Метро

В пять лет Шото увидел свою долгожданную надпись. Та была на руке, на внутренней стороне, но ничего хорошего она не сулила. Ребёнок тогда ещё не понимал, что ему уготовано самой Судьбой. «Рожден, чтобы умереть». Надпись совсем не для детей, совсем не для нахождения соулмейта. Не приносит она счастья. Но мальчику пусть и казалась она странной, не до конца понимал смысл фразы, но внутри он был всё равно счастлив. У него есть вторая половинка! Есть! Она есть — это уже было хорошей вестью для будущего героя. Тем более, это ведь так классно, когда появляется судьбоносная надпись, через которую он сможет найти и встретиться с его судьбой. Он может быть счастлив! Тодороки-младший отчаянно желал этого. Желал всем своим детским сердцем убежать к своей второй половинке. Лишь бы из отцовского дома. Да как можно дальше. Только для того, чтобы отец не избивал его, называя это тренировкой его смешанной причуды; чтобы снова не отчитывал за его ошибки; чтобы не слушать установленные законы в этом доме. Чтобы не видеть боль на лице матери при виде него самого. Шото безумно желал встретить своего соулмейта. Но, подумав немного, понял для чего именно. Чтобы стать счастливым. Но даже тогда он не думал о смысле надписи. Не до того было, не тот был возраст, когда начинаешь подмечать детали. Да и мальчонке с разноцветными волосами было всё равно. Он желал лучшего для себя и всегда мечтательно прижимал руку к сердцу. Думал о том, какой же будет у него соулмейт. В десять лет Тодороки уже узнал значение фразы. Ужаснулся, поняв всё. Пять лет понадобилось, и от этого становилось как-то не очень хорошо. Дурно. Не укладывалось в голове. Ведь как же так на свете могло получиться, чтобы Судьба преподнесла такой «подарок»? Как так могло случиться, что он умрет, когда встретит свою вторую половинку? Почему же он должен умереть? Неужели Судьба хочет поглумиться над ним? Юный герой прошестерил все источники информации про соулмейтов, про заветные надписи, про то, какими бывают последствия и сами эти надписи. Многим людям определенно повезло: кому-то достались такие чудесные надписи «Рожден, чтобы стать счастливым», «Рожден быть победителем», «Рожден, чтобы помогать». Последняя писалась почти во всех сводных газетах, интернете и статьях, а всё потому, что её носил сам Всемогущий. Но везде говорилось о том, что соулмейт Символа мира не найден. Но Шото — умный мальчик в столь юном возрасте — понимал, что лучше великий герой никогда не встречал своего соулмейта. «Рожден, чтобы мешать». Такова надпись соулмейта великого спасителя мира. Половинка мужчины точно не занимается благотворительностью. И юному герою показалось, что ему также не повезло со своей половинкой. Будто у особенных и избранных героев такая судьба: сделать выбор между счастьем с предназначенным судьбой и долгом перед людьми. И Шото был одним из них. Неудивительно, отец пророчит с ранних лет ему титул Всемогущего, зля будущего героя огня и льда сильнее. Указы, приказы и никаких компромиссов. Стоит только начать перечить — синяки и ссадины были обеспечены, как минимум, на неделю. Тодороки-младший, зная правду, всё равно стремился встретиться с соулмейтом. Всё возможно, всё реально, и если нет ничего невозможного, то он умрет не сразу после встречи. Но каждый раз мальчонка с гетерохромией содрогался, всматриваясь в аккуратные английские буквы, а сердце жалобно, медленно, тягуче сжималось внутри. Он готов ему простить всё на свете, готов на всё ради него, но только бы дожить и жить вместе с тем незнакомцем, который выбран ему судьбой. Шото не знал его, но отчаянно уже хотел видеть его. И плевать он хотел на то, что у них там за надписи. Плевать на Судьбу. Шото лишь хотел освобождения, хотел избавиться от своей причуды, хотел истинного счастья, а не наблюдать за тем, как его отец с неким презрением