***
Наверное, многие могут похвастаться тем, что видели закат над морем. Воочию наблюдали момент, когда искрящийся солнечный диск медленно скользил по небосводу, окрашивая облака вокруг в невообразимые цвета: от нежно-розового до пепельно-фиолетового. Морская гладь ярко и приветливо блестела, зазывая дневное светило в свои пучины, а то, в свою очередь, послушно опускалось, разгораясь рыже-красным огнём. Всё вокруг вмиг становилось таким тёплым, уютным и даже родным — до того самого момента, как краешек солнца скрывался за горизонтом. И вот тогда на смену дню приходила ночь, стремительно укрывая землю тёмным шёлком и зажигая на небе маленькие огоньки-звёзды. Сразу после заката жители начинали готовиться ко сну, прячась в домах, чтобы не злить лишний раз суровую ночную богиню. И совершенно никто в вечерней суете не замечал одинокий силуэт на высоком утёсе. Озорной ветер игрался с тёмно-пшеничными прядями, забирался под светлые одежды, заставляя невольно вздрагивать от неожиданной прохлады. Глаза цвета весенней травы всматривались в тёмную полоску горизонта, а их обладатель, казалось, совершенно не обращал внимания на окружающий мир, который всячески доказывал, что юноше здесь не место и не время. Белая ворона в чёрной клетке. — Не спится? — тихий голос с приятными нотками хрипотцы, раздавшийся за спиной молодого человека, можно было спутать с сильным порывом ветра, что заставил покачнуться тёмные ветки кустарников, но это было не так: на утёсе почти из ниоткуда появился ещё один силуэт — чёрный, будто само воплощение ночи. — В этот день я неподвластен сну, — спокойно ответил русоволосый, даже не шелохнувшись, — как и ты. Сегодня мы равны в своих правах. — Я помню, мой дорогой друг. Дважды в год на высоком обрыве… Как давно это повелось? — Не знаю. Неловкое молчание повисло над утёсом: казалось, даже ветер притих, стараясь не вмешиваться в разговор двух духов. Чёрный силуэт медленно и бесшумно подошёл к своему собеседнику, остановился чуть позади и поднял голову вверх. — Невероятной красоты звёзды, не находишь? Старушка ночь постаралась на славу. — Да-а-а… — задумчиво протянул юноша в белом, дублируя движения друга, — в дни равноденствия она делает звёзды особенно яркими. — Такими яркими, что затмевают даже тебя, солнечный мальчик. За лукавой ухмылкой брюнета последовал тихий смешок долговязого парня, и ехидные зелёные глаза, наконец оторвавшись от тёмной очарованной дали горизонта, встретились с льдисто-голубыми. — Зато, в отличие от некоторых, я свечу, а не отражаю свет. — Только посмотрите, какими противными мы стали за полгода! — наигранно оскорбился дух Луны, нахмурив брови. — Я готовился к нашей встрече, как видишь, — парировал зеленоглазый парень, самодовольно улыбаясь. Обсидиановые волны обрушивались на прибрежные камни и уступы, сплошным водным каскадом стекали с них, своим шумом ограждая беседу духов от лишних ушей, а ветер с наивной лёгкостью раскачивал стволы многовековых деревьев, защищая от непрошеных глаз. Хотя эти меры предосторожности были излишни: ни одной живой души поблизости. — Знаешь, сегодня я наблюдал довольно странную картину, — спустя какое-то время забавных подколов и разговоров ни о чём произнёс дневной дух; лицо его вмиг стало задумчивым и даже каким-то загадочным, а голос — серьёзным, — Обычно все люди рады Солнцу, а тут… Двое деревенских, парень и молоденькая девушка, были раздосадованы ранней зарёй… — Ох уж эта влюблённая парочка, — перебил друга юноша в чёрном, сидевший у самого края обрыва. Тёмные, словно крылья ворона, волосы то и дело норовили упасть на лоб, из-за чего ночному духу приходилось их постоянно поправлять, что он делал и сейчас. — Я не раз становился свидетелем их свиданий под Луной на этом самом утёсе. Насколько мне известно, он моряк, отправляется в дальние плавания на несколько месяцев или даже на год. А она послушно ждёт их ночной встречи, которая случается едва ли пару-тройку раз за полгода. Удивительная сила любви. — Любви? — русоволосый явно был удивлён. Не то, чтобы он не знал о таком людском понятии, как любовь, просто это… — Непонятно. Я столько раз слышал о том, что любви нет на земле. Люди живут по расчёту, они больше не могут испытывать таких сильных чувств, как любовь. — А вот тут я бы поспорил. Конечно, некоторые живут, как ты сказал, по расчёту, но, к счастью, остались ещё на земле люди, способные на истинные чувства. И их не так мало, как тебе кажется. Просто днём эмоции и душевные порывы обычно теряются в рабочей суете, а вот ночью… сердца открыты у многих. — Ну, возможно… А ты сам когда-нибудь любил? Дух Луны медленно, чуть улыбнувшись, повернул голову к духу Солнца, встречаясь с любопытством и даже каким-то детским интересом в глазах напротив. — Ты же знаешь, что духи не имеют чувств. Мы с тобой только и делаем, что сменяем друг друга на небосводе. А нужно ли нам больше? — усмехнувшись, с едва уловимой горечью в голосе, которая не укрылась