***
— Ты молодец Саске. Я, конечно, думала, что всё получится, но что настолько... Даже не ожидала. Вы выступили прекрасно, но самая прекрасная девица была у нас ты. — Сакура аккуратно прикрыла ладошкой рот и незаметно ущипнула Ино за зад, после чего та громко пискнула. Подняв со стола салфетку, Учиха вытер выступивший пот и глубоко вдохнул. Он слишком боялся налажать с текстом, хотя насчёт своего голоса был уверен даже на все 120% — Я польщён. Услышать комплимент от лесбухи... Ну что сказать, я удивлён. Его хмык был настолько очевидным, что иногда даже казалось, что Учиха больше не проявляет никаких эмоций. — Это мне говорит парень, который втрескался в солнышко? Я ведь угадала? Солнышко? Ахах, господи, пидорок сладенький. Саске одарил её злобным взглядом. — Да иди ты. Ему надо было бы освежиться и покурить. А лагерь стоило хорошо осмотреть, а лучше бы поговорить с Цунаде насчёт нового соперника. Отложив гитару немного в сторону, он прикоснулся к шее. Горло немного начало побаливать, пение видно не его конёк. Текст состоял из его мыслей и чувств. Все те слова, которые Саске пел для Наруто, очень много намёков. Он не мог понять: правильно ли сделал... И стоило ли вообще так прилюдно намекать. С другой стороны Учиха при всех признался в своей ориентации, но это его мало волнует. В последнее время Саске часто задумывался о теле Наруто, пошлые мысли иногда овладевали им, но, как бы упорно он не старался скрыть этого, все замечали. Учиха стал открытой книгой, и это срочно нужно менять. Громкий выдох. Он не будет приставать к Наруто, пока тот сам не захочет сделать этого. Хотя сдерживать себя намного сложнее, но кто как не он попытается предотвратить ошибку. — Эй, Учиха. Саске обернулся на незнакомый голос со стороны. — Сейчас сюда придут другие для выступления – следует освободить гримёрную. — Да, конечно... Может быть, он и рад, что его освободили от гнёта своих же мыслей, но стоило ли... Аккуратно сложив гитару в чехол, он перекинул ручку сумки через плечо и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Его охватили сомнения. Сомнения в каждом своём движении.***
— Ээ...Наруто? Шикамару долго наблюдал за ступором, что настиг так рано его дорого друга. — Хватит вести себя, как тряпка. Неужели и раньше такого в голову не приходило? — Да я не тряпка! И хватит уже меня поучать! — страдальчески заметный румянец выдавал парня с головой. — Я просто... Просто... Наруто жестикулировал руками, пытаясь что-то объяснить, что было понятно только ему, но ничего путного у него не получалось. — Шикамару, ты че садист-то такой, не дави на него. Я уверен, что и без твоих слов он всё прекрасно понимает, просто ему нужно время. Киба похлопал Наруто по плечам. — Не стоит так волноваться по этому поводу, всему своё время. Ты же не такой растяпа, верно? Свой шанс никогда не пропустишь! Из-за угла показалась чёрная макушка, а после, виновник состояния Наруто спокойно прошёл мимо парней, попутно коснувшись волос "солнышка". Не выдержав такой махинации, Наруто неосознанно закричал невнятные обрывки слов. — Са... Сас... Учи... Его лицо покраснело ещё больше, по телу прошли мурашки. Саске слегка приподнял бровь, глядя на нелепое поведение парня, а позже перевёл вопросительный взгляд на Инузуку. — Да ты не переживай. Он просто перепил, а после споткнулся и приложился головой о стол. Всё в порядке, в полном... Почёсывая затылок рукой, он пытался отвести подозрения. Шикамару оглядел двух кретинов и подтвердил нелепую отмазку Кибы. Саске на последок сомнительно посмотрел на парней и отправился своей дорогой. — И что, мать твою, это было!? — Киба ошеломлённо глядел на своего товарища. — Ты сейчас по приколу этот спектакль устроить решил? Мы чуть не спалились под чистую! — Саске вам поверил лишь потому, что я подтвердил подобную информацию, но поддаваться больше не собираюсь. Наруто со всей силы ударил себя по щекам. Красные отметины просочились сквозь ладони. Парни замолчали. — Это было в последний раз. Он сам не понимал, что так запросто повёлся на такие малейшие движения Саске. Узумаки всегда отличался уверенностью, а про робость или смущение никогда и слов не заходило. Понятное дело, что даже его друзья удивились. Но это секундная слабость и последняя на его счёту. — В любом случае, с каждым такое случается, и твой случай меня не сильно удивил, — Шикамару допил свой коктейль. — Нам нечего здесь больше ошиваться, народ ушёл. — Ты прав. Наруто улыбнулся.***
