Every friendship has a beginning

      Вода негромко билась о борт, судя по шуму - где-то даже выше уровня пола. Лампы на потолке горели ровно, освещая трюм почти полностью, хотя освещать, честно говоря, было особо нечего: ящики, мешки, какие-то инструменты и рулоны просоленной ткани. Все-таки корабль береговой охраны, а не прогулочная яхта.       Профессор сидел на матрасе, привалившись плечом и головой к внутренней обшивке, и слушал тихий плеск. Ощущения в теле были несколько странными, если не сказать неприятными. Собственно, он никогда не фанател от воды так, как Рейвен. Нет, плавать, конечно, Ксавьер умел хорошо, студенческие годы даром не прошли, а отговариваться от занятий физкультуры корпением над научной работой он начал курсе только на третьем, но одно дело - бассейн в корпусе университета, и совсем другое - открытая акватория. А уж чтобы прыгать в одежде с палубы в откровенно не летнюю воду - это и вовсе для него нонсенс.       Где-то наверху хлопнула дверь, в трюм вползла размеренная корабельная суета. Ксавьер оторвал голову от приятно холодившего лоб металла и прислушался к наиболее близкому голосу. Агент Мактаггерт.       - Профессор? Вы здесь?       - Да.       Честно говоря, сосредоточиться оказалось не так сложно, как он предполагал, учитывая его состояние. А может, это уже стало привычкой, такой же, как и этот дурацкий жест. Пожалуй, даже Рейвен не знала, откуда он на самом деле взялся, и считала этакой актерской придурью брата. А Чарльз то стеснялся рассказать, то просто забывал.       - Профессор, вам что-нибудь нужно?       - Нет, - хотя само ментальное усилие далось нелегко, к горлу подкатил комок. - Просто хочу побыть один. Позовите, когда будем у берега.       - Хорошо.       Второй хлопок. Ксавьер снова уперся головой в обшивку. Он старался не применять дар ради удовольствия или забавы, но в данный конкретный момент успокаивал совесть тем, что ему и так нехорошо. И объяснять, что он видел, слышал, и кто такой человек, которого буквально насильно втащили на борт, - это не сейчас...       Он ничего не видел и не слышал - телепат на яхте блокировал его. А что касается человека... Чарльз знал, что его зовут Эрик Леншерр, что он польский еврей, ребенком прошедший лагеря нацистов. Что он очень сильный мутант. Что он опасен. И что ему плохо.       По лестнице простучали ботинки, и Ксавьер невольно подумал, что на такого твердолобого субъекта, как капитан, его может и не хватить. Поэтому напрягаться и оборачиваться не стал, мысленно, но без телепатии, прося всех святых, чтобы его оставили в покое.       Мужчина ненадолго замер на последней ступени, помедлил и подошел ближе. И Чарльз обругал себя последними словами: спутать походку хищника с походкой слона мог, наверно, только он. Не стоило выключаться.       Ксавьер не боялся. Он был уверен, что сможет остановить свою нежданную находку, буде тому захочется избавиться от не менее нежданных помощников. В любое другое время профессор без особого труда и с огромным желанием разговорил бы его. Вот только сейчас ему хотелось лишь одного: отодвинуть всех и всё в сторону, обхватить руками колени и ни о чем не думать. Чем он, собственно, с успехом и занимался до тех пор, пока в трюм не явился этот человек. Но начинать и так специфическое знакомство с ругани тоже было не в правилах профессора. Поэтому он пересилил себя и поднял голову.       Эрик Леншерр стоял в шаге позади и смотрел на него сверху вниз, сложив руки на груди. Чарльз мимоходом отметил, что Мактаггерт выторговала-таки ему сухую одежду, и теперь на мужчине была стандартная роба кого-то вроде механика. Такая же, как и на нем самом, впрочем. И смотрел он... недобро, мягко говоря. А если уж совсем честно, то взгляд голубых глаз ничуть не изменился с того момента, когда Чарльз впервые увидел под водой его обладателя, с ненавистью вцепившегося в уплывающую подлодку.       - Какого черта ты это сотворил? - льда в голосе Леншерра хватило бы, чтобы заковать в него всю воду вокруг.       - Что - «это»? Спас тебе жизнь?       - С чего ты так решил?       - Ты управляешь металлом, - лицо над головой начало расплываться, хотя на зрение Ксавьер не жаловался никогда, и он на секунду зажмурил глаза. - Или ты еще умеешь дышать под водой?       - Откуда ты знаешь?       Чарльз не понял, к чему относился вопрос, и предпочел отмолчаться. Леншерр продолжил сам.       - Откуда ты знаешь, что я могу и как меня зовут?       - С чего ты взял, что я знаю?       - Ты назвал меня по имени, когда вытаскивал, - он сжалился и вышел из-за плеча, позволив профессору не выворачивать шею.       Ксавьер поморщился. Вот ведь... Кажется, и правда назвал, хотя практически и не помнил этого. Напряжение тогда потребовало колоссальных затрат сил и в первую очередь кислорода, и на момент, когда Чарльз наконец вдохнул воздух напополам с водой, в ушах шумели уже не только волны.       Ладно. Карты на стол?       - Я телепат. Я уловил твои мыс...       Металлическая полоса с дребезжащим лязгом сорвалась со своего места и прижала профессора за шею к стенке. Больно не было, скорее обидно, и Ксавьер с каким-то невероятно глупым смешком увидел, как поползли вверх брови собеседника. Наверно потому, что он улыбался. Абсолютно дебильно улыбался тому холоду, который обвивал затылок, даря минуты блаженного и кристально чистого сознания. Леншерр склонился, упершись руками в колени, и в его зрачках Чарльз увидел свое отражение: нездоровая бледность с ярко-красными пятнами по щекам и шее, блестящие глаза, с трудом дающие право назваться синими, взъерошенные темные пряди. Это был не он. Или?..       - Ты. Залез. В мою. Голову.       Леншерр злился. А Ксавьер улыбался. Неконтролируемо, невероятно отчетливо осознавая, что стоящий напротив мужчина на грани того, чтобы прибить его, и не имея возможности стереть с дрожащих губ эту глупую улыбку. Он видел шквал холодной ярости, бушевавший в глазах Эрика, видел сжатые кулаки, чувствовал, как, повинуясь воле мутанта, сжимается железный ошейник, и… неприятно, высоко, почти на грани слышимости смеялся в лицо надвигающейся смерти.       - Ты. Не имеешь. На это. Права.       «Боже, Чарльз, ты спятил. Он сейчас тебя убьет. Нет, правда, убьет. Ты умрешь в этом грязном трюме и никогда не осуществишь свою мечту... Алле, Чарли! Ну что ты ржешь? Ты сейчас мучительно и позорно сдохнешь... Очнись!»       В этот момент Чарльз подумал, что однозначно не успеет уже познакомиться со своим внезапно появившимся внутренним голосом...       У него была истерика. Какой-то частью себя профессор это понимал. Понимал, что только провоцирует человека, который и без того напоминал натянутую струну. И которого странно шатало. Качка?       Воздуха стало отчаянно не хватать, но, как ни странно, это скорее наоборот прояснило мозги. По крайней мере, Ксавьер четко увидел теперь, что Леншерр стоит на коленях и тянет к нему руку.       Разум отказался работать. Истерика переросла в банальную панику. И Чарльз, коротко втянув в себя остатки драгоценного воздуха, отшатнулся, забыв о том, что сидит своеобразно прикованным к стене. Чуть выше затылка вспыхнула ослепляющей болью точка, и трюм вокруг исчез.

***

      Под головой было что-то мягкое, сверху на нем - что-то теплое, и Ксавьер сперва даже подумал, что лежит дома, на кровати, и что весь этот бред писателя-фантаста закончился благополучно, а то и не начинался вовсе.       Тычок в плечо жестоко оборвал подобные мысли. Чарльз приподнял тяжелую голову и тупо уставился на свое окружение. Свет ламп резал глаза, шум толщи воды, плещущей в борт, - ухо. А еще до невозможности першило в горле, и саднила шея. Но все это было мелочами по сравнению с тем, что рядом, в поле зрения, сидел, скрестив ноги, мужчина и проделывал в профессоре дыру мрачным взглядом. Заметив изменения в его состоянии, он дернул подбородком:       - Вот уж не думал, что человек, вытащивший меня из-под воды, окажется таким неженкой.       Подлодка. Другой телепат. Мутант.       - Мне даже показалось, что ты сейчас откинешься.       Туман в голове медленно отступал... Эрик. Его зовут Эрик Леншерр.       - И ты даже мне не помог? - господи, что у него с голосом?       - Помогать? Нет, я предпочитаю наблюдать.       Чарльз бессильно уронил голову и закрыл глаза. Хотелось ответить чем-то ехидно-высокомерным, но мозг предательски отказывал. Перед внутренним взором плясали разноцветные мухи. Сиплый голос Леншерра он слышал словно издалека.       - Пить хочешь?       «Отравит. Отравит к чертовой матери. А потом перебьет команду и сбежит».       - Да.       Почему-то воображение мгновенно нарисовало картинку в стиле хороших фильмов про плохих парней: как пленнику перед носом бросают полупустую фляжку и насмешливо скалятся, глядя, как тот пытается отвинтить крышку связанными руками. Но сейчас Ксавьера не смутило бы даже это - он слишком хотел пить. Хотя руки были свободны.       