***
Чунмёна и правда не один раз подстрекали кинуть своё имя в Кубок, как сказал директор, именно это орудие и выберет имена участников Турнира. Чунмёну же всё равно, он не намерен принимать в этом безумстве участия и не разделяет всеобщей радости до сих пор. Увольте, эта вечеринка без него. Зато сегодня он сопровождает Бэкхёна, ну, а за одно и наблюдает за порядком в Большом зале — обязанности старосты никто не отменял. У Бёна мозги на отшибе, именно поэтому он и бросает листочек со своим именем под всеобщий радостный гул Слизерницев в Кубок. — Вот выиграю я Турнир, прославлюсь и не вспомню о тебе, — Бён присаживается на скамейку рядом с Чунмёном, который вообще-то книгу читал. Пытался читать. — Поверь, ты мне сделаешь только одолжение, — усмехается Ким, переворачивая страницу, хотя честно, нить повествования давно потерял, но не показывать же этого другу. — О, смотри, кажется гриффиндорский ловец тоже решил поучаствовать. В зал вваливается толпа радостных Гриффиндорцев, толкая вперёд, за огненную черту, одного своего парня. — Пфф, — тут же заделывается недовольством Бэкхён. — Тоже мне, в каждой бочке затычка этот Чонин. Чунмён давит в себе смешок, вообще-то он в курсе, что Бэкхён попросту не ладит с конкретно этим Гриффиндорцем. Бён никогда не рассказывал, что там, да как, но это что-то связанное с квиддичем. Бэкхён и сам ловец, только слизеринский. — Ага, как и ты, — вышеупомянутый Чонин уходит, а Чунмён пытается не заржать, потому что чувствует, как Бён, кажется, желчью плеваться готов. — Неправда. Я лучше! — но внимание Бэкхёна тут же переключается. А мечта Чунмёна спокойно сделать уроки канула в лету. — О, о, смотри! — Бён даже на месте подрывается, дёргая Кима за рукав белой рубашки, — Это же Чанёль! Точно, Чанёль. За последние несколько дней Ким буквально узнал всю биографию этого человека: Бэкхён бредил практически, вставая на одну ступень с "безумной фанаткой", потому что этот самый Чанёль играет в какой-то там супер-пупер крутой команде по квиддичу, он вроде как: "...ну, не знаю, Чунмён, он самый охренетительный ловец!" по словам всё того же Бэкхёна. Ну, а Ким правда не знал, в общем весь этот квиддич — всё то, что Чунмёну не интересно ну никак, и то, в чём он, будучи отличником, совершенно ничего не смыслит. Спорт не для него. По крайней мере полёты на метле за мячиками. Куда больше Киму интересно то, что именно этот самый Чанёль пускал огненного дракона в первый день, и что выглядит он в дурмстранской форме чертовски привлекательно. Ещё Чунмёну нравится серьёзный хмурый взгляд, сведённые к переносице брови (он вообще улыбается?), большие руки. . . В общем всё то, что не интересно Бэкхёну, и то, в чём его друг ничегошеньки не смыслит. — Иди возьми уже автограф, — бросает Ким, наблюдая за тем, как несколько дурмстранцев кидают свои имена в Кубок. — Как у тебя всё просто, сам подошёл бы и познакомился, а то слюной сейчас пол закапаешь. Чунмён встаёт со скамейки и замахивается на своего друга книгой, чтоб заткнулся. Ну серьёзно, почему его лучший друг именно Бён Бэкхён? Но оборачиваясь, Чунмён ловит на себе чужой изучающий (иначе Ким это описать не может) взгляд, а затем Чанёль уходит из зала.***
