчиков. Полки и столы в комнате были завалены книгами и записями, и здесь не было ничего ценного, никакого таинственного портсигара. Зато трубка на письменном столе заставила остановиться. Холмс явно любил курить. Интересно, где бы он мог хранить портсигар? В карманах плаща? Под подушкой? В любимой книге? Гарретт не пожалел о том, что отключил охрану, потому что за почти два часа поисков, он нашёл всё, что угодно, кроме портсигара, несколько раз натыкаясь на эти лески. Впрочем, именно они позже и вывели к шкафчику с нижним бельём. Стоило его открыть, как оттуда тут же брызнуло чем-то на руки, едва не попав и на лицо, благо Гарретт успел отклониться, и пострадал лишь шарф. Вытерев о него ладони, Гарретт принюхался. Кажется, это были чернила. Обидно, но хороший урок для любителей воровать нижнее бельё. Портсигар выглядел, как и описывала Ирэн Адлер. А в мешке в коридоре уже покоились все металлические сервизы и подсвечники. Вернувшись к окну, Гарретт ещё раз посмотрел на пепельницу в гостиной и вспомнил о трубке в комнате наверху. Выйдя на улицу, он вернулся на крыши и, открыв портсигар, освещённый луной, выдохнул: — Ах, вот оно что...***
Гарретт постучался в дверь лавки Ирэн Адлер. Миловидная женщина преклонных лет, поправляя очки, пропустила вора внутрь. — Мистер Гарретт? Вы же к Ирэн, да? — Ага... — вор осмотрелся. Ни богатых картин, ни украшений — даже шкуры медведя нет. Остался лишь стол посреди комнаты, на котором лежали конверт и мешочек монет. — Она оставила это вам. — Спасибо... — Гарретт чувствовал себя облапошенным. Он ведь зашёл только спросить, что делал портрет Ирэн в том портсигаре, а от этой женщины уже и след простыл. Сумма, обнаруженная им в мешочке, едва ли не в два раза превышала обычную плату, но его больше заинтересовал конверт. В нём лежало два письма: одно было подписано Эрин. Гарретт сглотнул и убрал его в нагрудный карман. Ему надо было иметь твёрдую почву под ногами, чтобы быть готовым его открыть. Хотя тот факт, что это её подпись, значил, что Бассо проиграл ему двести монет, — ведь получалось, что Эрин жива. Вор усмехнулся и вытащил из конверта вторую бумагу. Это был маленький портрет, только не Ирэн Адлер, как в портсигаре, а его Эрин. Она стояла в платье с высоким корсетом у рояля и хитро улыбалась в камеру. Одна её нога была непозволительно оголена разрезом на боку юбки, другая же упиралась в стул. Гарретт провёл пальцем по изображению, отмечая, как отросли волосы девушки, чуть свисая теперь с плеч. Видимо, теперь ему точно не стоит беспокоиться за её жизнь. Так это или нет, могло сказать лишь письмо в нагрудном кармане, но ведь было ещё и другое — последнее письмо, уже от самой Ирэн Адлер. «Здравствуй, дорогой Гарретт. Рада, что ты справился с заданием, и верю, что не поранил моего дорогого знакомого Холмса. Думаю, ты уже открыл портсигар, и у тебя много вопросов... На них тебе ответит кто-нибудь другой, например, сам Холмс. Ему бы очень пригодился такой, как ты, в этом Городе. Не скучай там и верни ценность хозяину, будь добр. Скорее всего, он где-то за твоей спиной, ждёт, пока ты дочитаешь это письмо. Он любит такое. Не доверяй бабушкам и священникам. Целую, Ирэн Адлер». Гарретт резко развернулся, пригнувшись, и тут же занёс руку для блока. — Ловок, — усмехнулась «бабушка» и ударила его в бок. — Но в рукопашном бою ты мне не ровня, вор. — Кха, — Гарретт сплюнул на пол и отполз в сторону. Вынув из кармана портсигар, он протянул его Холмсу, который уже снял парик. — Одно в толк не возьму, — Гарретт улыбнулся и поднял голову, — зачем такому, как вы, изображение такой аферистки, как она. Разве вы нас, преступников, не ловить должны, а? — Открыл, значит... — Странно было воровать портсигар у того, кто курит трубку, а не сигареты. Любопытство взяло верх, — пожал плечами Гарретт. Чернила с ловушки в шкафу так и не смылись, а шарф был безнадежно испорчен — и всё благодаря этому портсигару и Холмсу. — Эта женщина... — на лице Холмса проскользнула улыбка, — по-своему удивительна, — он убрал портсигар в карман и помог вору встать. — Но, вижу, вас она тоже обманула. Или же использовала? — «Детектив» вынул мешки с крупой, игравшие роль бабушкиной груди, и кинул их в сторону, тут же принявшись снимать платье. — Оба варианта, наверное. — Гарретт осмотрелся по сторонам: в бою он точно проиграет, но вот убежать вполне ещё успеет. — Мне готовиться к тюрьме или виселице? — Вы же Гарретт? Я читал о вас в городской страже, видел объявление. Знаете, нет, — за вас мало дают, так что пусть вами занимается Стража, зачем-то же им платят. — Кто платит-то, Барона нет, — Гаррет усмехнулся. — Зато многое, что можно об этом узнать, от меня спрятано за семью печатями... — мужчина осмотрел вора и протянул ему руку. — Шерлок Холмс. Детектив из Лондона. Приятно познакомиться, Гаррет, мастер-вор из Города. Полагаю, мы можем быть друг другу полезны. — А вы всегда правильно полагаете? — усмехнулся Гарретт, пожимая протянутую руку в ответ. — Почти в ста процентах случаев, мой вороватый друг.