Приют

Дождь косо бил в старые и потрескавшиеся от зимних морозов окна.От этого в комнате стоял холодный туман,окутавший стены,с которых слезала штукатурка. Возле стен стояли две двухярусные кровати. Их железные рейки были потресканы временем,а старые матрацы впились своими сухими боками в углы железных кроватей. Матрацы были пропитаны разных родов жидкостями:от крови до пролитого кипятка. Пятна въелись в белый сухой кусок жесткой материи,развевая по маленькой душной комнате едкий запах неприятной суровой жизни в приюте... Здесь,на пожухлом матраце,спала маленькая девочка,свернувшись в калачик. Её старый,некогда бывший белый сарафан,теперь был желто-серый,а рисунок ромашек на нем совсем стерся. Малышку звали Машка. Но все приютские дети звали её Ромашкой,как раз таки из-за рисунка на сарафане. Солнечные лучи пробивались сквозь запотевшие окна,скользя по жухлым стенам и стекая,словно плавленый сыр,на пол.Вскоре солнечные плутишки добрались до маленького курносого носика Ромашки. Она,по обычаю,морщит свой лоб и приветливо улыбается солнышку. Закрывает свое лицо ладошками,будто пытаясь поймать солнце,которое игралось на её лице с рыжими прядями её волос. Толстая бабка Наташка бродит по коридору,стуча по старым дверям в комнаты детей. Они возбужденно вскидывают головы,морща лбы и потирая глаза сухими кулаками,бормоча под нос какие-то неведомые слова. -Эй,окаянныя! Вставайте!-кричит глухим басом Наташка,сворачивая в столовую и с громким хлопком закрывая за собой дверь. Машка выбегает из комнаты с веселым писком,с тем самым,с которым выбегает всегда из комнаты утром,с тем писком,который каждое утро наполняется живой энергией. Из столовой несет помоями. Именно этим самым и кормили детей в приюте. Что-то наподобие картофельного пюре с пережаренными котлетами и невкусным салатом. На подносах стоят булки с маком. Их печет Наташка. Они всегда казались Ромашке какими-то особенными,по-странному вкусными,приготовленными с любовью... В самом углу столовой,в сыром углу душного зала,прячась от всего галдежа,сидит юноша лет 14-15. Его лицо выражает полную сосредоточенность и полное равнодушие к крикам и воплям в столовой. Он что-то лепит из хлебного мякиша,то и дело бросая хлебные крошки в кисель и с энтузиазмом загребая не очень приятную на вкус жидоксть в рот погнутой алюминевой ложкой. Ромашка из-за угла поглядывает на него, и он кажется ей загадочно притягательным. Ей интересно,что он делает в том сыром углу. Его рыже-грязные волосы то и дело купаются в киселе,а карие глаза по-лисичьи хитро смотрят в старое окно,через которое прорываются тихие потоки ветра,иногда задевая его волосы. А в ответ его лоб морщится,а на губах сияет полуулыбка. Просеменив босыми и грязными ножками по сухому дубовому полу,Машка бежит к этому мальчугану и,с большим трудом взабравшись на скамью,садится на коленки, и ее голубые глазки смотрят то на его железную миску,то на его длинные холоные пальцы,которые сжимают ложку так,что даже костяшки пальцев белеют. -Экая птица хорошая! Ласточка-то! Летает себе в поднебесье,все летает да летает... А на землю-то вступить не может!-хрипловатым от простуды голосом говорит парнишка,стуча по дну миски ложкой. -А от чего не может-то?-резво бубнит Машка,почесывая свой курносый носик. -Что не может? -Ну... На землю-то вступить не может! От чего?!-вновь спрашивает Машка,досадно сжимая подол сарафана в кулачках. -Хехе! Да потому что если вступит-то больше не взлетит ввысь-то!Ввысь!