Свет полицейских фар ослеплял, мешал бежать, не давал увидеть союзников, всё ли с ними в порядке. Вдобавок к этому, хижины не было поблизости, а достать карту времени не было.
Короткие каштановые волосы переливались от света красно-синей сигнализации и фонариков, глаза блестели ненавистью и горем, и без того ободранные колготки, ободрались ещё больше, а на митенках крови было больше, чем на данный момент во всём теле. Франциска не могла идти из-за ослепляющих огней и оглушающих криков полицейских, но она не только свою жизнь спасает, в конце концов, за ней ещё целый квартет таких же сумасшедших! Её самых близких людей!
Вот, в поле зрения появляется хижина. Наконец, та хижина, которую она видела на карте! Толпа подростков забегает внутрь. Дверь дряхлая, прогнившая, но с замками (которые её всё равно не удержат). Франциска переводит дыхание, пока остальные рассаживаются поближе друг к другу.
В хижине одна комната и ещё помещение наподобие кухни, но по площади ещё меньше чем гостиная. Светом служит одна мигающая лампа, которая вот-вот свалится с потолка, на полках столетняя пыль, а стулья скрипят, словно воют о пощаде.
Девчонка берёт самый скрипучий стул и садится в круг к остальным сообщникам. Все они смотрят друг другу в глаза с какой-то странной надеждой, мольбой и недоверием одновременно, пытаются отыскать решение проблемы, найти виновника, но все они прекрасно знают, что абсолютно каждый из них виноват в случившемся. А разве могут они судить себя за это? Пять подростков, мечтающих о справедливости, которые готовы добиться её любым способом. Как и в этот раз: навели шуму в мэрии, взорвали несколько петард,
убили некоторых людей…
Они ещё долго молчали. Через какое-то время девушка, сидящая напротив Франциски, прочистила горло, разрушая тишину. Как только все её заметили, она приподняла голову и попыталась развеять напряжение,
-Я… Я видела на кухне чайные пакетики, — её голос звучал тихо и неуверенно, — Хотите чаю? — это была Элиз — девчушка в небесного цвета платье и в чёрных рваных колготках, а её волосы были противоположностью волос Франциски — длинные светлые и ухоженные даже в такой момент.
Рядом сидящая фигура паренька, чьё лицо скрыто под огромной шляпой, вздохнула,
— Куда нам дальше идти? — все хотели бы знать ответ на этот вопрос.
— Я не знаю, — эта фраза, сказанная Франциской, повергла всех в ужас. Лидер никогда не говорила подобного, даже когда она не знала, что делать, вела себя уверенно, будто заранее ей кто сказал, как такие проблемы решать. Речь девушки всегда была чёткой и порождала надежды. А сейчас её было еле слышно…
— Ничего, никто не знает. Но у меня есть предложение: мы могли бы отправить двух — трёх людей, чтобы они выбежали и открыли огонь по полиции…
— Ты спятил?! «Двух — трёх»?! И зачем нам открывать огонь? Мы не можем просто пробраться?
— Нет. Не можем. Нас окружили, они знают, что мы здесь. Люди выбегут и, открыв огонь, будут уводить полицейских, а остальные сразу убегут.
— Почему ты уверен, что ВСЕ три машины сразу за ними поедут? Это бред маразматика.
— Есть ещё варианты?
— Людей убьют?
— Либо сильно ранят или кинут за решётку, — эти слова поставили Франциску в тупик. Не факт, что это сработает, но и других вариантов нет, зато погибнут её люди — ночной кошмар для лидера. Все четыре фигуры пристально на неё смотрят, кто-то со страхом, кто-то понимающе, но все молчат. И тишину нарушают лишь приглушённые голоса полиции.
— Я мог бы пойти туда, но мне нужен кто-то ещё, — парень встал, Франциска резко распахнула глаза и дёрнулась в его сторону, она смотрела на него как на чокнутого больного.
— Я не могу.
— Ты должна. Или двое или все пятеро.
— Нет… — её голос дрогнул, — я должна подумать…
— Я могу пойти тоже, — встала Элиз, её подхватил низенький мальчик, он был младше всех в команде, — и я.
— Да каждый, — закатил глаза парень, сидящий дальше всех, в темноте было видно лишь его потрёпанную белую рубашку.
— Дайте. Мне. Подумать, — у лидера перед глазами стали появляться картины:
***
— Эй, мелочь, что ты тут делаешь?
— Не груби мне, я не младше тебя.
— Такая прилизанная, будто на первое сентября, — смех…
— Захлопни пасть!
— Ты вроде бы хотела помогать кому-то?
— Ну да…
— Сирота, я ведь угадала? — приглушённый ответ…
***
— Карманник, хах?
— Громко сказано.
— Ты не говорил, что ты так бесшумно можешь подобное проворачивать.
— Я рассчитывал, что и не скажу.
— Зря, парень, теперь ты повышен, — похлопывание по плечу…
***
— Уходи! Уводи всех! Я справлюсь!
— Врёшь. Врёшь как нагло.
— Таковы правила, пожертвуешь одним, чтобы жила сотня, парень!
— Хах, как у животных?
— Как на войне!
— На войне помогают своим, — рука опускается к девушке.
— Если мы все помрём, виноват будешь ты, — она берёт руку, — но ты смел для своего
возраста, Лео…
***
Франциска сидит в тишине. По её щекам текут слёзы. Все молчат. Парень в шляпе садится и опускает голову. Все знают, что произошло. Дверь с грохотом падает на пол. Франциска не поднимает голову, даже не открывает глаза. На «борцов» светят, кажется, тысячи огней. Никого нельзя убить, убьёшь одного, умрут все, пусть их ноги будут ходить, а сердце биться, их душа умрёт вместе с жертвой —
это закон команды, а не «каждый сам за себя». Поэтому драться они будут вместе.
