РЕАЛИСТ

Осень рдела багряными красками вокруг дикого, немного заболоченного озерца на юге Аляски. Было тепло и безветренно, и ясное голубое небо во всей своей красе перевернутым лежало на спокойной глади воды. Деревья по берегам тянулись нарядными кронами ввысь и точно так же тянулись — в отражении — в обратную сторону. Ветки плакучих ив опускались до воды, перетекая, казалось, в самих же себя. Осока у берегов росла из собственных отражений, зависнув в чистой голубизне. Темной изломанной кривой тянулись от берега узкие деревянные мостки. От силы на ладонь выше своего отражения в воде. Там, где они обрывались над гладью озера, на животе лежал человек. Рослый темноволосый человек с одной металлической рукой. Лежал и смотрел на свое отражение в воде. — Эй, я же знаю, что ты здесь, — сказал он. — Ты кого угодно можешь провести, но не меня. Думаешь, ты один умеешь делать такие фокусы? Я тоже могу. Эй, не прячься. Вода была спокойна. Над озером бесшумно пронеслись две серые цапли, и два их отражения точно также проскользили на глади воды. — Ну ладно, если не хочешь отвечать, то послушай. Ведь ты же не знаешь, — продолжил человек, водя железными пальцами над самой водой. — Мы победили ГИДРу еще полгода назад. Ник Фьюри и Ванда добрались до Пирса. Я честно не думал, что его смерть нанесет такой удар по всей организации разом. Наверное, у них там что-то здорово прогнило и без нас. Мы просто добили больное чудовище. Несколько слабых белых облачков проявилось на небе, и точно так же на глади воды. На прибрежный куст сел зимородок, блеснул внимательным черным глазом. И то же самое сделал его близнец в отражении. — С тех пор мы все герои. Фьюри со Старком, можно сказать, теперь правят миром. Я бы даже переживал из-за этого, если бы не жена Старка — Пеппер. Она потрясающая. Ты бы, наверное, не оценил, но поверь моему мнению. По факту, Пеппер — царица мира, и лучшего варианта для Земли, наверное, нельзя было придумать. Круче нее, наверное, только Ванда. Честное слово, я бы влюбился в эту девчонку, если бы не любил одного только Стиви. К тому же она вроде как с братом. Знаю, — человек чуть небрежно пожал плечами, — звучит не очень. Но Стиви нам с тобой ведь тоже вроде как брат. Как младший братишка, — человек тихо засмеялся. — Ни ему, ни нам это никогда не мешало. — Человек фыркнул и коснулся пальцем воды. — Они все хотели, чтобы Стиви стал чем-то вроде министра мировой обороны. Это такая хрень: полиция и армия, два в одном. Плюс добивать то, что выжило от ГИДРы. Но Стиви отказался. Джек и Брок теперь этим занимаются. Все их крепко боятся, знают, что они ушли из ГИДРы, когда все верили в то, что она непобедима. К тому же Брок такая красава стал после ожогов, горячая порно-мечта. Человек осторожно коснулся пальцами воды, и от них по воде тотчас же побежали тонкие слабые круги. — Нат занимается тем, о чем ты ее просил. Эх, Зимний, ну и подставил же ты меня со своим письмом. Признай, ты ведь тогда даже и не подумал, что она с меня спросит? — человек фыркнул и улыбнулся своему отражению. — Ты-то смылся, а я ни сном ни духом, что ты там ей писал. А она злая, кричит, чуть не в слезах вся, как фурия... Ну, словом, она занимается реабилитацией уцелевших солдат. Вместе с Сэмом. И отчасти с Брюсом. Это полная жопа, я тебе скажу. Но зато Наташа теперь их мамочка. Ты ведь этого хотел, засранец, сознайся? Ты поэтому ей так написал? Хотя, ладно, верю, что ты и о волчатах тоже думал. Абсолютное спокойствие царило над озером. Человек спокойно смотрел на свое отражение. — Мы со Стиви отошли от дел. Живем здесь. Недалеко совсем. Глушь, природа. Никаких благ цивилизации. Дровяное отопление, сортир на улице. Зимой тяжко придется. Стив, наверное, еще не представляет, как это будет, — человек склонился над водой так, что его темные волосы коснулись поверхности, как ветки и осока, будто вливаясь в собственные отражения. — Он скучает по тебе, идиот. Он не говорит, конечно, чтобы меня не задеть, но иногда так смотрит, внимательно, пристально, будто пытается что-то разглядеть. Ну, знаешь, сверх того, что ты ему оставил. Он же не дурак. Или как ты себе это представлял? Оставил ему чистенькую версию. Без дерьма. Думаешь, он не догадался, что тебя в ГИДРе трахали? Ты думал, если в документах этого нет, все так и останется тайной? Ну, конечно, это же совершенно естественно и нормально, если человек в принципе не может кончить без разрешения. Зимний, ты кретин. То, что тебя