Рассвет прежней жизни

Джен
PG-13
Завершён
19
автор
Iron Dark бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Метки:
Описание:
Посвящение:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
19 Нравится 5 Отзывы 1 В сборник Скачать

Рассвет прежней жизни

Настройки текста
Он пугался каждого шороха. Он хотел спрятать лицо в ладонях, чтобы не видеть пустых мрачных стен и жутких горгулий. Но ладоней не было, никогда. И никогда уже не будет. Возможность эта осталась в мире людей, куда нет возврата. К ним, к таким разным, добрым и злым, к таким же… как он. Конечно же, он - человек, ведь в груди болит. «Сердце дано тебе, чтобы чувствовать» - говорил отец. Чувствовать любовь, как в тех историях, которые он читал Эдварду, когда-то, давным-давно. Только в отличие от книг, конец его любви не был счастливым. «Прощай» - сказал он Ким. Как смог произнести это? Он не знал. - Может она, - «вернется» - начал было говорить он вслух и закончил мысленно, испугавшись собственного шелестящего голоса. В горле пересохло, не от жажды, но от вороха накативших переживаний. Он любил, и как-то так вышло, что равновесием к этому чувству стала ярость, вылившаяся в убийство. Под фасадными окнами его дома лежал мертвый человек. Путаница. Он стал частью мира, познал его достаточно, чтобы сделать важные выводы. Таких называют куклами, а он стал живым. Тот же, кто родился и вырос как человек – умер. Будто бы они поменялись. Только Эдвард никогда не позволит, чтобы злость в его душе взяла верх. В спящей тишине дома едва слышно звякнули лезвия. Он бродил повсюду, стараясь ступать как можно бесшумнее по старым отсыревшим половицам. Вот бы вновь стать полноценной частью этого места и растворится в нем. Смотреть, как один сезон сменяет другой, забыть про существование времени. Или не видеть вовсе. Смежая веки, он проваливался во тьму, глубокую, такую же долгую и всеобъемлющую как сама ночь. Кто бы мог предвидеть, что чувство любви, в итоге, выведет его в пустоту. «Любовь» - это слово стало той самой спасительно нитью белого света, за которую он ухватился. Почему же такое чистое чувство обернулось печалью, от которого сердце рвется и плавится? Что-то подобное уже случалось раньше, с другим важным человеком в его жизни. Когда отец умер, мир также стал пустым, тихим. Завершились их разговоры, более ни кто в этом доме не читал вслух книги, четверостишья более не отражались от стен эхом. Тогда он привык, сейчас же… Воспоминания дарили тепло. В противовес, имя Ким уносило это чувство прочь, подобно ледяному ветру меняющему погоду. Ужасающая мысль проскочила в его разуме, иголка смерти, которая кажется решением для любой ослабевшей души. Он мог бы лишить ее жизни одним ловким движением кисти, точно так же, как остригал лишние ветви на кустах. С любовью и желание причинить вред не имело ничего общего. В первую очередь это была его боль. Недолго он корил себя за мгновение слабости, за злую мысль. В конце концов, он человек и может ненавидеть в той же равной степени как любить. Продолжительные раздумья помогли вспомнить, что именно спасло его от боли в прошлый раз, каким образом одиночество стало терпимым, привычным, а затем и обычным. Творчество, созидание, порыв души менять мир под себя. Сегодня он лишен и этого. Ноги не сдвинулись с места, при желании спустится в сад, где потеряли форму его творения из зелени. Выход из дома пресечен мертвым человеком. Кто-нибудь другой, на его месте, мог бы испугаться мстительного призрака убитого, но не Эдвард. Он не задумался о таком. Все его страхи были вызваны исключительно живыми людьми. Синий свет поплыл по потолку первого этажа, ушел, проплыл вновь, и вновь, и вновь. С ритмичностью чего-то хорошо знакомого, но слишком быстро они двигались, чтобы уловить эту мысль, придать ей завершенность. Шурша по гравию, колеса патрульной машины катились по подъездной дорожке, замерли. Двигатель оставили включенным, и он урчал на холостых оборотах, почти не накладываясь на голоса приближающихся к дому людей. Их заглушали входные двери. Эдвард прижался к стене около разбитого окна и слушал. Ему не хотелось вновь оказаться в полицейском участке, в тюрьме. В прошлый раз ему ничего плохого не сделали. Быть в неволе – вот что не понравилось. Мало кто не заметил бы, что Эдвард пленник своего особняка, что он не может пойти, куда ему вздумается. Одно различие решало всё - границы своего заключения он определял сам. Здесь был его дом. Заходилось в бешеном ритме сердце, подстегнутое мыслями о неминуемом заключении. Сопротивление? Отстаивание своих прав? Ему прекрасно дали понять, что таких прав, как у других людей, он лишен. В таком случае и арестовывать его также нельзя. Он запутался в своих собственных рассуждениях. Единственное, что знал наверняка – больше не хочет проливать кровь других людей. Голосов слышалось двое. Один более знакомый. Разобрать слова удавалось через раз. Эдвард придвинулся ближе к окну. - А он там? - Нет там никого. – Голос человека, который стрелял в воздух, заставляя людей, преследующих Эдварда не так давно, уйти. - Но сержант…! - Послушай, Митчел, ты хочешь стать достоянием общественности в масштабе страны? Все знают, что произошло. Чтобы всё вернулось на круги своя, нам всем надо сделать вид, будто ничего не было. Совсем ничего. Ты понимаешь? Тишина. Наверное, подчиненный сержанта