Холодный ветряной поток попадал в открытое окно авто. С текущими обстоятельствами он бы не приехал сюда, но ему помешал входящий звонок неугомонной и вечно воркующей женщины. Его недописанные главы оставляли желать лучшего, хотя срок сдачи подходил к концу. Вдохновение исчерпало себя ещё на прошлой неделе, и это очень сильно бесило его. Длинные локоны волос цвета пепла отсоединялись и уходили чуть в сторону от сильного захвата резинки. Колючие и ничем не примечательные, они всегда завоёвывали всеобщее внимание людей и скрывали лицо, которое сквозь время покрылось маленькими морщинами. Аккуратно нажав на педаль, он прибавил газу. Спустя почти два месяца, он увидит своего неугомонного дурака. Скучал – да. В последнее время квартира слишком опустела. Без него не то. Слишком тихо. Может, как раз и поэтому он не может писать, не может слышать громких криков, музыку, что так отвлекали его. Сухие губы растянулись в улыбку. Наруто, взрослея, все больше напоминал Минато. Его отца, с которым долгое время он поддерживал связь. Джирая был рад, что именно ему досталось такая ответственность и опека этого мальчишки, и, как бы то не было, он дал себе слово, что воспитает его. Хотя вся безолаберность, дурные поступки и привычки, с которыми отшельник обрывал все связи, давали свои трещины. Когда маленькому оборванцу было 14, он в первых раз стащил из шкафа спрятанную бутыль спиртного, а в 15 стащил пачку сигарет. Сколько бы Джирая не запирал его под замком, ничего не выходило. Парень оставался бодрым и каялся в своих ошибках, но всё равно от него пахло табаком. Поэтому парень вырос таким безрассудным, но это не всегда плохо. Воля дана человеку с рождения. Как бы ты ни пил, курил, не вытворял — конечно даст свои плоды, но пытаться отучить или запретить это не то, что нужно делать, потому что каждый по-своему отнесётся к такой инициативе. Джирайя выходит из авто. Много людей заполнили весь стадион и кампусы, звонкая музыка резала уши. Все развлекались. Вот только такое развлечение отшельнику было не по душе, просто найти бы своего мальчугана среди толпы и прижать к старческой груди. Хоть на время, секунды. Лишь бы сделать то, что он хотел на протяжении нескольких месяцев. Вот только к бабке стоило зайти бы раньше. — Ну привет, мужчина моей мечты, хохотнула опьянело женщина. Джирайе, увы, искать не пришлось. Она сама напомнила о своём существовании, просто появившись из ниоткуда. — Порой мне кажется, что ты специально высматриваешь места, в надежде встретить меня. — Твои иллюзии слишком субъективны. Она подходит немного ближе и пальцем указывает на место у высокого дерева: — Давай сходим туда, переговорим немного. И как бы женщина не старалась казаться особо радостной себе и своей жизни, но омрачение в ней всё же блеснуло ненадолго, и это не скрылось от чужих глаз. Вот она стоит, как в юности, держа сигарету в руках, а он рядом, глядит на голубоватое небо. Они знакомы настолько давно, что это поражало. Ведь он любил Цунаде на протяжении всей своей долгой старческой жизни, а она знала, но почему-то молчала. Всегда. — Я хотела бы рассказать тебе много всего, что ты не знаешь о подростковом возрасте. Она, сщурив глаза, смотрит вдаль. На лес, укрытый густой кроной зеленоватого оттенка. — К сожалению, у подростков, это самое трудный период, как и для них, так и для их родителей и опекунов. Потому что в частности мы ничего не знаем, что творится с ними в обществе, какие эмоции они переживают каждый день и как на них влияет людская цивилизация. Такие же люди, с таким же периодом взросления, как