Холодное сердце

Dringt der neue Tag in Deine Welt, um Dich zu sehen Alles zerspringt doch nichts vergeht, Dein kaltes Herz Bringt der neue Tag ein wenig Licht, um Dich zu sehen Alles zerfällt und nichts erreicht Dein kaltes Herz (Zeraphine - Kaltes Herz)*

Занимался новый морозный день. Настоящий нав сказал бы "считать чёрные дыры в созвездии Плачущего Дельфина", Сантьяга предпочитал по-человски гадать на кофейной гуще, ведь он - не настоящий нав. Он всего лишь сосуд. Так, кукла и слепок, который в случае ошибки легко пустят в расход и создадут более удобного для Тёмного Двора комиссара. Занимался новый день - но почему-то именно в такие ночи Сантьяге было банально холодно и даже позорно страшно. В роскошно обставленном кабинете раздался еле слышный цокот коготков, нахальная рыжая белка забралась на плечо по тонкой ткани дорогого белого костюма и потребовала угощения. А ещё - может быть, это была галлюцинация, чей-то зловредный морок - взмахнул пламенем пушистый лисий хвост и послышался тихий, нежный женский смех... ... Впрочем, в такие ночи не спалось и чудскому правителю: но на него давили многотонными камнями чувство вины, сожаление и чувство долга: если бы Франц успел остановить Богдана. Если бы сумел убедить рыцарей не верить Гюнтеру Шайне. Очень много "если". Слишком много для того, кто не считает честь пустым звуком... В тишине пустого кабинета громом раздался вежливый стук в дверь, а затем в открывшийся проём мягко просочилась небольшая лисичка. Просочилась, запрыгнула на колени де Гира и сердито оскалилась на забежавших следом дежурных гвардейцев. - Проникновение на территорию, Великий Магистр! - один из охранников попытался было вытащить зверя за шкирку, но был укушен за руку и награждён злобным шипением. - Это всего лишь заблудшая лиса, - тёплая тяжесть на ногах приятно успокаивала, и стражники были отосланы, а мягкая шёрстка так и манила погладить, прикоснуться. - Ты откуда взялась? Янтарные глаза почти насмешливо прищурились, и незваная гостья свернулась клубочком, сонно зевнув и явно намекая на то, что она не против устроиться где-нибудь, где будет помягче. Например, в кровати. ... А потом - наверно, это было сном - нежный женский голос негромко напевал завораживающую в своей простоте песню про холодное сердце. Чьи-то тёплые губы ласково прикоснулись ко лбу. Стало совсем хорошо. Заблудшая лиса хвостом следовала за Францем целую неделю: отказываясь есть что-то, кроме варёной птицы, нахально забираясь на колени и требуя ласки, временами проказничая (чего стоили истерзанные когтями бумаги на столе, одному Спящему было известно), совала свой любопытный нос в каждый уголок Замка - даже многоопытные мастера мастеров не понимали поведения вроде бы дикого лесного хищника, но сошлись на том, что из очередного человского питомника сбежала чуть подросшая самка. Новоиспечённая питомица чудского правителя на это разве что фыркнула и жалобно тявкнула, просясь обратно на руки. Впрочем, на ошейник она отреагировала самым натуральным рычанием: даже забилась в угол и выставила передние лапы с острыми когтями, собираясь защищаться до последнего. Про ошейник забыли - но на плечах Франца теперь частенько висел пушистый живой воротник, поднимая голову лишь для того, чтобы выпросить очередное угощение или порцию почёсываний за ухом. А по ночам в ногах уставшего за день рыцаря обреталась уютная мягкая тушка, и всё время слышался нежный женский голос, поющий песню. - Как тебя зовут? - де Гир в очередной раз погладил мягкий мех, мимолётно удивившись тому, что больше не хочется размышлять о своей вине и о слишком многих "если". - Айко, уважаемый магистр, - лисичка спрыгнула с мужских коленей, в полёте