заставили пройти через это, ни в чем не сделало тебя хуже для Стиви. И, блин, вот должен признать, у меня совершенно не получается сосать ему яйца так, как ты это делал. Я даже обсуждать это не хочу. Не получается. Я не понимаю техники. Хотя все же элементарно. Тупость какая-то. Человек опустил стальную руку в воду, и она сгинула в своем отражении по самое плечо. — Зимний, ну отзовись. Эй, приятель, ну ты разве не хочешь повидаться со Стиви? Эй! Водная гладь была невозмутимо спокойна. Даже зимородок над водой застыл, будто чучельце. — Ладно, прости меня. Ну, прости. Признаю, это я его против тебя настраивал. А что мне было делать? Я же тебя не знал. Я ничего о тебе не знал. Совершенно. Знал только то, что ты боевая программа ГИДРы, которая контролирует мое тело. Зимний Солдат, убийца. И ты был таким сильным, все время вытеснял меня. А когда я перехватывал контроль, мне приходилось притворяться тобой. Думаешь, легко было? — человек тяжело вздохнул, потревожив своим дыханием воду. — Но Стиву я сказал. Когда вырвался надолго. Рассказал, что боюсь тебя, боюсь снова пропасть. Ничего не чувствовать, ничего не помнить. Стать как машина... Я стал догадываться, что ты не такой, только когда ты спас нас во время провальной миссии. Спас Стива. Клянусь, я больше не говорил про тебя плохо. Но ты, похоже, уже решил все сам к тому времени. Когда ты исчез… После того, как Наташа разрешила мне прочитать письмо. Господи, я тебя увидел. Я все понял. Поздно, да? — человек грустно улыбнулся, потом признал: — Эх, нам надо было придумать, как общаться друг с другом. Теми же письмами. Солдат. Эй, мне так стыдно перед тобой. Даже сейчас. И Стиву тоже, хоть он не виноват. Эй, может вернешься? Облака бежали по небу. Деревья отражались в воде. Человек отражался в воде. Зимородок шевельнулся на ветке. — Эй, может, хоть посмотришь, как мы устроились? Повидаешь Стива. Я бы этого хотел. Слышишь, я хочу, чтобы ты вернулся. Ты захотел отделить меня от себя, и у тебя сработало. Думаешь, я не смог сделать что-то подобное? Я хочу тебя обратно. Хочу нас обратно. Мне тоже тебя не хватает. Это мое желание, слышишь? Я серьезно, Солдат. Я не хочу применять это средство, честное слово. Помнишь Васю Карпова? Я его, конечно, не знал, но ты-то его хорошо помнишь, верно? Так вот, когда мы со Стиви настигли его, он пытался взять меня под контроль с помощью десятка слов из замечательной красной книжки. Представляешь его шок, когда оно не сработало? Взять его живым мы не смогли. Мужик псих был упертый. Но книжку я забрал себе. Я ее очень внимательно прочитал, прежде чем спалил дотла, пропитав бензином. Стиву я ее не давал, да он и не просил. Видел, что личное. Про меня и тебя. Человек долго молчал, потом попросил: — Пожалуйста, выходи. Я не хочу так с тобой поступать. Я не хочу принуждать тебя. Стояла тишина, высоко в небе плыли облака. Далеко в озере плыли их отражения. — Твою мать, — рассердился человек и склонился над самой водой, неотрывно глядя на свое отражение. — Желание, — отчетливо произнес он по-русски. — Ржавый. Семнадцать. Рассвет. Его широкая спина вздрогнула, но живой рукой он крепко держался за мостки. — Печь. Девять. Добросердечный. Встревоженный зимородок в блеске оперения вспорхнул с куста. — Возвращение на родину. Один. Товарный вагон. Человек лежал на мостках, склонив голову над самой водой. И смотрел прямо в глаза своему отражению. — Здравствуй, Солдат. Иди сюда, — сказал он и опустил лицо в воду.

* * *

Человек шагал по тропинке к небольшому деревянному домику на прогалине среди необозримых лесов. Бородатый мужик, ждавший его на крыльце, вскочил на ноги при его приближении, кинулся навстречу. Крепко сжал живое и железное плечи руками, привлек к себе, обнял. И несколько минут они стояли, просто обнявшись. Не говоря ни о чем. Потом, наконец, темноволосый с железной рукой негромко, недоверчиво спросил, не поднимая головы с плеча второго мужчины: — Я действительно совершенно разучился сосать яйца? — Господи, тебе удалось. Родной мой, как же я счастлив! — Хорошо, — тихо ответил второй и посмотрел на него так, будто после долгой полярной зимы для него взошло солнце. — Хотя использовать для этого код было пиздецки. Его собеседник засмеялся, и это было лишь самую малость похоже на то, как будто бы он заплакал от радости, искренне и открыто, а потом крепко поцеловал его в губы. — Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? — Меня зовут Баки, — ответил человек.