и у них. Джирайя следит за каждым словом, сказанным пухлыми губами, приятного оттенка розы. — Я, работая здесь уже так долго, каждый раз ощущаю на себе груз и очень сильную ответственность. Ты это знаешь. Не раз бывало, что мне влетало, когда дети в тайне от меня дрались до изнеможения и обмороков, даже были чертовы самоубийства. Каждый раз из таких случаев выяснялось одно: их довело общество. Издевательства, изнасилования, избиения — я в том году каждый день просыпалась от кошмаров. Потому что лица умерших мне виделись во сне. Я тебе всё это не просто так говорю знаешь ли. Даже сейчас здесь творится неразбериха, я не могу уследить за всем. Я не могу разобраться с грёбаными бушующими подростками, у которых играют гормоны и которые вымещают свои эмоции на общество. Вчера, допустим, из параллельного отряда девушку в своей же комнате нашли истекающей кровью. Запястья порезала, но летального исхода не было. Сейчас лежит в реанимации, приходит в себя. Родителям сказали, так те чуть дела не возвели, но всё обошлось. Как выяснилось, девушка была больна на протяжении времени, находившего здесь: неуравновешенная психика. А тут ее же ещё больше довели, понимаешь? Я просто... Она уткнулась головой в ладони, присев на коленки. — Я ещё вчера задумалась над тем, чтобы прикрыть этот лагерь насовсем. — Цунаде... — Но я не могу. Детям весело здесь, они словно живут другой жизнью, ощущают себя свободней, понимаешь? В этом-то и проблема. Цунаде сдерживалась, чтобы не заплакать. Она раскрывала душу отшельнику, показывая себя слишком слабой и беззащитной. С момента открытия лагеря прошло больше десяти лет. Это место стало для неё как родным, так и пугающим местом. — Я тебе про подростковый период не просто разговор завела. Понимаешь, в последнее время и Наруто тоже ведёт себя странно. Я уже успела увидеть в записи всю прелесть драки с его участием. — Хей, Цунаде. Засмеялся Джирайя. — Мальчишки всегда дерутся. Я тоже в этот период кулаками размахивал, это нормально. — Думаешь? Она взглянула на него косо. — А что, если не только в драках дело. Ты, вообще, знаешь, что творится с ним? Твоё нормально меня не устраивает. Наруто мне сам приходится больше чем просто внуком, для меня он давно стал сыном. Я просто настолько ошеломлена последними событиями, что боюсь за него. Джирайя похлопал ее по плечу, продолжая лучезарно улыбаться. Опасности никакой нет, все будет в порядке. Это Узумаки, а он всегда очень хорошо справлялся с собой. — На днях я приняла решение, что сюда приедет психотерапевт, который не раз сталкивался с таким. По моим указаниям он проведёт пару тестов с картинками и прочей ересью и скажет мне результаты. Я даже не представляю насколько они будут неутешительные, также небольшую партию анализов возьмёт. — Сейчас не лучшее время, чтобы брать анализы у них. Фестиваль же – все пьют. — Я знаю, но за полторы недели до приезда психотерапевта всё уже успеет выветриться. Она встала с земли, отряхивая джинсы на коленках, и улыбнулась Джирайе с надеждой на спасение ребят или же на самой себя. Цунаде не знала. — Пойдём, отведу тебя к Наруто. Он сегодня на славу поработал, я покажу. Цунаде повела Джирайю по тропинке вдоль кампуса, где собирался весь народ, развлекаясь.***
Наруто сидел на полу в своей привычной одежде. В роли официанта парень выступил вполне нормально. Работа подошла к концу, поэтому всех отпустили. Блондин забыл смыть грим. Он лишь сидел, задумчиво глядя на потёртую краску здания на стенах, вдыхал аромат свежего воздуха у открытых окон и думал, что боится. Он боится встречаться с Учихой в коридорах или других местах. Наруто переживает, что не готов на такой серьезный шаг именно сейчас, а сказать ему боялся. Как бы сам Саске отреагировал, узнав его ответ? Вот именно, парень не знал. — Ох, чёрт... Задумчиво в тишину проговаривает Наруто, почёсывая затылок. Неопределённый страх пугал ещё больше, ведь блондин уже начинает задумываться о том, как разведут их пути после окончания смены в лагере. От этого