-вскрикивает с радостью в голосе и неким безумством в глазах мальчишка,вскидывая руку с ложкой над головой. -И чего ж тут веселого?!-недоумевающе спрашивает Ромашка,вглядываясь в его хитрые глаза,в которых пляшут чертики безумства и летают призраки горькой обиды и страшной тоски. -Веселого?.. Да,пожалуй,ничего веселого-то тут и нет...-мальчик падает духом,раняя голову на сложенные руки на столе. Ромашка,по обыкновению,переползает через стол к мальчику и начинает дёргать его за волосы. Парнишка мычит,начиная хихикать. -А как тебя зовут?-Машка вновь дергает парня за волосы,а он поднимает свою голову. -Меня?! Эхэх... Меня-то звать Васька...-парень резко хватает Машку и притягивает к себе,заключая в обьятия,-Ты ж не водись со мной... Знамо,бандитом слыву в кругу нянек... Сгублю я же тебя,знамо,сколько сгубил детишек...-с какой-то тоской в голосе шепчет Васька. -Чего ты их сгубил? -Аа... Да плюнь на это! Знамо,плюнь на эти сплетни!-будто не помня свои прошлые слова сказал Васька,отпустив малышку из своих медвьежьих лап. Ромашка обратно переползает через стол и вновь плюхается на скамью,кладя свою голову на свои хрупкие бледные ручки. Парень вскоре и вовсе забыл о Машке и продолжил свою трапезу,то и дело загребая кислую жидкость ложкой. На нем была надета старая рваная рубаха с разными пятнами и растянутым воротом. Большие брюки больше напоминали балахон на веревке. Новый день в приюте. Снова солнечные зайчики ползут по стенам, озоряя комнату ярким и веселым светом. Вновь Ромашка вскакивает с кровати. Накидывает старый тулупчик и натягивает шерстяные рейтузы,попутно смотря в замороженное окно и весело вскрикивая: -Смотрите! Смотрите! Снег выпал,ура! Все приютские дети гуляют в саду. Катают снежных баб и скатываются с ледяных горок. Повсюду слышен веселый смех и радостные взвизги. Но вот Машка вновь замечает того Ваську из столовой. Он стоял возле кованных ворот рядом с вороным конем,которого то и дело дергал за поводья. Шелковистая грива была заплетена в косичку,хвост был обрезан так,что осталась одна маленькая пушистая кисточка,а на ногах красовались элластичные бинты с комьями грязи и пыли. Васька был одет в большую черную шубу и шапку-ушанку. На руках были старые потертые и немного дырявые в некоторых местах варежки. Глаза Машки нелепо хлопали. То ли от восторга, то ли от некого страха. Хлюпая большими валенками по слякоти тропинки, Машка бежит к воротам. При виде малышки, лошадь начинает фыркать и стучать копытами,тем самым стряхивая корку снега с головы и холки. -Ну ну! Спокойнее,Буран!-кричит Васька,хлопая лошадь по крупу. -А что ты тут?-спрашивает Машка,пытаясь залезть на лошадь. Поняв замысел Ромашки,паренек берет ее на руки и сажает ее в седло. -Я-то?! А я тут катаюсь,да за хворостом ездил! А хочешь ко мне в гости?! У меня еще лошади есть, корова!-весело щебечет Васька,взбираясь на лошадь. -А где ты живешь? -А на озере. У моего отца там лодка стоит,там же и конюшня,и хлев,и дом. Машка будто не слышит его голоса и пустыми глазами смотрит на приютский двор,как будто стоит на перепутье: идти ли ей в гости,или вернуться в душный приют... -Ну так? Поедешь?!