от слуха собеседника, произнёс брюнет и опустил голову. — Я бы хотел испытать любовь, — спустя несколько минут молчания признался высокий парень с тёмно-пшеничными волосами, вновь устремляя взгляд на бесконечную морскую гладь. — Говорят, это удивительное чувство, когда внутри разливается такое тепло, на которое не способно даже Солнце, представляешь! Это же потрясающе! Юноша мечтательно и воодушевлённо говорил о светлом и искреннем чувстве, а дух Луны внимательно слушал, невольно подмечая новые интересные черты своего друга. —… И ничто не в силах помешать настоящей любви. Просто изумительно! — Да, это так, если чувства взаимны. Не всем встречается верная девушка, способная ждать хоть вечность ради мгновения вместе, и не каждая влюбляется в простого парня, что за границей наблюдает удивительные чудеса, но грезит лишь об одной, родной, живущей на самом Краю. Два сердца бьются в унисон и почти вырываются из груди, чтобы быть ближе друг к другу. И каждую встречу эта парочка ждёт, затаив дыхание… — Прямо как мы с тобой, — беззаботно хмыкнул солнечный мальчик и тепло улыбнулся, наблюдая удивление на лице друга. — Я слышал, что противоположности притягиваются. Иногда эти чувства внутри меня пугают, но… Для каждого Солнца своя Луна, верно? — Дурачина… — брюнет тихо рассмеялся, навзничь упав на землю и прикрыв глаза рукой. — Ты какой-то неправильный дух, знаешь об этом? — беззлобно буркнул парень, выглядывая из своей импровизированной преграды. — Сам ты неправильный, придурок, — лёгкий тычок в бок и заливистый смех. А ведь и правда, дни равноденствия стали для этих двоих настоящим событием, которое они ждали, словно деревенские дети — первого снега. Тихие разговоры на высоком обрыве дважды в год превратились в своеобразную традицию, которую никто не смел нарушать. Только ветер да море — невольные свидетели таинства встреч — в полной мере осознавали, что один ярче светит днём, а второй искрится сильнее ночью, затмевая все звёзды вместе взятые, только ради этих коротких встреч. И если не станет Луны, Солнце не сможет больше греть землю, как и если исчезнет Солнце, Луна навсегда покинет небосвод. — Хочешь сказать, что любишь меня? — Возможно. — Представим, что так, а если я скажу иначе? Вдруг я, как и все нормальные духи, останусь бесчувственным существом? — Если бы так и было, то ты не срывался б сюда каждые полгода сразу после заката и не прожигал меня своими глазами-ледышками. Они ведь не светятся так ярко никогда, кроме этих дней. — Как и у тебя, солнечный мальчик. Так и смотришь своими блестящими изумрудами. Мне начинать волноваться за свою призрачную душу? Дырку ведь прожжёшь! — Не прожгу, ночная недотрога, не бойся. — Поверю на слово. Я перестал волноваться. — Вот и славно. Духи хоть целую вечность могли подкалывать друг друга, но привычный ход вещей помешал их идиллии. Даже самая непроглядная тьма сменяется светом, и будто в подтверждение этому на горизонте забрезжили первые проблески зари, медленно провожающие ночь восвояси. — Рассвет. Нам пора… — разочарованно протянул дух Солнца, опуская взгляд. Не хотелось расставаться именно сейчас. — Да, пора. Хотя время ещё есть. Закрой глаза, — попросил брюнет, слегка улыбнувшись. — Зачем? — Просто закрой. Доверься мне. Юноша в белом с подозрительным прищуром посмотрел на друга, но послушался, попытавшись вслепую понять, что же задумал проказник. Но ничего не происходило. Лишь лёгкий утренний бриз привычно теребил волосы, обдувал лицо, одаривая свежестью нового дня, а затем легко коснулся губ. Чёрная клетка раскрылась, но белая ворона не спешила улетать. Поцелуй был настолько невесомым, что его действительно можно было спутать с дуновением ветра, если бы дух Солнца не поймал лукавую улыбку своими губами и не почувствовал ночную прохладу, исходившую от существа напротив. — До встречи, мой солнечный мальчик, — едва слышно прошелестел лунный дух, растворяясь в рассветном зареве тёмной дымкой. — До свидания, ночная недотрога, — усмехнулся зеленоглазый длинный парень перед тем, как появиться яркой вспышкой на горизонте, знаменуя приход нового дня.***
«… Такова история, — закончит своё повествование женщина, погладив задремавшего ребёнка по голове, — Говорят, Солнце после этого освещает наш Край ярче, а ночью Луна сияет, словно днём. Некоторые и вовсе утверждают, что видели два одиноких силуэта на утёсе в день равноденствия. Но верить или нет — дело каждого». Вероятно, вы воспримете это всего лишь сказкой, не заметив загадочной улыбки хозяина дома — бывалого моряка, счастливого взгляда его жены и совершенно удивительных глаз у ребёнка: зелёного, словно лиственный лес по весне, и голубого — точь-в-точь неприступные ледники севера. И уже покидая это удивительное место — Край Света, — вы с интересом взглянете на утёс и, обнаружив лёгкое свечение на самом его краю, невольно покачаете головой, чтобы убедиться, что вам всего лишь померещилось. Или же нет? Одним духам известно…