обернувшись молоденькой азиаткой. - Китахара Айко, жрица храма Инари и чистокровная кицунэ. - Метаморф? - Оборотень, - Айко улыбнулась и поправила широкий рукав традиционного японского кимоно. - Как моряны? - Нет, не как ваши ущербные чудовища Франкенштейна, - девушка нежно рассмеялась, откинув за спину длинные иссиня-чёрные волосы. - Можно сказать, что я являюсь одним из сотен воплощений богини-лисы. Впрочем, в наших краях слишком запутанная мифология. - Зачем? - Я не убийца, - ещё один смешок... до боли знакомый смешок и до боли знакомый голос. Тот голос, который каждую ночь пел колыбельные. - Просто часть моего посвящения состоит в том, чтобы найти несчастного и помочь ему забыть о своих бедах, - тень на полу отчаянно хлестала по бокам пушистым лисьим хвостом. - Сделать его счастливым. А потом я вернусь в свой храм и буду служить богине. - Сколько? - Я останусь ровно до тех пор, пока нужна тебе, - тёмно-карие раскосые глаза молодой жрицы сверкнули вековой мудростью, и она снова мягко улыбнулась. - Но запомни: кицунэ - превосходные мастера иллюзий и ментальной магии. ... На коленях снова покоилась тёплая огненно-рыжая тушка, а Франц размышлял: Айко явно не врала и не собиралась мутить воду в Тайном Городе. Но эта не определимая никакими средствами сила... неужели и среди челов могут очень часто встречаться сильные колдуны? "Про местных не знаю, но практически все священники в японских храмах - оммёдзи и способны управлять духами и стихиями, - раздался в черепной коробке ответ. - Не беспокойся, я тебе не наврежу, я обещала". ... - Айко? - лиса подняла голову и завозилась в ногах. Янтарно-жёлтые глаза сверкнули огнём в полумраке спальни. - Ты сказала, что тебе нужно найти несчастного и сделать его счастливым... - Мы с моей подругой ушли вдвоём, - юная жрица перетекла в человеческую форму и легла рядом: маленькая, хрупкая. Задумчивая и мудрая. - Нам задали вектор и два направления. Она, как более сильная в магии, выбрала сложный вариант, а я пришла к тебе. - Кто? - любопытство свойственно не только лисам: даже многоопытный рыцарь может сдасться на волю этого волнующего чувства. - Могу сказать лишь то, что моей подруге приходится притворяться белкой, - Айко рассмеялась и улеглась рыжей шапкой, слегка придавив не менее рыжие волосы мужчины. - Сладких снов. ... Уже потом, разглядев нахальную белку на правом плече абсолютно довольного жизнью комиссара Тёмного Двора, чудский правитель искренне развеселился и ласково погладил живой воротник на своих плечах: да уж, кицунэ действительно хороши - и в магии иллюзий, и в ментальной магии. "А вон та человская ведьма давно с тебя глаз не сводит, пригласи её на танец". "Думаешь?" "Знаю. И да, хочу нормально поесть нормальной еды". "Хорошо, свожу тебя в ресторан". "Японский и без национальной навской кухни!" Что ж, жрица Инари и правда прошла своё посвящение и сделала Франца счастливым, притупив боль и чувство вины. Только это стоило по-настоящему роскошного угощения, а Сантьяга отсалютовал бокалом с прекрасным вином: они оба знали одно и то же. Праздновать будут вчетвером. И Айко ещё вернётся и уляжется в ногах, напевая колыбельную песню. Вернётся когда-нибудь - ведь кицунэ, пусть и жрицы храма, тоже могут привязываться к тем, кого они вылечили. - Держи, - Айко мягко улыбается и протягивает де Гиру потешного двухмесячного лисёнка. - Его зовут Рико. - Спасибо. - Я обязательно вернусь, - в развевающихся на ветру волосах молодой жрицы трепещут острые огненно-рыжие уши, и в её тёмно-карих глазах - вся мудрость этого мира. Почти материнский прощальный поцелуй в лоб до замирания сердца сладок, и теперь уже не страшно поверить в счастье. Совсем не страшно.