-после одобрительного кивка Машки,Васька резко дергает поводья, и после этого лошадь срывается с места и мчится в глубь леса по тропе. Снег холодным потоком бьет в лицо Ромашки,от чего та морщит свой лобик и зарывается в ворот своего тулупа. Спустя час скачек по лесным тропам, лошадь прибежала к еще одним воротам. Только теперь забор и ворота были деревянными. За ним виднелась крыша двухэтажного бревечатого дома. Она была увенчана белой кирпичной трубой,что говорит о наличии в доме старой руской печи. Васька слезает с лошади первым,а потом помогает слезть и Машке. -Ты, главное, если что, все на меня серчай,на себя ничего не бери,я все! Я все!-говорит Вася,заводя лошадь во двор и прогоняя ее в конюшню. -Почему? Ежели я и горшок глиняный разобью или кусты поломаю,то все на тебя валить?-недоуменно спрашивает Машка,чапая за Васей,который казался сейчас ей по-необычному большим из-за этой шубы. -Да! Все мне,я все стерплю... Ты же не вынесешь 15 ударов конской плетью...-уже шепотом бубнит Вася,открывая ворота на скотный двор. Машка еще долго смотрит ему прямо в глаза,пытаясь понять смысл последних слов Васьки. Они вошли на скотный двор. В углу двора лежали тюки с сеном,которые служили едой для коровы Масленки и лошадей. Коней и вправду тут было много: два коня и четыре кобылы. Кобылы были буланые и с черными длинными гривами и красивыми,сплетеными в косы хвостами. А вот кони тут были особых мастей. Буран,на котором обычно Васька пахал поле и ездил за дровами, был вороным с гривой-косой и кисточкой-хвостом. Его шерсть всегда была светло-черная,особенно красиво она смотрелась в метель или в мороз,так как хлопья снега так красиво ложились на шкуру и делали вид,будто это драгоценные каменья рассыпались на черном бархате. Второй конь был тоже очень красивый. Шерсть его была огненного цвета,а на ногах были будто белые чулки. Грива и хвост были соломенного цвета,всегда собраны в хвосты. -Смотри! Смотри скорее!-крикнул Васька,зазывая Машку в хлев. В хлеву,в так называемых сенях,одна из кобыл только что родила жеребенка. Мать бережно его облизывает и выкусывает гриву. -Смотри,какой неуклюжий-то! Пытается встать,а тут же падает! Падает тут же!-звонко смеется Васька,кидая кобыле яблочко. Еще немного побыв на дворе и в хлеву,Васька пригласил Машку к себе в дом. Зайдя в переднюю, Васька быстро скидывает с себя шубу и проводит малышку в большую комнату. -Ты садись,садись! Вона,поближе к печке,чтоб теплее было! Залезай на печку,на печку-то!-возбужденно щебечет Васька,помогая Машке залезть на печку. Паренек подбегает к дубовому буфету,доставая от туда кусок клетчатой скатерти и всякие сдобы. -Я тут тебе гостинец соберу!-кричит с кухни Васька,-А мед ты любишь?! -Мед?! Люблю!-весело отвечает Машка,свесив ноги с матраца на печке. Тут из кухни выходит забеганый Васька с набитым кульком гостинца для Машки. -Слезай! Слезай оттуда,я тебя в приют отвезу,а то поздно уже! Вскоре,после всех приключений и столь веселого дня,Машка свалилась на свою койку словно мертвая. Так она устала за день,так устала. А вот у Васьки вечер сегодняшнего дня закончился не так счастливо и сладко,как и Машки. Он так увлекся сегодняшним весельем с Машкой,что забыл наносить воды в баню и вычистить коровник. Оставшуюся часть вечера до приезда отца из города,Васька провел в хлеву на сене. Он часто любил там находиться,ловить голубей и инода даже летучих мышек,которые залетали под крышу хлева на ночлег. Но вот,вскоре приехал отец Васьки,Петр Тимофеич. Васька понял это по тому,как старая ключница Анна начала весело кричать и вздымать руки над головой: -Эй,Васютка! Отец твой,дядька Петр приехал! Как и обещает его отец,за каждое невыполненое задание,оставленное им на день,следуют 15 сильных ударов конской плетью по спине. Петр Тимофеич всегда бил сын