просто кивнул в ответ. - И его не стало. - А что скажет коронер в центральном морге? Это не похоже на несчастный случай. А если не он, тогда должно быть… - Ничего не было, - перебил подчиненного полицейский, - совсем ничего. К синим полосам от мигалки, то и дело заполняющим комнату добавились красные. Новая подъехавшая машина была тяжелее предыдущей. Протискиваясь между стоек кованых ворот, она зацепила лиану дикого винограда и с треском вырвала её часть из переплетения на заборе. Любопытство взяло верх, Эдвард пытался рассмотреть происходящее, выглядывая в край разбитого окна. Будь он хитрее или проживи дольше с людьми, догадался бы отойти к длинному столу, установленному посреди зала. Опершись на его край, мог бы наблюдать за ними через огромные окна, видеть всё так, будто на ладони, при этом оставаясь незамеченным. Затормозив за патрульной машиной, скорая помощь оставалась неподвижной секунд тридцать. Затем из нее вышли два медика. Водитель также покинул свое место, закурил, подошел к патрульным, поздоровался. Направился к задней части автомобиля, намереваясь снять лозу винограда, висевшую вдоль бока. Более разговоров не было. Тело унесли, быстро, тихо. Машина скорой помощи уехала, на этот раз проманеврировав между всех растений и препятствий. Остались лишь… Волны, эти синие блики частотой появления напоминали волны. Затем они тоже уехали. Оказавшись за пределами владений Эдварда, сержант остановил автомобиль, вышел, потянул на себя сначала одну створку ворот, затем вторую. Они давно заржавели. Тем не менее, офицер полиции справился. Ту часть, что находилась справа, перекосило, от её угла осталась борозда в форме дуги на земле, смешанной с гравием. Через некоторое время стало совсем темно и тихо. Неужели впрямь не было? Он забудет произошедшее, будет считать сном? Тот ужин, барбекю, стрижки для женщин, забудутся? Ким станет миражом? Но он был там! Говорил с ними! Как это можно забыть? Горе придавило разум удушающим ворохом грязных тряпок. Под его тяжестью, он сполз вдоль стены, положил руки на колени, лезвия свисали вдоль голени. Не существовало. Что можно противопоставить утверждению людей? Кусты зарастут, волосы женщин и шерсть собак потеряют форму, приданную его «руками». Полосы на стенах в коридоре дома Ким спрячут под слоем штукатурки и новыми обоями. Что он оставил на память о себе? Шрамы на лице маленького мальчика и ещё более глубокие на сердце его сестры. Вот и всё. Слеза скатилась по щеке Эдварда. Всё, что он смог оставить после себя другим – боль. Поднеся правое лезвие к своему горлу, замер. Страха не было. Он сделал бы это - лишил себя жизни. Только что-то останавливало. Будь это призрачный голос давно умершего отца или ушедшей любимой, он бы понял, сделал бы последнее движение. Не они. Другое, внутреннее чувство, которому у людей, наверняка, есть название, а он его не знал. Он был создан для другого. Не он выбрал существование в таком виде в этом мире. И решив прекратить свою жизнь, он совершит еще одно убийство. Но как мириться с такой болью? Поднявшись на ноги, Эдвард вновь начал бродить по особняку. Прошел по ступеням на второй этаж, осмотрел там всё. Даже в темноте хорошо был различим слой пыли на горизонтальных поверхностях. Сказывалось продолжительно отсутствие в особняке кого бы то ни было, пусть даже его – такого… Пошел на чердак. Один угол крыши совсем развалился вовнутрь, продавив перекрытие вниз. Скоро здесь опасно станет находиться. Как долго он сможет прожить в этом месте, прежде чем от него останется гора досок и камня? Он не знал, но может мир снаружи до того момента переменится к лучшему или станет совсем другим? Синие полосы от мигалок, бегущих тогда по потолку напоминали накатывающие на берег волны, что виднелись вдалеке. Они станут более различимы, когда серость утра заполнится красками жизни. Да, именно так, с того самого места, где сейчас стоял Эдвард, был виден океан, могущественный и прекрасный. Никогда он не слышал его мерный шелест. В периоды непогоды наблюдал беснующиеся волны, вспышки молний, касающиеся поверхности воды. Солнечных, спокойных дней было больше. В это мгновение ему стало очень тепло внутри, ушла тревога. Конечно, она еще вернется, только слабее и будет терять свою силу со временем. Он почувствовал себя вернувшимся из путешествия длинною в жизнь, пусть и прошло всего несколько месяцев. Занимался рассвет, вместе с ним возвращалось желание жить. Он смотрел, смотрел долго, но лишь сейчас осознал то, что видит: алый диск солнца показался над горизонтом, золотыми полосами окрасились днища кучевых кораблей забравшихся ввысь. Луч коснулся его лба, тепло медленно ползло вниз прогоняя тьму, черными оставались только его волосы и одежда. «Сделай меня прежним» - мысленно умолял он. Светило лишь двигалось с востока на запад как вчера, когда мир для Эдварда был другим, как произойдет сегодня, когда он, для одного необычного человека, вновь повернулся с головы на ноги, как будет происходить впредь, когда его жизнь вновь войдет в привычное русло. Отныне он каждый восход будет думать о девушке с золотыми волосами, чей облик не померкнет с годами. Он будет жить с этим. Образ ее счастливой улыбки навек останется в памяти юноши, любящего ее всем своим сердцем. Тихо звякнули друг о друга лезвия.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.