Важный день — сегодня объявят имена участников Турнира, и даже Чунмёну, относившемуся ко всему этому с крайним скепсисом, интересно. Ученики всех трёх школ собрались в Большом зале. Взгляд каждого устремлён к Кубку Огня, мысли всех о том, кто же станет тремя счастливчиками. Хотя вот здесь бы Ким точно поспорил, он бы скорее назвал их несчастными, потому что зная испытания, которые бывают на этом Турнире. . . — Прошу всех внимания, — по всему залу раздаётся голос директора, помноженный заклинаем "снорус", — Сегодня, мы собрались с вами, чтобы узнать имена трёх участников Турнира! Пожилой мужчина поворачивается к Кубку, что источает синее пламя, и у всех в зале дыхание перехватывает, когда, слегка задымившись, вылетает первая бумажка: — Участником от школы Шармбатон будет Ким Тэён! — в зале все тут же взрываются аплодисментами, вейлы радостно улыбаются, смотря на свою подругу. С гриффиндорского стола встаёт на вид хрупкая девушка, чьи белые волосы собраны в конский хвост, счастливо улыбаясь та невероятно лёгкой походкой идёт в сторону директора. Под боком Чунмёна слишком подозрительно радуется Бэкхён. Обменявшись никому неслышным в зале поздравлениями с вейлой, директор вновь призывает всех к тишине. Внимание снова на Кубке: — Участником от Дурмстранга будет Пак Чанёль! — место рядом с Чунмёном взрывается резким басом, пару учеников Дурмстранга вскакивают — Ким даже вздрагивает. Чанёль уверено встаёт с места, улыбается довольно, благодаря своих друзей за поддержку, жмёт им руки, хлопает по плечам и так же идёт в сторону директора Хогвартса. Честно, Чунмён не удивлён, да никто, наверное, не удивлён. И Ким ещё не разобрался, чего ему больше хочется: закатить глаза от того, насколько все эти дурмстранцы пышат самолюбием или в очередной раз восхититься этому же. Сложно. — И наконец, — голос директора возвращает его в реальность, — Участником от Хогватрста будет. . . Маг разворачивает третий по счёту листочек, и Чунмён чувствует, как Бэкхёну, сидящему с ним рядом на месте, попросту неймётся. На самом деле и у самого Чунмёна взыгрывает интерес, кто же будет представителем их школы: — . . . Ким Чонин! Гриффиндорский стол взрывается радостными криками и аплодисментами, Чунмён тоже хлопает, специально не смотря в сторону лучшего друга, потому что знает, что иначе просто заржёт. — Тоже мне, герой. . . — слышится недовольный голос Бёна рядом, он даже демонстративно отворачивается под общий гул аплодисментов. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * * А после всё становится куда более тише и спокойнее, занятия протекают своим чередом вполне естественно, что не может не радовать; участники готовятся к первому испытанию, хотя честно, Ким слабо представляет, как они это делают, но это уже не его заботы. Правда есть кое-что странное, и это вовсе не касается испытаний, но касается тех, кому их предстоит проходить. Вернее, только одному из них. Приближался Хэллоуин, и в последнюю неделю Ким стал наблюдать на себе чужой взгляд. Нет, он конечно знал о своей привлекательности и всё такое, но именно от этого взгляда не по себе становилось. Мурашки по спине. Например, когда он оставался делать уроки в большом зале, он видел, как за ним следит Чанёль; или когда он сидел во внутреннем дворе школы и так же учил уроки, видел, как за ним всё ещё следит Чанёль. Возможно, дурмстранец думает, что это незаметно, но нет, это заметно. Ким привык наблюдать все дотошные взгляды, что за собой, что за другими. Однажды они с Чанёлем столкнулись в пустом коридоре, и Пак сказал ему: "Привет". Чунмёна передёрнуло немного, и он поспешил убраться. Всё это немного пугало, но восхищало. Ким ни разу не пожалел о том, что не бросил своё имя в Кубок, потому что первое испытание показалось ему совершенно бесчеловечным по всем допустимым и недопустимым меркам. Чунмёна всегда восхищали и завораживали драконы — невероятные существа, но вашу же мать, не когда эти ящеры пролетают перед твоим носом в паре метров, несясь за бедным участником турнира. Чунмён цепляется пальцами в ограду мёртвой хваткой. Если сегодня все останутся живы, это будет