смотрит на него — такого жалкого, измученного, избитого. Но вера разбивалась каждый раз об реальность. Надпись предрекает то, что обязательно должно будет случится, когда он встретиться с соулмейтом. Со своим человеком. Так было у всех людей. Никто не был одиноким, и пусть всё же были индивиды, которые встречали вторую половинку лишь на старости лет, но не одиноки. Существовали даже различные поисковые сайты. С развитием интернета это стало делать намного проще. Люди были очень счастливы. Мир был почти идеальным. Приторно-сладко жили друг с другом каждый. Каждый имел пару. Любого спроси, он покажет надпись, и если есть половинка, то сразу на неё. Шото был умным ребенком. С малых лет. Поняв смысл фразы на руке, он решил спрятать её. От семьи не спрячешь, и братья с сестрой лишь горестно и сочувственно обнимали его понурые плечи. Старатель был недоволен, жутко недоволен. Почти свирепствовал, загоняя мальчишку вдвое сильнее, чем обычно. Хотел сделать настолько сильного, чтобы никто не посмел убить будущую замену Всемогущего. Судьбоносная надпись стала едва ли не проклятьем для Тодороки-младшего в кругу семьи. И чувствовал он себя, как никогда, одиноким. Герой номер два как родитель будущего сильнейшего героя в мире, как воспитатель, как его тренер, как герой не мог допустить встречу Шото с его соулмейтом. Герой должен быть сильным, герой должен защищать обычных гражданских. Он не должен думать о чём-то постороннем, кроме своей главной задачи — спасение жизней других. И никак не позволить себе умертвить себя даже какому-то соулмейту! Это было б позором. Полным проигрышем Всемогущему. А мужчина никак не мог этого допустить. Шото пятнадцать, скрывает ото всех свою надпись, когда все только и хвастаются своими, и он поступил в лучшую академию в Японии "Юуей", чтобы стать героем. И ему было ужасно одиноко, несмотря на то, что он старается даже не думать об этом. Уроки Старателя прошли в этом плане превосходно — герой огня и льда не думал о своей второй половинке, не лелеял больше надежд, отдавал всего себя тренировкам, урокам в лучшей академии. Отдавал всего себя, иногда даже забывая, и… открылся. Немного. Вот совсем чуть-чуть. Тому, кто раскрыл ему глаза, стер своими словами чуть ли не все воспоминания об уроках Старателя о том, что пора бы открыть себя миру как героя, а стоит не зацикливаться на себе и навязанных принципах. Открыл целый мир. О, Мидория Изуку и не такое мог. Тодороки искренне верил, что вот он — его друг. Первый, лучший и единственный. Его мотивация, его отверженность и смелость, а также причуда были… Невероятными. Удивительными. Шото никогда не думал, что встретит такого искреннего человека, который так же, как и он, будет думать не о себе, а о других. Настоящий герой. И что бы там не говорили, что бы там не писали, Тодороки чувствовал своим до сих пор детским сердцем, что вот он — его человек. Половинка. Соулмейт. И плевать, кто он, какого пола, да на всё плевать, даже на судьбоносную надпись! Чего уж говорить об этом... Разве чувствовать себя счастливым рядом с кем-то преступление? Счастье — вот оно, и плевать какое. Шото знал, что он хотел быть рядом с этим изумительным человеком. И пусть им всего пятнадцать, возраст тут вовсе не важен, Тодороки всё уже решил. И не прогадал. Изуку также прятал свою надпись, стесняясь и изворачиваясь. У него, на руке, противоположной руке Шото, на внутренней стороне имелись бинты. Много бинтов. И он их менял, менял в одиночестве, пряча ото всех такую тайну. Поверх широкий напульсник. И Шото его понимал. Шото знал, чувствовал, но боялся. Если так и должно быть, если так реально, если он — его судьба, то… Почему Тодороки не умер? Он не знал. И не желал думать, что ему предназначен другой человек. Слишком много было того, чего Тодороки не мог отрицать. Явные признаки того, что они — соулмейты. Но доказательств не было, лишь теории и признаки. И их было мало для героя, чтобы предъявить их кучерявому милому парню с веснушками. И не знал, потому что Мидорию встретит уже на практике по геройству. Где напал Пятно. Где были замечены злодеи. Много злодеев. И… Предал героев. Он - единственный - предал всех. Шото, беспокоясь за друга, за тайного возлюбленного для него, сразу рванул к нему на помощь. Пусть он знал, что Изуку сильный и умный — чего стоят его постоянные наблюдения за ним, много узнаешь, если понаблюдаешь, — но хотелось думать, что если он будет рядом, будет лучше. И лучше бы он этого не делал. Взорванный вагон метро. Покорёженный металл искрился на большой скорости, соприкасаясь с рельсами, скрежет оглушал, как и невыносимый звук ветра. Поезд продолжал ехать вперёд. Странное большое чудовище стояло прямо над горами трупов обычных гражданских. Кровь была чуть ли не повсюду, вонь железа и жгучего дыма не устранялся даже через полуразрушенный вагон метро. Все мертвы, и даже наставник Деку, который держал труп старика в желтом костюме, по-садистки улыбаясь. — Мидория, нет… — пораженно шептал герой смешанных причуд. — Ещё один устранен, — сладко пропел он, не замечая шокированного Тодороки. Тот стоял, не мог сдвинуться с места. Странное темнокожее чудовище смотрело на него. Он не показывал признаков агрессии, а чудовище лишь пристально наблюдало. На голове у него виден был гигантский мозг. — Рад, что ты наконец пришёл, Тодороки-кун. Думал, не дождусь, придется самому за тобой идти. Как обычно, счастливо и немного весело поздоровался Мидория с ним. Улыбнулся, что сердце кольнуло, а в голове появился шум вместо пустоты и зеленого перекати-поля. Мир разрушился, виден был слишком четко, и пламя высвободилось слишком быстро, как и то, что кучерявый парень оказался за спиной Тодороки. Студент-практикант успел видеть лишь знакомые зеленые искры. — Прости, но всё же ты большая угроза. Потому, пожалуйста, поспи, — прошептал Изуку извиняющимся тоном, всё больше погружая в тело Шото окровавленный небольшой клинок. Он им убил и старика в желтом костюме, Шото не сомневался по поводу этого. — Я был рад с тобой учится, Тодороки-кун! — буднично произнес уже-не-герой и откинул неживое тело в пропасть над метро. Клинок пронзил сердце насквозь, Шото услышал лишь первую фразу Изуку, понимая на краю сознания, что он действительно был его судьбой. Шото даже был рад такому факту. Всё сбылось, пусть и не сразу. А Мидория просто не знал, что Шото его соулмейт. Не знал… Тодороки-младший лелеял себя такой бесполезной верой в последнюю секунду. — Если бы мы не были соулмейтами, то, может быть, у нас был б другой конец, — разочарованно вздохнул Деку, отбрасывая клинок, предварительно протерев его, чтобы не осталось отпечатков пальцев. А он знал всё. И всё равно поступил так, как и должно было быть. — Но у нас не сказка, Тодороки-кун. С этими словами он развернулся к Ному, который обгладывал какого-то мужчину в строгом костюме. Да, поздний вечер, и все возвращались с работы. А работа злодеев только началась. — Фу, Ному! Прекрати! — возмущенно приказал он, не желая более терять время. — Пора и нам сыграть свои роли. Лицемер грозно состроил лицо, притворившись, что ужасно разозлен. Сейчас он будет играть свою роль в этом спектакле. Он — герой, а героям положено мстить за павших одноклассников, гражданских и героев. Слёзы по щекам вырвались сами, Деку на них не рассчитывал. Но сердце также сильно болело — он убил свою вторую половинку своими руками. Лишил их обоих счастья. И эта злоба на себя и за проклятую Судьбу он вымещал на Ному. Спектакль должен был продолжаться, чтобы мир был наконец свободен от предрассудков нынешних законов и правил. Деку верил, что цель оправдывает средства. Ради мира он убил Шото, ради мира он умрет и сам.