Жабы в голубых касках и без

—Счастья всем! Подавитесь вы, ж-ж-абы, у-р-р-роды!—Редерик упал на колени перед шаром подняв облачко пыли. Все, подумал он. Все. Все кончено. Что теперь мне делать? Зачем я перся сюда? А хрен его знает. Приключений мне, свинье, не хватало. Зачем подставил человека?.. Нет! Редерик ударил себя ладонью по лбу. Не человек, а ОТМЫЧКА. Простая отмычка, простая отмычка, простая отмычка. Шухарт пытался убедить себя, пытался успокоить себя. Знаешь что, рыжий, ты животное, жи-вот-но-е мысленно кричал он. Ты овощ, бесформенный, бесхребетный студень! Вся цель твоего существования, это перевод кислорода в углекислый газ. Тупой. Шпана. Быдло. Ред присонился к хододному шару головой и закрыл глаза. Прогнула ты меня, стерва, сожрала, убила ты меня. Всех прогнет, поганка Зона. Вдруг в голове Редерика промелькнуло лицо Кирилла. Человек рожден, чтобы мыслить-заговорил его голос. Зачем мне мыслить? Зачем мне, псу рыжему мыслить? Шухарт почему то вспомнил Гуту. Гуту домашнюю, пахнущую духами и специями. Любимою, боевую подругу Гуту готовящую салат для Нунана. Для друга Нунана, который всегда поможет, поддержит и не оставит в беде. Для Нунана, который привез Мартышке школадку. Мартышке, доченьке любимой, солнышку ласковому. Мартышка подбежит к Ричарду, посмотрит на него своими черными как „брызги" глазами. Но она не примет подарок из рук Нунана, а убежит за кресло в котором сидит ходячий мертвец. Лицо Кирилла опять возникло в голове. Он улыбался. Шухарт протяжно вздохнул. Не сталкер я никакой, пустышка, мезанизм, бутылка вздувшегося, скисшего кефира. Жарило солнце и звенела в ушах тишина. Ред подполз к шару в плотную и прислонился к нему спиной. Стервятник то, тварь, сдал меня уже. Сдал как только узнал, что его сыночек Арчи ушел вместе с рыжим прохвостом. А Квотерблад со своими холуями уже у меня дома. Сидят, ждут, шевелят челюстями под касками, жабы голубошлемные. Скажи мне, Кирилл, зачем я вытащил эту гниду тогда? Гнил бы себе рядом с „ведьминым студнем" и гнил, а? Кирилл поморщился и исчез из головы. Дух совсем ушел из бывшего сталкера. Это было видно и снаружи. У гигантского медного шара сидит грязный, с синячищами под глазами в обгоревшей одежде, пахнущий палеными волосами и лекарствами человек. —В-р-р-ете жабы! Я так не сдамся! Редерик попытался встать но не сделав и шага упал обратно на землю. По лицу прокатилась слеза и он завыл. Завыл как в детстве, отшлепанный матерью за опрокинутую вазу. Как маленький, беззащитный комочек брошенный на волю мира. —Суки! Твари! Жабы!-взрослый мужчина ревел, от злобы и ненависти. Ненависти к этому миру и людям. Он ненавидел Квотерблада, он ненавидел Стервятника, Эрнеста, труса Тендера с распухшим носом. Он ненавидел. Перед глазами пульсировало солнце. А шар манил обратно, к себе, в прохладу. Гигант переливался в лучах солнца и все манил, притягивал как магнит. И ты падла, подавись! Чтоб тебя! Ред мысленно показал красноватому гиганту средний палец и опять завыл. —Соберись тряпка!-Редерик собрал последние силы в кулак и в последний раз попытался встать. Глоток раскаленного воздуха, рывок. И вот он уже сидит. Ред взял в руку „браслет", равнодушно посмотрел на него и выкинул куда-то. Он осмотрелся. Ковш с „мясорубкой", песок, фляжка, ботинок...—Красавчик!—ударилого в голове Реда. Все поплыло перед глазами. Шухарт издал сдавленный вопль и распластался на земле. Последним что он видел было скрученный труп красавчика Арчи. Жабы.