чудом. У Кима сердце в пятки уходит, когда первый приступивший к испытанию Чанёль, перепрыгивающий с камня на камень, запинается, а тварь, что за ним гналась, нависает сверху. Чанёль, до этого казавшийся высоким, сейчас просто мошка. Чунмён дышать не может, как и все вокруг, кажется. Сердце бешено колотится, потому что ящер вот-вот готов раскрыть пасть, чтобы выпустить пламя. Благо Пак не теряется, тут же достаёт палочку и посылает в пасть дракона взрывающее заклинание, тут же подрываясь с места, несясь в сторону за своим трофеем. Чанёль успешно проходит первое испытание. И Чунмён отчего-то выдыхает с большим облегчением. — Твою мать, твою мать, — на улице уже стемнело. Каждый из участников успешно справился со своим испытанием. Сейчас все направлялись обратно в замок, поздравлять победителей и ужинать. У Чанёля кусок в горло не лез. Он, конечно, знал, чего можно ждать от Турнира, но первым встретиться лицом к лицу с драконом — слишком. — Пак, успокойся, пожалуйста, — голос Ханя звучит тихо, но твёрдо. — Ты жив и это главное, к тому же, ты быстрее всех достал это яйцо. — Ага, спасибо, — у Чанёля и правда сердце до сих пор колотится, а лучший друг своим присутствием ну никак не помогает, если честно. Они стоят во внутреннем дворе Хогвартса. Становится прохладно. Мимо них снуют толпы учеников, стремясь попасть в замок, кто-то подходит, поздравляя Чанёля. Всем приходится улыбаться и говорить "спасибо". В толпе идущих Чанёль вылавливает белую, как снег макушку и серебристо-зелёные цвета на шарфе — принадлежность факультету. Пак за последние месяцы приноровился делать это на "ура". Нет, он не сталкер. — Лухан, напомни мне пожалуйста, что я тебе сказал, если выживу после первого испытания, — Хань смеётся вспоминая, когда Чанёль в немом ужасе пришёл и сказал, что первым испытанием будут драконы, всю его мужественность в тот момент, как рукой сняло. — Ты сказал, что это будет "знак Божий", если ты останешься жив. . . — старший усердно пытается вспомнить, и тут до него доходит. — . . .о а ещё ты сказал, что тогда ты точно познакомишься с тем парнем с Слизерина, потому что на втором испытании обязательно умрёшь. Чанёль любил всё преувеличивать, на самом деле. — Бинго! — Пак суёт в руки другу яйцо, с которым непонятно что надо делать, и направляется в толпу, пытаясь снова выловить в ней слизеринца. Тот только что зашёл в замок. Чанёль чертыхается, но подрывается с места, несясь к замку, по пути извиняясь перед теми, кого ненароком сшиб. Перед тем как отправиться на ужин, Чунмён решает занести верхнюю одежду в комнату, это отличный предлог, чтобы отделаться от однокурссников и подумать. А подумать было над чем: на самом деле он хотел подойти к Чанёлю и поздравить того с успешным окончанием первого испытания, так как других участников Ким поздравил, даже Тэён, правда это скорее благодаря дотошности Бэкхёна, друг сам потащил его на всех парах к вейле. А вот с Чанёлем. . . Чунмён увидел его в толпе и просто встал: ни туда, ни сюда, что-то мешало. Но и Паку, кажется, было не до него тогда. — Стой! — Чунмён почти до подземелий доходит, когда его окликают. Его, потому что никого поблизости больше и нет. Ким оборачивается и зависает: перед ним стоит слегка запыхавшийся, тот самый, Пак Чанёль. Как там говорится? Вспомнишь лучик. . .Чунмёну очень хочется от чего-то раствориться, провалиться, исчезнуть. Сердце от волнения начинает предательски быстро биться, особенно когда дурмстранец делает шаг навстречу. — Пожалей меня, — подходя начинает Чанёль, и честно, Ким вообще не понимает, что происходит, и о чём парень говорит, но святой Мерлин, какой у Пака голос! — Я чуть не умер на испытании с драконом, поэтому сделай мне подарок, не убегай. Я заслужил. Только сейчас Чунмён замечает, что Чанёль вообще-то выглядит усталым и запыхавшимся, весь в зале, саже и наверняка синяках, и нет всей этой ауры. . ."