по крышам сеула

рас­тво­ря­ют­ся в ды­ме си­га­рет, бе­гут за мо­дой, пь­яные встре­ча­ют рас­све­ты и про­во­жа­ют за­ка­ты, на­чи­ная с мис­ки хлопь­ев, за­кан­чи­вая бу­тыл­кой ви­на. они вдво­ём бы­ли рож­де­ны взор­вать к чер­тям этот мир, так им ка­жет­ся. тэ­хён ле­жит на чон­гу­ко­вом бед­ре и сме­ёт­ся, сме­ёт­ся, сме­ёт­ся. выб­ра­сы­ва­ет из лёг­ких весь воз­дух, чтоб смех ка­зал­ся тер­пким, как то ви­но, что они пи­ли вче­ра меж­ду дво­ров урод­ли­вых до­мов. ка­кая раз­ни­ца, что там тво­рит­ся — они-то здесь и сей­час. сов­сем без­раз­лич­но на ка­че­ли, по­качи­ва­емые лишь и­юль­ским вет­ром, на дав­но от­клю­чен­ный мо­биль­ник с од­ним-единс­твен­ным со­об­ще­ни­ем прош­ло­го го­да, на ти­хие ули­цы, ко­то­рые к ве­че­ру за­пол­ня­ют­ся груд­ным сме­хом тэ­хё­на. — мы же толь­ко вдво­ём? — чон­гук спра­ши­ва­ет не­по­нят­но за­чем и гла­дит пар­ня по во­ло­сам. — толь­ко вдво­ём, хён? — мо­жет быть кто-то точ­но так же как и мы бе­га­ет по ули­цам, но не се­ула, и де­рёт гор­ло в по­ис­ках ко­го-ни­будь, — да­ёт щел­бан бо­лю­чий и жму­рит­ся под за­кат­ны­ми лу­ча­ми их ле­та. — та­ко­го от­ве­та ты ожи­дал? ко­неч­но же, мы вдво­ём и всег­да бу­дем. выб­ро­сить те­ле­фон в ре­ку и прыг­нуть сле­дом, так пра­виль­но, так за­ве­де­но. тэ­хён кри­чит, и не­по­нят­но: рад или ис­те­ри­ка. мир, раз­де­ля­емый по­це­лу­ями в шею и мяг­ким ды­ха­ни­ем по реб­рам. воз­мож­но, в но­яб­ре они, дер­жась за ру­ки и со­вер­шен­но влюб­лен­ные, оба спрыг­нут с кры­ши се­уль­ской мно­го­этаж­ки.