жутко колит в груди, ухудшается настроение, а он бы хотел надеяться на лучшее. — Лисёнок, пора бы смыть штукатурку, — произносит весело из ниоткуда появившийся Киба. Наруто встрепенулся, возвращаясь к реальности, и выдавил из себя улыбку, блеклую и вымученную: — Я бы с радостью, только, вот, сил совсем нет. — Хочешь, я смою? — Не стоит, — совсем меланхолично отвечает парень. Инузука странно посматривает на блондина, достаёт из кармана пачку самокруток и жадно вдыхает их аромат. Зажженная палочка приятно оседает внутри своим дымом, моментально снося крышу, и парень протягивает одну Узумаки, спрашивая у того, будет ли он. Но Наруто было до жути противно смотреть на это. Ему не хотелось вдыхать теперь ставший тошнотворным аромат. Не хотелось прикасаться или ощущать внутри себя горький привкус. Он сморщился, отворачиваясь от дыма, и встал с пола, отряхивая джинсы. Наруто хочет уйти в свою комнату, даже нет... Подальше отсюда. Туда, где не найдут. Поэтому молча шагает по направлению к выходу, не прощаясь с другом, и уходит в те места, о которых никто и не знал. Но стоило только переступить порог кампуса и ощутить прохладный ветер на своей коже, как его перехватили грубой и сильной рукой обратно в здание, утаскивая в коридор, и Наруто ощутил знакомый аромат человека, близкого человека. Тогда он обнял его в ответ, проговарив вслух имя своего старика. На смог настроение поднимается, но этого хватает ненадолго. Джирайя смотрит на него, замечает, как парень возмужал, как его непривычно милое личико осунулось, появились грубые черты. — Ты теперь копия своего отца, — добродушно произносит Джирайя, взъерошивая волосы блондина. — Жаль, что он этого не видит, — совсем тихо шепчет для себя. Наруто лишь глядит на старика.Около тридцати минут они проводят вместе, рассказывая друг другу то, что произошло с ними за время разлуки.
После чего Наруто чувствует резкий упадок сил. Понимает, что не может уже больше сидеть так, что ему нужно в комнату на кровать, иначе он упадёт в обморок. Меланхолия снова дала о себе знать, и парень раскис. Совсем, безвозвратно. Такие частые смены настроения всё чаще преследуют юного блондина уже который день. — Дедуль, я устал, — произносит он тихо. — Позволь мне уйти к себе в комнату. — Конечно. Старик удивился. Когда это Наруто требовалось разрешение на то, чтобы уйти на боковую? Слабо улыбнувшись, парень ковыляет по направлению к лестнице, чтобы окончательно лечь в кровать. Тело начинает ломить, одновременно знобит, и болит голова. Он преодолевает третью, десятую, двадцать пятую ступеньку и наконец-то доходит до своего этажа. Бредя в темноте, парень всё равно отыскивает свою комнату, не церемонясь, открывает дверь и падает на пороге, зажав голову в ладонях, скрывая свой крик. Доползает кое-как до кровати, не ощущая полностью ног, и смотрит в потолок. Спустя какое-то время подмечает, что уснуть не может. В комнате один; никого нет. Изнемогает из-за боли и пытается угомонить суицидальные мысли у голове. Он никому не нужен. Только и крутится. Таблеток рядом нет. Справиться с болезнью ещё тяжелее без препаратов, после никчемных попыток побороть ее его настигает прежний кошмар: он снова видит девочку. Ту самую, как в прошлый раз. Она лежит с ним на кровати и поёт песню своим покорёженным голосом. Наруто застыл в немом крике. Она прикасается своей рукой к его лицу, шепча молитвы. А у него дыхание спёрло от припадка: блондин не помнит, что было дальше, позже просыпается весь в поту на кровати, а рядом с собой видит перепуганное лицо Шикамару, выражающее беспокойство и страх. Страх за друга, ведь, что с ним происходит, непонятно. И это уже не в первый раз, когда Нара замечает подобное у Узумаки. И с таким следовало бы обратиться к врачу. Нара привстаёт с подоконника и подходит ближе к койке: — И как давно? — Что? — Наруто беззаботно и непонимающе чешет затылок. — Я спрашиваю, сколько месяцев это уже происходит. Наруто встрепенулся, а Шикамару опустил голову, приготавливаясь к ответу Узумаки.