чанёлевской", так мысленно окрестил у себя в голове этот феномен слизеринец, потому что Пак же суровый и всегда неприступный. — Да, — неуверенно начинает Ким, — Ты отлично справился, к тому же ты был первым. Поздравляю с победой, думал эта тварюга тебя убьёт, я даже перепугался не на шутку, у тебя отлично выходит редукто! — Чунмён понимает, что от волнения начинает тараторить, поэтому прикусывает себе язык. Не хватало ещё школьному старосте прослыть полнейшим болваном и опозорить Хогвартс. — Да точно, — Чанёль зарывается пальцами в свои тёмные, лохматые волосы и смеётся. Смеётся! Так чисто, искренне и невинно — у Чунмёна когнитивный диссонанс, потому что это прекрасно. Смеющийся Пак Чанёль прекрасен. — Я хотел...— дурмстранец немного мнётся, — Ты меня заинтересовал, в общем, я Чанёль. Это он так знакомится? Они в Болгарии все такие? Вот так сразу открыто, ничего не стесняясь говрят? Чунмён теряется, снова. — Чунмён... — слизеринец протягивает руку для рукопожатия, но Чанёль не жмёт её, перехватывает ладонь старшего и сжимает в своей, улыбаясь. — Приятно познакомиться. У Чунмёна сердце падает. Кажется, он попал.***
— Он гей, — спокойно заключает Бэкхён, когда они идут в сторону поля для квидича. Сборная Хогвартса против Дурмстранга. Развлечение между испытаниями. Даже Чунмёну, полнейшему профану в этом деле, ясно, что у Хогвартса нет ни единого шанса. — В смысле, ты уверен? — переспрашивает Ким. Он не играет, просто ему нужно было поговорить с Бэкхёном, вчера вернувшись в комнату он выложил другу всё, как есть. Бён, на самом деле лишь поржал. — Чунмён, вот ты вроде староста, — с другой стороны к нему подходит парень с Рейвенкло, капитан школьной сборной - Ким Минсок, — А умом не блещешь. К тебе подкатывает, на минуточку, Пак Чанёль, а ты отрицаешь очевидные вещи. Отрицать очевидное — на самом деле любимое занятие Ким Чунмёна. — Но... — Слушай, тебе ли жаловаться? — возмущается Бэкхён. — Если мне не изменяет память, то по-моему, ты тоже гей. — Бэкхён! — хором говорят Минсок и Чунмён, а Бён лишь недоумевающе смотрит на парней в ответ. — Что!? Разве я не прав? — Обычно такие, как он не бывают, ну... — снова начинает гнуть своё Чунмён, вспоминая Чанёля буквально с первого появления в Хогвартсе: сильный, мужественный, самоуверенный. Нет, тут явно ошибка, так не бывает. — О мерлинова борода, двести галлеонов тому, кто убьёт его! Разумеется сборная Хогвартса проигрывает. Чунмён не особо любил наблюдать за квиддичем, но за Чанёлем сегодня следил неотрывно. Если можно быть единым целым с метлой и посвящать себя делу полностью, то только так. А после всё складывается как-то само: Чанёль ненавязчивый, ни разу, он подходит к Чунмёну только когда тот один: в Большом зале или на улице делает уроки. Пак сидит рядом и не мешает, совсем; смотрит, как слизеринец делает свои задания, и Чунмёна от чего-то это присутствие совсем скоро перестаёт напрягать, напротив, ему нравится и начинает недоставать, когда парня из Дурмстранга вдруг не оказывается рядом. Чанёль не подходит, когда Ким с друзьями, Чанёль наблюдает со стороны очень часто, очень пристально и очень внимательно. Теперь в этом взгляде Чунмён видит не пристальное любопытство, а что-то мягкое и даже нежное. Позже он понимает, что у Пака это своя, своеобразная, забота. Он помогает порой дурмстранцу с его уроками и с интересом слушает истории о том, что иногда случается на чемпионатах мира по