Вечности больше нет

— Но ты не можешь, — растерянно пробормотал Златан, впервые, наверное, не находя слов. Максвелл улыбнулся. Обычно Златан всегда и на все находил аргументы, спорил до последнего, срываясь на крик, импульсивно размахивая руками. А сейчас… сейчас он молчал, не зная, что и сказать. Похоже, ему и в голову не приходило, что такое могло произойти. — Как видишь, могу. И делаю, — пожал плечами Максвелл. — Так просто? — Так просто, — кивнул он. — Нет, подожди! — Златан так активно заспорил, что Максвелл на секунду засомневался в том, что дело было только в его решении. — Чем ты тогда будешь заниматься? Он закатил глаза. Разговор уходил на второй круг. *** С того момента, как Максвелл объявил о своем решении закончить карьеру, прошла неделя. Златан не просто злился, он буквально источал ярость, распространяя ее на всех вокруг. Будто бы Макс своим поступком нанес ему личное оскорбление. А ведь он просто сделал так, как посчитал нужным. Он сделал так, как на его взгляд было правильным. Не стал нестись вперед, пытаясь заскочить в последний вагон уходящего поезда. Не стал испытывать судьбу, уговаривая (а ведь руководство явно дало понять, что новый контракт не входит в их планы) оставить себя еще на год. Максвелл уставал, он был уже не молод, и, опять же, он успел завоевать все, что мог. Так зачем же было трепыхаться, подвергать себя лишнему риску? Возможно, Максвелл бы не стал рубить с плеча, если бы Златан остался в команде, но того тянуло к чему-то новому, а Макс просто устал от гонки. Он хотел быть рядом со Златаном и точно знал, что игра за дьяволов ему не светила, особенно, когда командой руководил Моуриньо. А значит, кто-то из них двоих должен был стать взрослее. И Макс привык к тому, что этот «кто-то», всегда он. Ведь со Златаном — как с ребенком. Проще было уступить, чем пытаться отстоять свою точку зрения. Хотя в этот раз Максвелл поступил умнее: принял такое важное для себя решение, не советуясь с «его Величеством». И это, наверное, было самое гениальное, что Максвелл сделал за много лет. Только он все равно никак не мог взять в толк, почему его решение практически оскорбляло Златана. Ведь у них ничего не изменилось бы. Всем было понятно, что вне зависимости от того, какое решение он принял, у них все будет как раньше. Потому что после стольких лет, проведенных вместе, им просто незачем впадать в детство, устраивая друг другу сцены, полные драмы. Хотя, конечно, Златана это никогда не останавливало. Максвеллу казалось, что даже когда они станут глубокими стариками, тот все равно будет строить из себя четырнадцатилетнюю девочку, чья жизнь просто перенасыщена драмой. Но Максвелл любил его. Любил всего, без остатка, потому что это был его Златан. Его принцесса. И нет, он считал, что это абсолютно нормально, думать о Златане в таком ключе: стоило только увидеть его один раз — все становилось понятно без слов. *** — Мне это не нравится, — в очередной (тысячный?) раз повторил Златан. — Ну, это как бы и не обязательно, — хмыкнул Макс. — Главное, что меня эта схема устраивает. — Ты понимаешь, что это все? Это значит, что больше не будет побед. — Ну, Лига чемпионов у меня есть, значит, можно расслабиться, как думаешь? — улыбнулся Максвелл, предвидя реакцию, которая последовала незамедлительно. — Ой, да пошел на хер, будто буду я тебя уговаривать! Хочешь себя жалеть — пожалуйста. И Златан повесил трубку. Надо же, время шло, а рычаги все те же. *** — Да что ж ты за человек-то такой! — кипятился Мино. — Ну решил он закончить свою карьеру, значит так было нужно ему. Ты же знаешь Макса, он никогда не принимает решения просто так. В этой его фразе буквально сквозило невысказанное «…не то, что некоторые». Златан фыркнул. — Значит, в этот раз Максвелл ошибся, людям свойственно ошибаться, — а здесь уже можно было уловить следующий контекст: «людям, а не его Величеству». — Или его никто не хотел купить? — Хотели, — не стал скрывать Мино. — Но он отказался. Так бывает, Златан. Златан бросил телефонную трубку. Никакой от него помощи! *** — Я тебе сейчас сломаю твою ногу, если ты не угомонишься, — прошипела Хелена, отрываясь от ноутбука. — Я работаю, сядь уже, наконец! Скрестив руки на груди, Златан недовольно опустился на диван. — Джулия попросила меня записать для Макса видео, где я должен поздравить его с завершением карьеры. — И? — вскинула бровь Хелена. — Мне показать, где на твоем телефоне камера? — Да не в этом дело! С чем тут поздравлять?! Он совершает большую ошибку. Хелена раздраженно захлопнула ноутбук, понимая, что поработать ей так и не удастся. — И почему тебя это так беспокоит? — Потому что я не люблю, когда люди ошибаются. *** В тот день, когда должна была пройти прощальная вечеринка, Златан так и не явился, и Максвелл откровенно расстроился: он правда до последнего надеялся, что тот перестанет вести себя как мудила и хотя бы напишет, но… результат был на лицо. В некоторых отношениях он был неисправим. Но даже несмотря на это, ничего не могло испортить сегодняшний праздник, на котором собрались почти все те, кто был с Максвеллом всё время, все, кого он мог назвать своей семьей. Почти все. *** — А теперь наш главный подарок! — с улыбкой объявил Давид, возясь рядом с проектором. — Прошу всех занять свои места, шоу начинается! Максвелл обнял Джулию, смотря на экран, не в силах сдержать слез. Один видеоролик сменялся другим, и на каждом его друзья, люди, с которыми он прошел весь этот путь, говорили приятные слова, а когда в самом конце (он даже не надеялся на это) появился Златан — Максвелл совершенно поплыл. — Макс, это легендарная речь, — начал он. — Это твоё мгновение, твой день, так что наслаждайся им, потому что я наслаждаюсь, и весь мир наслаждается. Знай: всё было отлично. Самое главное: не жалей о своем решении и не натвори ошибок. Максвелл ощутил, как улыбка расплывается на лице. Да, возможно, Златан не приехал, продолжая изображать упрямца, но он поддержал его, так или иначе. И только вечером, открыв телефон, Максвелл обнаружил сообщение, которое объяснило все: Входящее: Златан «Я надеялся, что мы пройдем этот путь вместе, как обещали друг другу в Амстердаме. Я надеялся, что наш триумф будет длиться вечно, и куда бы нас не забросило, мы всегда окажемся рядом. Я верил в то, что это и есть наша судьба. Но, как выяснилось, я ошибался. Вечности больше нет. И с этим нам придется жить». Больше всего на свете гордый, свободолюбивый Златан боялся остаться один. Боялся, что, обернувшись, не увидит ободряющей улыбки. Боялся потерять свою вечность и, кажется, за своим упрямством и страхами он не заметил, как разрушил все сам.