так,что аж шкура слезала со спины кровавыми лоскутами. Он всегда бил сына так,чтобы того аж затряхивало в припадке. Пусть его руки и ноги судорожно трясутся,но Васька никогда не пискнет и не простонет от боли,что тупым ножом выедала его изнутри. После таких побоев раньше,Васька ложился на постель на несколько дней с жаром и ознобом. Так каждый раз за ним ухаживала Анна,принося в постель горячий чай с малиной и пряниками. Но теперь он не ложился в постель в лихорадке,а наоборот: вскакивал на коня и уезжал к Машке в приют,не обращая внимания на крики отца,в которых он обещал побить его конской плетью целых двадцать раз! Каждый день теперь Вася приезжал к Машке в приют и привозил ей всякую сдобу. Рассказывал ей про того жеребенка,как он себя ведет и как весело пытается учится бегать по скотному двору. Как ключница Анна бросала хлеб голубям,а пес Каравай ловил его в прыжке и забирался от старой клюки под конуру,Вася особенно любил рассказывать. Но была в этих поездках и своя ложка дегтя.Каждый раз,когда Вася приезжал от Машки,то получал от отца обещанные 20 ударов плетью по спине. Старые раны,сделанные буквально вчера еще не успели зажить,как на них уже красовались новые алые полосы с крапинками крови и капельками пота. Каждый вечер,Васька без сил валился на кровать и заливался краской от потери сил,жара и озноба. Каждый день его состояние здоровья ухудшалось,это замечала только ключница,но отец наотрез отказывался принимать то,что его сын,его кровь и плоть,серьезно заболел зарожением крови и что вот-вот может скончаться... Петр Тимофеич считал это лишь фальшью,неправдоподобной игрой своего сына,что это только глупые отмазки. Весной встречи Машки и Васи проходили на пруду за приютом или на дереве,или в саду на лужайке под яблоней. Теперь Васька окончательно пал духом и стал мертвенно бледным. Часто кашлял и вытирал вспотевший лоб. -Ты заболел?!-спрашивает его Машка,весело бултыхая ножками в теплой водичке пруда. -Ага,заболел... Аа!-безразлично отмахивался рукой Васька,-Не бери в голову! Ерунда это все! В очередной день Машка ждала Ваську под деревом возле пруда.Но даже спустя два часа никто не пришел и не закрыл ей глаза большими ладонями,звонко смеясь. Заливаясь горькими слезами от обиды,Машка рвала своими маленькими кулачками траву вокруг себя. Тут она увидела у ворот старую женщину,которая держала до боли знакомый кулек еды. Машка подбежала к этой женщине и та,глотая горячие слезы и вытирая красное лицо,протягивает малышке кулек с едой и сжимает своей морщинистой рукой гладкую руку девочки. -Это вот тебе,деточка! Вот тебе гостинца принесла... Там баночка меда и овсяное печенье тебе... Ты его,говорил,любишь... Просил передать тебе о том,что Скакуша уже бегает во всю прыть!..-сказав это,старая женщина сжимала в руках клюку и,тяжело вздыхая и всхлипывая,развернулась и ушла. -Стойте! Стойте!-кричит Машка,догоняя ту старушку,-А вы не ключница Аня?! -Была я ей,была... да вот только как Васютка слег-так сразу за порог и кинули меня... -А как это,слег? -А умер он... Позавчерась вечером...-после этих слов,старушка заплакала пуще и ушла куда-то. Упав на сухую землю и начиная бить землю кулаками,девочка начинает корить себя за то,что обиделась утром на Ваську,думая,что он попросту забыл о ней... Но, узнав точную информацию,девочка обиделась на саму себя... Закапал редкий дождь,постепенно перерастая в ливень. Капли холодной воды смешались с солеными слезами девочки,обжигая ее личико..