квиддичу. От Пака же Чунмён и узнает, что второе испытание наверняка будет проходить где-то под водой, Киму в голову приходит лишь Чёрное озеро. Они часто проводят вечера в одной из заброшенных башен, когда на улице становится слишком прохладно. Чунмён понимает, что с Паком ему уютно и тепло, что тот не заносчивый, самовлюблённый мужлан, а весёлый, немного неуклюжий парень, что совершенно разнится с первым впечатлением. И всё же с Паком Ким чувствует себя в безопасности. Они сходятся быстро и невероятно легко. — Пойдём, мне надо сову родителям отправить, — они поднимаются по заснеженным ступенькам в совятню, на самом деле у Чанёля нет варианта отказаться, к тому же, он сам звал Кима погулять. Да и не особо он и сопротивляется, когда его тащат за руку. — Пишешь о том, что не приедешь на Рождество? — спокойно спрашивает Пак, когда Ким отпускает из своих рук белую полярную сову, и та, улетает, скрываясь в вечерней мгле. Сейчас вообще быстро темнеет. — Да, — Ким поворачивается к дурмстранцу, — Но они поймут, всё-таки Турнир не часто бывает, да и к тому же, у меня в руках потенциальный победитель, разве могу я уехать? — Брось, — смеётся Пак, — Мне бы не победить, а выжить на нём. Они ещё долго стоят и смотрят куда-то вдаль. Чунмён, погружённый в свои мысли, даже не замечает того, как на него смотрят паковские глаза: Чанёль думает, что если можно влюбиться, то только так. Ким выныривает из потока сознания лишь тогда, когда собственного подбородка касаются чужие, тёплые пальцы, хотя на улице мороз. Губы у Чанёля такие же тёплые и невероятно мягкие, и весь сам он тёплый и нежный, Чунмён даже не удивляется, лишь сжимает в пальцах паковское пальто, отвечая на поцелуй. И всё так естественно, так правильно, будто так, как и должно быть. И только позже, уже в спальне до Чунмёна доходит, что это был вообще первый их с Чанёлем поцелуй. А уже через неделю Ким злится и разговаривать с Паком не хочет, потому на Святочный Бал он идёт не с ним. Да, умом Чунмён прекрасно осознавал, что странно будет, если открывать торжество будут два вальсирующих парня, но всё равно обидно, до побелевших костяшек пальцев, до скрежета зубов, обидно. Он правда хотел провести этот поистине волшебный вечер с Паком, но тот, увы, всё время будет вынужден сопровождать свою прекрасную вейлу. Чтоб их. — А может ты слишком строг к нему? — спрашивает Бён, макая перо в чернильницу. — Ну да, как же. Я бы посмотрел на тебя, если бы сейчас к тебе подошла твоя Тэён и своим ангельским голоском защебетала: "Прости, Бэкки, но я иду на бал с другим, ты не обижайся, так надо, я с тобой обязательно потанцую", — да, забавно вышло, Бэкхён, кажется и в самом деле встречается с той вейлой. Подробностями Бён пока не делился, вообще никакими, обрисовывая картину лишь в общих чертах — даже удивительно, обычно друга и за пояс не заткнёшь. — Но-но! — Бён машет пером перед лицом старшего. — Вот он так и сказал: "прости, я с тобой потанцую"? — Ну не так, — уверенность Кима сходит на нет, а он вообще-то жаловаться собирался. — Он сказал, что сразу, как свободится, найдёт меня. — И что не так? — разве Бэкхён не должен быть на его стороне? Нужно лучше выбирать друзей. — Всё, Бэкхён, всё! — даже домашняя работа теряет свою актуальность, потому что чёрт подери, Пак Чанёль забил собой всю голову. — И сколько вы встречаетесть уже? — Э-э-э..., — и вот тут Чунмён конкретно так подвисает, осознавая одну простую, крошечную, но весомую такую деталь: они с Чанёлем ни разу не обсуждали их отношения, да они целовались, да проводили много времени друг с другом, но, — ...