Лестница

Три месяца. Итачи очень тих и спокоен. Он почти не плачет, смотрит на мир внимательными тёмными глазами, легко засыпает днём и тяжело — ночью. Когда с работы возвращается Фугаку, он забирает из рук вымотавшейся Микото сына и, энергично раскачивая его вверх-вниз, напевно читает ему грубоватым голосом колыбельную. Итачи засыпает через несколько минут. Полтора года. Итачи молчалив, даже не произносит непонятных слов и междометий, свойственных детям его возраста. Врач пожимает плечами: ребёнок здоров, значит, ещё не время. Фугаку ходит мрачный. Два с половиной. Итачи сидит на высоком стуле и смотрит, как мама месит тесто. Ему нравится её голос, что-то негромко напевающий, запах ванили. Мама раскатывает тесто, нарезает его — Итачи помогает раскладывать в них ягоды. Он подолгу рассматривает каждую, прежде чем опустить на тонкий кружок и на вопрос, какого цвета вишни, хмурится и тыкает пальцем в окно: там виден нарисованный на стене мон Учиха. Вечером отец сидит на веранде, читает свиток и пьёт зелёный чай. Блюдце с печеньем, ослепительно белое на потемневших от времени досках, притягивает взгляд Итачи. Фугаку отрывается от чтения, пристально смотрит на сына, чуть нахмурив брови, и пододвигает блюдце к нему. Около трёх. Итачи чувствует вязкую тревогу, она висит в воздухе, горчит в каше, слышится в разговорах взрослых. Когда мама прижимает его к себе, её руки подрагивают, а с лица не сходит беспокойная улыбка. Слова «война» и «камень» окрашены в чёрно-красные цвета. Три года. Итачи снятся кошмары: он бесконечно долго падает в пустоту. Кричит, просыпаясь в горячем поту. Его ловят чьи-то сильные руки. Он, мокрый и встрёпанный, прижимается к пыльному жилету, пропахшему чёрным и красным, и впервые говорит: «Папа». Четыре года. Итачи заворожённо смотрит на алые пряди волос, растёкшиеся по татами, и они такие яркие и блестящие, что ему кажется, что это огонь, такой же, какой выдувал папа. Женщина, пришедшая к его матери, пахнет солнцем и ослепительно улыбается — так не умеют в их клане, и подманивает Итачи к себе. — Хочешь данго? — Фугаку тебе не простит, если ты приучишь его к сладкому, — полушутливо одёргивает мама. Итачи вжимает голову в плечи, но смотрит упрямо. Кивает. — Дети должны есть сладкое. Иначе он будет таким же хмурым и недружелюбным! Итачи ест данго, политые сладким соусом, и украдкой трогает липкими пальцами алую прядь, свернувшуюся кольцом у его ног. Четыре с половиной. Итачи сидит на руках у отца, который идёт по центральной улице Конохи. Он подвернул ногу, когда пытался повторить одно из движений тайдзюцу, которые он подглядел в додзё за другими Учиха. С отцом здороваются, Итачи изредка норовят потрепать по волосам, говорят, какой симпатичный у начальника полиции сын и что они похожи. Боль пульсирует в лодыжке, но он терпит, не желая огорчать отца, и вокруг много интересного, да и когда ещё отец возьмёт его на руки. Ведь Итачи уже взрослый. Почти у госпиталя они встречают Четвёртого Хокаге и Хатаке Какаши. «Одноглазый» безразлично скользит по его лицу взглядом, Итачи чувствует, как отец напрягается, слышит в голосе резкие ноты и невольно пытается расправить плечи и выглядеть серьёзно, хотя ему не по себе. Ничего не выходит. Хокаге треплет его по щекам, улыбается совсем как подруга мамы, ярко и широко, и говорит, что из него вырастет замечательный защитник деревни. Когда они расходятся, Итачи оборачивается и видит, как «одноглазый», чьё имя произносить в их клане было запрещено, засовывает руки в карманы форменных брюк и подмигивает ему. Пять лет. Итачи кладёт ладони на огромный мамин живот и прижимается к нему щекой. В ответ внутри толкается его братик. Мама охает, улыбается отцу, стоящему поодаль. Тот смотрит на них двоих с непривычным выражением лица, трёт переносицу и отворачивается. Таким гордым и радостным Итачи в следующий раз видит его лишь когда впервые активизирует шаринган. — Весь в отца, — мягко и тихо смеётся мама и гладит Итачи по волосам. Три месяца спустя. Итачи смотрит в небо: оно полыхает, горит, как алые пряди волос на татами. Ревёт огромный, яростный зверь, оранжевые сгустки чакры, девять хвостов. Тревога. Чёрное и красное. Итачи прижимает к себе брата обеими руками, словно боится уронить его в пустоту, и обещает защищать. Полгода спустя. Итачи очень любит брата, хотя тот приносит ему много хлопот. Саске непоседлив, шумен и капризен. Он всё время норовит куда-то уползти, что-то утянуть в рот, выплюнуть кашу в лицо или размазать её по столу. А ещё он громко, заливисто смеётся и любит дёргать Итачи за чёлку. Они непохожи, и скоро это станет причиной для многих поступков и чувств, но пока Итачи просто счастлив. Шесть лет. Итачи возвращается домой с разбитым носом, хмурый и недовольный. На вопрос, что случилось, отмалчивается и долго кидает сюрикены в мишень на заднем дворе. На следующий день к дому приходит Учиха Шисуи и просит передать в качестве извинения кулёк данго для Итачи. А спустя месяц Шисуи учит Итачи некоторым техникам метания куная, и они вдвоём ежедневно крошат хлеб на крышу одного зловредного старика, чтобы туда слетались птицы. Друзья уже и не помнят, что подружились потому, что Шисуи обозвал Итачи девчонкой, за что получил в глаз. Тот глаз, который он потом отдаст Итачи. Семь лет. Итачи заканчивает Академию ниндзя всего за год. Его уже называют гением, это ложится на плечи огромным грузом ответственности. Третья мировая война шиноби не прошла бесследно, он хочет защищать деревню, клан и семью, и если для этого придётся убивать… Итачи сжимает кулаки и опускает голову. Что ж, значит, он будет. Восемь лет. Итачи пробуждает шаринган. Одиннадцать лет. Итачи чунин, у него своя команда, уважение соклановцев, любовь семьи. Сегодня в кармане лежит любовная записка от девушки, старшей на два года. Всё это немного льстит, а Шисуи над ним посмеивается и дёргает за отросший хвост. Огорчает только одно: времени на брата почти нет. Двенадцать лет. Итачи и Саске возвращаются с совместной миссии. Они отгоняли огромного кабана от построек, где хранились продукты. — Я научусь, брат. — Саске хмурится и сжимает кулачки. — Я стану сильнее. — Обязательно, — эхом отзывается Итачи. — И мы снова будем сражаться вместе? — Да. Это «снова» наступит лишь через девять лет. Тринадцать лет. Итачи собираются принять в АНБУ. Отец горд, но его чувства разделяют не все Учиха. Шисуи почему-то против. В Конохе осень, солнце золотит порыжевшую листву, воздух звенит после дождя, а на душе у Итачи тревожно. Перед глазами у него — брат, стоящий на пороге дома, сонный и расстроенный. В руке горячая лепёшка, намазанная мёдом — хотел поделиться, но Итачи отказался, спешил… Это ведь ерунда, правда? — Тебе придётся выбрать, Коноха или клан, Итачи, — говорит спустя полгода Данзо. Четырнадцать лет. Итачи нукенин. За спиной — стремительно исчезающая в ночи Коноха, где остался дом, Саске и детство.

ноября 2012