Лишь только жизнь одна

      Остин был младшим сыном в многодетной семье. Четверо братьев были как на подбор: высокие, массивные, темноволосые и сероглазые мастера на все руки, все в отца-кузнеца. Только он пошел в мать — худой, на голову ниже остальных, кареглазый, волосы, в отличии от короткостриженных братьев, не обрезал под пару миллиметров, а носил длинными, зачесывая на бок карамельные пряди. И был вечным объектом насмешек, так как ни силы, ни умений в руках не имел. Единственное, к чему имел склонность: садоводство. Его стараниями дом всегда был окружен цветущими красками. Особенно любил шиповник, которым очерчивал границы клумбы. Односельчане восхищались, мать гордилась, а в глазах родственников-мужчин он всё так же оставался юродивым. Не исправило положения даже его устройство садовником в графскую усадьбу. Но стало значительно легче за счёт того, что он хотя бы съехал от них.       Огромный участок графиня приказала полностью засадить розами всевозможных видов и цветов. Остин любовно выполнил приказ на восхищение графских гостей, только обожаемый шиповник, который парень высадил в самом дальнем уголке себе на радость, графиня сказала по окончании цветения выкорчевать. И вот сейчас он сидел рядом с любимцем, поглаживая зелёные бутоны.       — Мое любимое растение в твоем саду, — раздался голос позади.       Остин обернулся и увидел незнакомого парня. Тот выглядел молодо и просто: о молодости говорило круглое лицо, по-детски широко распахнутые зеленые глаза в обрамлении светлых пушистых ресниц, а о простоте — взлохмаченные блондинистые волосы чуть длиннее Остиновых, широкая улыбка, дружелюбный прямой взгляд, льняная одежда. Паренек, наверно, был мальчиком «принеси-подай» или помощником конюха.       — И моё любимое среди прочих, — ответил Остин, — вот только графиня не разделяет моих вкусов. Приказала убрать, когда доцветёт.       — Как жаль. Не расстраивайся, может, она ещё передумает, — подбодрил блондин, видя грусть Остина.       С этим парень ушёл, а графиня и правда отменила указание.       — Ну что, остался наш любимец? — снова раздалось из-за спины.       Незнакомец выглядел точно так же, как при прошлой встрече, будто и не уходил никуда, будто и не прошло пару дней.       — Да, ты был прав, — подтвердил Остин, протянул руку: — Остин.       — Джеймс, — представился парень, пожимая её, — для друзей Джим. Рад, что получилось. Пришлось постараться.       — Хочешь сказать, это твоя заслуга? — иронично уточнил садовник, но, наткнувшись на серьезный взгляд собеседника, спросил: — Так кто же ты? Личный слуга графини?       — По факту, скорее, личный раб, — устало ответил Джим, — а официально — личный муж.       — Прошу меня простить, Ваша милость, — Остин поклонился.       — Да ладно тебе, неважно, кто я, — отмахнулся граф.       Шиповник распускался, вместе с ним расцветала дружба парней.       — Знаешь, Остин, здесь ведь совершенно не с кем поговорить. Все знают, кто я, да и нет им до меня дела. Девушки-болтушки были бы посговорчивее, но графиня на работу берёт исключительно парней. Удобно: и я изменять не буду, и у неё всегда есть простор для этого.       — Графиня тебе неверна? — охнул садовник.       — Она верна только себе. Вот уже тридцать пять на носу, а страсть к молоденьким мальчикам осталась. А я всего лишь муж, социальный статус, всегда доступное развлечение.       — Ты так спокойно об этом говоришь… Ты её не любишь?       — Никакой любви. Она не тот человек, которого можно любить. И не тот, кто может любить сам.       Ранние розы отцвели, в силу вступили новые. Шиповник всё ещё белел: он переживет их всех, будет цвести до самой осени под чутким уходом Остина.       — Как же вы тогда поженились?       — Это было три года назад, мне было семнадцать. Моя бабушка была её няней, так что наша семья часто приглашалась в гости. Мы познакомились, я ей понравился, а она всегда добивается своего. Был пожар в нашем доме, мои родители остались без ничего с двумя младшими сестрами и братом, а она предложила мне оплатить отстройку и помощь натурой. Позже я узнал, что она же это и подстроила, но что это меняет?       Остин время от времени приносил в покои Джима цветущие ветки шиповника. Он еле узнал друга в «официальном» виде — настолько его изменили убранные волосы и богатые атласные одежды.       — Высший свет, Остин, это твои розы. Надменные, высокомерные, самые красивые, без шипов. И от меня хотят того же.       — А ты — шиповник. С открытым бутоном-сердцем, хоть и шипастый. И живой, а не такой искусственный. Даже внешне похож, гляди. Белые волосы, зеленые глаза…       Джим смеялся. Он часто смеялся, это завораживало. Его улыбка притягивала взгляд, он часто дарил её Остину и обязательно каждый раз, когда тот приносил цветы — в качестве оплаты. А однажды отплатил поцелуем. После отстранился, прошелестел «Спасибо» и покинул покои. Вскоре Остин начал оставаться в его комнате. Графиня радовалась, что муж нашел себе друга. Садовник радовался, что красивый атлас легко соскальзывает с кожи.       — Осссс… — стонал Джим, ублажаемый графиней, маскируя вырывавшиеся имя под «Ох».       — Давай сбежим, — уговаривал Остин.       — Мы сбежим, а пострадают семьи. Графиня так просто этого не оставит, она будет мстить.       Шиповник отцветал.       — Последняя ветка в этом году, — сказал Остин, протягивая её Джиму.       Граф взял руку парня вместе с цветком.       Звук открывшейся двери сопровождался возгласом:       — Вот они голубки!       Джим, стоявший к вошедшим спиной, развернулся, не отпуская руки садовника, и увидел графиню и её первого советника.       — Здравствуй, Милана, — спокойно поздоровался он.       — Ну, привет, муженек. И чем же это отличается от моих развлечений с парнями, которые ты так презираешь?       — Тем, что это любовь.       — Любовь, за которую стоило отдать жизнь?       — Конечно.       Джеймс успел повернуться к Остину и подарить ему свою лучшую улыбку, прежде чем их сердца пронзила одна пуля на двоих. На пол упали цветы, окрасившиеся в красный от крови.       Поймавший и застреливший их советник был счастлив: теперь ничто не стоит между ним и обожаемой графиней. Но она решила иначе.       — А ты, Брайан, за самовольную слежку в моих владениях за моим мужем награждаешься виселицей.       Улыбка сползла с его лица, вдова развернулась и покинула покои.       Джима и Остина похоронили без почестей в безымянных могилах рядом с лесом. И уже никому не узнать, что даже в земле их руки тянутся друг к другу, а в головах год за годом цветет белый шиповник.

Белый шиповник, дикий шиповник, Краше садовых роз. Белую ветку юный любовник Графской жене принёс. Белую ветку, страсти виновник, Он ей, смеясь, отдал. Листья упали на подоконник, На пол упала шаль. Для любви не названа цена, Лишь только жизнь одна, Жизнь одна, жизнь одна. Для любви не названа цена, Лишь только жизнь одна, Жизнь одна, жизнь одна. Белый шиповник, страсти виновник, Разум отнять готов. Разве не знаешь, графский садовник, Против чужих цветов? Что ты наделал, милый разбойник? Выстрел раздался вдруг. Красный от крови красный шиповник Выпал из мёртвых рук. Для любви не названа цена, Лишь только жизнь одна, Жизнь одна, жизнь одна. Для любви не названа цена, Лишь только жизнь одна, Жизнь одна, жизнь одна. Их схоронили в разных могилах, Там, где старинный вал, Как тебя звали, юноша милый, Только шиповник знал. Тот, кто убил их, тот, кто шпионил, Будет наказан тот. Белый шиповник, вечный шиповник В память любви цветет. Для любви не названа цена, Лишь только жизнь одна, Жизнь одна, жизнь одна. Для любви не названа цена, Лишь только жизнь одна, Жизнь одна, жизнь одна.