Бэкхён. — Да? — Мы даже не встречаемся с ним... — и на этом моменте Чунмёну становится почему-то совсем хреново. Он закрывает учебник, сворачивает пергамент, кладя всё в сумку и быстрым шагом выходит из зала. Обидно, чертовски обидно, и он даже не имеет права обвинить в этом Чанёля. — Кретин! — Чанёль толкает Чунмёна к стене какого-то заброшенного кабинета. Почему в Хогвартсе такие длинные и запутанные коридоры? Он пытался поговорить с Кимом до Бала, понимая, на что слизеринец обижается, он объяснил всё девушке, с которой пришёл ещё до начала торжества, сказав, что вынужден будет оставить её после первого же танца. Так он и сделал, вот только Ким, засранец, Чунмён ещё час бегал от него: сначала находя для этого предлоги, а потом буквально несясь от Пака по коридорам замка, забегая в первый открытый кабинет. — Я с тобой в догонялки что ли играть собрался? Давай поговорим, Чунмён. Пак блокирует рукой попытку Кима уйти. — С какой стати? — старший смотрит с вызовом, и вообще-то осознаёт свою неправоту, но отступать не собирается. — Мы же не должны друг-другу ничего, забыл? Ты приглашаешь кого хочешь, танцуешь с кем хочешь, целуешь кого хочешь! Мы даже не встречаемся, а теперь пусти! Ким в очередной раз пытается оттолкнуть от себя Чанёля, но бесполезно. А до Пака в один момент всё доходит, всё оказывается было так просто. Ким Чунмён просто непроходимый идиот. — Так вот в чём дело? — А в чём дело? — Чунмён немного тушуется под чужим взглядом, но усердно продолжает пихать Пака в грудь. — Давай я объясню? — и Ким возразить не успевает, когда к нему наклоняются и целуют: настойчиво, грубо даже, не давая возможности на возражение, сопротивление. И через некоторое время Чунмён уже и не возражает, позволяя подхватить себя под бёдра, прижать к стене: камень обнажённой спиной ощущается невероятно холодным, а кожа, грудь Чанёля контрастно горячей. Воздуха в лёгких мало. Ким зарывается пальцами в чужие волосы, тихо простанывая, кусая чанёлевы губы в ответ. Святочный Бал заканчивается хорошо.***
— Никогда не думал, что здесь будет столько народу, — недовольно ворчит Бэкхён, продираясь сквозь толпу вверх, к заветной вип-ложе. — Ты всё ещё можешь уйти, — хотел бы Чунмён сегодня быть грозным, да совершенно не может, улыбка так и лезет на лицо. Он всё тогда сделал, как сказал Пак, окончил Хогвартс, написал ему. Боялся правда, что Чанёль не ответит, но тот ответил, у них завязалась переписка. Это даже романтично немного. И сейчас в середине июля, они наконец-то смогут встретиться. — Ещё чего, — Бэкхён проходит вперёд, выхватывая из рук Кима три билета, поднимается на пару ступенек выше, высматривая в толпе кого-то глазами. — Зря что ли твой парень нам билеты присылал? — Ты живёшь в Англии, Бён Бэкхён, — за спиной Чунмёна раздаётся недовольный голос, — А из тебя джентльмен, как из меня анимаг. — А я тебя и искал, Тэён! — парень виновато улыбается, но подаёт своей девушке руку, когда они наконец-то добираются до своих мест. Если честно, когда они встретились, Чунмён совершенно не узнал Тэён, ту гордую, утончённую вейлу, с которой познакомился в Хогвартсе. Все манеры и грация, видимо, остались во Франции после окончания Шармбатона, потому что сейчас перед ним девушка в рваных джинсах и бёновской футболке. Не джентльмен и немного не вейла — в общем, эти двое стоили друг-друга. — Потрясающе, — и сейчас Чунмён не врёт, открывшийся вид невероятен, масштабен и такого он ещё точно не видел. — Поле в Хогвартсе просто нервно курит в сторонке. — Ещё бы, — Бён хлопает друга по плечу, сам смотря на всё происходящее с детским восторгом. — Мы же на чемпионате мира по квиддичу! На поле вылетает первая команда под гул арбитра, и Чунмён сразу находит там Чанёля.