Летний рассвет

День второй Самые странные, самые невероятные события, которые происходят во сне, порой невозможно отличить от реальности. Гигантские розовые ящерицы, захватившие планету, умение летать и даже внезапное перемещение во времени не вызывают никакого удивления внутри мира грез. Там напрочь отсутствует критическое мышление и любая ерунда кажется естественной, но, как правило, все меняется в момент пробуждения. Когда Семену снились приятные сюжеты, он ненавидел утренние секунды между сном и явью. Осознание реальности подкрадывалось медленно, и сперва не особо беспокоило, но вскоре усиливалось, а затем, наконец, накрывало, подобно лавине. Весь день после этого он был в дурном настроении и пил больше обычного, а мысли то и дело возвращались в удивительные места, которые накануне нарисовало его воображение. Туда, где он не был жалким никчемным опустившимся бомжом, а что-то представлял из себя... Семен очнулся совершенно разбитым. Все еще не до конца проснувшись, но уже понемногу различая, где сновидение, а где реальность, он боялся открыть глаза. Семен долго лежал, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать от осознания того, что цветущий летний лагерь оказался всего лишь ярким приятным сном. — Давайте просыпайтесь, скоро линейка! — раздался бодрый голос Сани. Семен почувствовал, как от волнения перехватило дыхание. Резко сомкнув пальцы, он вдруг понял, что сжимает в ладонях накрахмаленную простынь, и распахнул веки. Стенку, которая плавным изгибом перетекала в потолок, освещали лучи утреннего солнца. Семен несколько минут смотрел на прямоугольное пятно света, повторяющее форму окошка, и ощущал себя самым счастливым человеком в мире. Возможно, так оно и было. Тем временем его соседи уже вовсю копошились, готовясь к новому дню. Саня и Бублик, успевшие одеться, резво запрявляли кровати, а Серега сладко потягивался, зевая и громко кряхтя. — Вставайте, лежебоки! — весело крикнул Бублик и бросил в Семена подушкой. Тот счастливо засмелся, откинул одеяло и сел на кровать, засунув ноги в тапочки. — Да что вы суетитесь, до линейки еще небось целый час! — лениво потягиваясь, сказал Сережа. — А ты глянь на часы. — Ух ты е-мое! Серега резко подскочил и засуетился. Семен швырнул подушку Бублика обратно и последовал примеру товарищей. — Народ, а может, прогуляем эту линейку? — как бы между прочим спросил он. — В принципе, вариант, — ответил Саня, — но если попадемся, заставят в наказание заниматься какой-нибудь фигней. По крайней мере, вожатые в первый день грозились, что это чуть ли не самое страшное преступление. — Предлагаю все-таки сперва как следует освоиться, а потом уже, разобравшись, что к чему, нарушать правила — сказал осторожный Бублик. Парни закончили с заправкой постелей и вышли из домика. С подачи Сереги было решено сразу отправляться на площадь Генды, а не нестись, сломя голову, к умывальникам, чтобы потом еще толкаться в очереди к ним. А еще Саня высказал мысль, что к окончанию линейки вода в озере достаточно прогреется и можно будет, наконец, искупаться. Остальные воодушевленно подтвердили, что это отличная замена гигиеническим процедурам. С озера тянуло свежестью. Прохладный утренний воздух пощипывал участки тела, не закрытые пионерской формой. Небо сияло лазурью, а в густой траве блестела не успевшая еще испариться роса. — Холодно, блин, — поежился Серега. Семен видел, что его товарищам не доставляет удовольствия прохлада этого ясного утра, но сам испытывал невероятное удовольствие. Он готов был мерзнуть часы напролет, потому что это означало, что лагерь реален, а у него есть шанс прожить новую жизнь, не повторяя старых ошибок. — Погнали быстрее! — прервал эти размышления Саня, и, махнув рукой, зашагал по аллее. — Раньше сядем, раньше выйдем! — весело крикнул Бублик, поспешив за ним. Площадь встретила друзей гулом полуторы сотен голосов. Пионеры выстроились по ее краям ровными рядами и вполголоса переговаривались, то и дело раздавался веселый смех с разных сторон, а у памятника Генды вожатые склонились над каким-то листком бумаги и негромко спорили. Парни встали возле ребят, с которыми вчера играли в футбол, поздоровались и принялись ждать. С каждой минутой становлось все теплее. День обещал быть жарким, солнце брало свое и уже ощутимо нагрело асфальт. Вожатые, наконец, пришли к какому-то решению и разошлись по своим отрядам. — Значит так, молодежь! — начал Игнат, дождавшись более-менее приемлемой тишины, — на сегодня никаких глобальных мероприятий не предусмотрено. Пионеры одобрительно загудели, а он многозначительно поднял вверх указательный палец и продолжил: — На сегодня не предусмотрено, но! Грядут великие события! В ближайшее время устроим товарищеское противостояние с нашими соседями, проживающими на другой стороне лагеря, а еще на неделе будет финансовый эксперимент! Посыпались вопросы, но Игнат только смеялся и отмахивался. — Потом, все потом узнаете! А сейчас быстренько прибираетесь в своих домиках и свободны! Только дождитесь, пока Ольга Дмитриевна закончит давать указания подопечным, сразу не разбегайтесь. Вопреки ожиданиям товарищей, вожатая говорила еще очень долго. До них доносились обрывки ее воодушевленной речи. Она делала особый упор на слова «должны», «дружба», «мы» и явно получала удовольствие от процесса. Семен, в отличии от соседей, пытался вслушиваться, потому что ему очень понравился голос этой пылкой девушки, но Бублик, Саня и Серега предпочли пообсуждать планы на грядущий день. С каждой минутой внимание народа рассеивалось, а вскоре и вовсе с разных сторон начало доноситься недовольное роптание. Ольга Дмитриевна, наконец, поняла, что стоит закругляться, и завершила свою тираду.