Одним не слишком заботливым рывком Леншерр поднял профессора с матраса, прислонил к злополучной стенке, взял с ящика под инструменты жестяную кружку и протянул телепату. И в этот момент Чарльз окончательно понял, что Эрик его таки убьет. Потому что у него тряслись руки, и он был не в состоянии взять кружку и не представлял, что может в такой ситуации сделать сидящий рядом человек, кроме как закончить начатое.       Леншерр удивил. Хотя бы тем, что не сказал ничего в стиле злорадствующего тюремщика и не стал поить насильно в стиле лучшего друга. Просто поставил кружку в пределах досягаемости и пожал плечами:       - Захочешь - выпьешь.       «Чарльз, ты определенно тронулся. Ты не в тюрьме. Ты на корабле береговой охраны. Стоит только крикнуть - и тебе помогут».       Мутант отодвинулся, вертя в руках какой-то блестящий предмет. Ксавьер молча глядел на воду. Он хотел пить.       «Тебе помогут. Может быть. Если успеют».       - А если я закричу?       Надо же, а в этих глазах бывает что-то еще помимо ненависти и злости. Леншерр изумился и, похоже, искренне.       - Зачем?       «И правда - зачем?»       - Чтобы мне помогли.       - Ты еще скажи: чтобы тебя спасли.       «А не такая уж и плохая идея, к слову».       - Так что?       - Ну кричи, - он снова пожал плечами.       Профессор внимательно смотрел на Эрика. Тот не смеялся и вроде бы не готовился к локальной войне. Хотя, судя по всему, он был к ней всегда готов...       Изогнутая в насмешке бровь Леншерра показала Чарльзу, что попытка незаметно набрать в грудь воздуха успеха не возымела. Более того, кажется, мутанта это позабавило. По крайней мере, вот теперь он действительно улыбался.       - Ну так что? Будешь кричать или не будешь позориться?       Ксавьер медленно выдохнул, сверля Леншерра взглядом. Голова раскалывалась, пить хотелось неимоверно, и он, в конце концов наплевав на человека, сидящего напротив с ехидной ухмылкой на усталом лице, взял в дрожащие руки кружку. Вода оказалась такой холодной, что мелькнула даже мысль, а уж не из-за борта ли ее зачерпнули. Но явный фильтрованный привкус отмел подобные сомнения. По подбородку потекло, неприятные струйки скользнули за ворот распахнутой куртки. А телепат пил, пил, пил...       - Хватит, - Эрик, похоже, снова задействовал свои способности, потому что кружка в ладонях телепата дрогнула, - хватит.       Чарльз неловко опустил более чем наполовину опустошенную металлическую емкость на колени и, преодолев тошноту, вызванную сменой положения головы, встретил взгляд Леншерра.       - Умница. Вот видишь, все легче, чем кажется.       «Умница. Отличник. Садись, пять».       Кивая и пытаясь заткнуть трясущийся в продолжающейся истерике внутренний голос, Ксавьер тупо уставился на смутно знакомый предмет в пальцах Эрика.       - Что это?       Вместо ответа мутант разжал ладонь, показывая браслет часов.       - Я снял их. Ты ведь не против?       Еще один кивок, и неважно, что вообще-то следовало бы скорее головой помотать. Просто сейчас первое было менее болезненно, чем второе.       - По десятибалльной шкале, - Леншерр наклонился вперед и выцарапал из сжатых пальцев профессора кружку, - насколько тебе плохо?       «Одиннадцать».       - Шесть.       - Да?       - Да, - ох, зря он пошел на третий кивок. - Шесть.       «Пятнадцать».       Эрик отвернулся, возвращая на место кружку, и Чарльз урвал мгновение, чтобы закрыть глаза и коснуться обоих висков. Легче не стало по определению, только на контрасте горячей головы и ледяных рук стало чуточку приятней. На секунду, и Ксавьер прислонился затылком к обшивке, стремясь растянуть болезненное удовольствие. Дара не было, даже намека на него не мелькало в сознании, и мысли путались, не желая не только выстраиваться в ряды, но даже просто соединяться во что-то приемлемое. Профессор ощущал, что медленно сползает по стенке вниз, но призвать чувство равновесия было непосильной задачей. Он просто выставил в сторону руки, инстинктивно страхуясь, и позволил полу притянуть себя...       Вода тихо плескалась с наружной стороны, где-то наверху гулко били в палубу сапоги команды. Корабль качало, хотя, может, это качало Ксавьера. Внутренний голос молчал, в голове было пусто, и рядом отрывисто и с нотками раздражения звучали фразы на незнакомом языке. Запястья коснулся холод, едва слышный щелчок замка... Чарльз чувствовал, как что-то тяжелое и теплое ложится на плечи, придавливая к матрасу, вгоняя в и без того наступающее небытие.       Он засыпал. И касающаяся лба прохладная ладонь убийцы не могла этому помешать.