Знаки внимания

— Что вы делаете голым в моей постели? Среди миллионов вопросов, которые когда-либо мог озвучить Кью, тот, который только что сорвался с его губ, был, возможно, одним из самых неожиданных. Бонд имел наглость улыбнуться. — Мне нужна причина? — Однозначно, — припечатал Кью. И повторил, намеренно акцентируя: — Вам однозначно нужна причина. Бонд скрестил ноги. Кью принял во внимание его так называемую «нехарактерную скромность», но все же — Бонд лежал голым в постели Кью, и, пока он не вошел в комнату, валялся в ней весьма вольготно. Окно было открыто, и, ради Бога, Кью жил не на последнем этаже, так что любой желающий мог заглянуть внутрь. Может, скромность тут и побывала, но не слишком задержалась. И, вероятно, прихватила на выходе одежду Бонда и здравомыслие Кью. Словно для того чтобы подчеркнуть абсурдность ситуации, шторы слегка затрепетали от ветра. Где-то вдали раздавался звук сирены. — Ужасно сожалею, Кью, — сказал Бонд. Кью подумал, что, возможно, тот и правда старался изобразить раскаяние. Голова у Кью закружилась, и он обнаружил, что не может отвести взгляд от лежащего в его постели мужчины. — Боюсь, произошло недоразумение. — Рассказывайте, — Кью прислонился к стене у дверного проема своей спальни. Эта поза несла в себе двойную цель: заставить его выглядеть безразличным (хотя на самом деле до безразличия ему было далеко) и удержаться в вертикальном положении, потому что ноги угрожали его предать. Бонд улыбнулся. — Боюсь, это длинная история. Кью улыбнулся в ответ, хотя с существенно меньшим теплом. Усмешка Бонда потускнела. — Я располагаю временем, — сказал Кью. — Возможно, мне стоит... — сказал Бонд, указав на покрывало. — Непременно. Бонд скользнул под покрывало. Почему он не сделал этого сразу, являлось загадкой. Молчание затянулось, поскольку Бонд больше не вымолвил ни слова. — Итак? — поторопил Кью. Бонд заерзал. Чем больше Кью смотрел на происходящее, тем меньше улавливал хоть малейший смысл. — Вас кто-то заставил это сделать, 007? — осторожно спросил Кью. — Вы проиграли какое-то нелепое пари? Если так, я могу сказать... — Нет, — ответил Бонд. Боже мой, он покраснел? — Нет. Кью вздохнул. — Ладно. Тогда объяснитесь, иначе я вытолкаю вас на улицу в этом первозданном виде. — Вы бы так не поступили. — Правда? — спросил Кью и задумался. Мэллори точно пристрелил или уволил бы его. — Полагаю, нет. Но я вышвырну вас, так или иначе, если не начнете говорить, и вам это не понравится. Кью не блефовал. Он надеялся, что до Бонда это дойдет. Все, что он хотел сделать — завалиться в собственную постель, по возможности в одиночестве, и хоть сколько-нибудь поспать. Однако Вселенная явно имела с ним разные представления о том, как он будет проводить свою ночь, и ему не терпелось узнать, почему. Бонд сглотнул. — Тогда перейдем к полной открытости, — сказал он. Кью не смог подавить смешок. — Уверен, этот этап мы уже прошли, — Бонд коротко улыбнулся. — Продолжайте. — Полная откровенность, — снова сказал Бонд, чуть более раскрепощенно, чем прежде. — Честно говоря, ваша реакция не совсем та, на которую я рассчитывал. — Конечно, — сказал Кью, а затем... погодите, что? Внезапно он очень обрадовался подпорке и глубоко вздохнул. — Что? — Знаете, думаю, мне пора. — 007. — Определенно пора. Бонд встал с постели, больше не прикрываясь покрывалом. Кью бесстыдно пялился, осознавая, что, вероятно, уши его покраснели. — 007, — бестолково повторил Кью. Бонд шел к... — Там ванная. — Да что вы, — сухо ответил Бонд. По крайней мере, он разговаривал с ним. — Что за долбанные игры вы устроили? — вздохнув, спросил Кью. Бонд не ответил, и Кью заставил себя закрыть глаза, когда тот вынес свою одежду из ванны — она украшала пол возле раковины и, разумеется, вся измялась. Кроме того, возможно, еще и была влажной. Он принимал душ, пока Кью не было? И давно он тут расположился? Внезапно Кью озарило. — О, — выдохнул он. — Ухожу, — пробормотал Бонд, натягивая носок. — Вы думали, я приду в дикий восторг и прыгну к вам в объятия, — сказал Кью. — Увижу вас голым в своей постели и, не имея ни малейшего представления о том, как вы тут оказались, просто с разбегу упаду рядом. Кью доводилось слышать о «расхождении в трактовке ситуации». Чертовски верно. Бонд стоял, практически полностью одетый. Его рубашка, криво застегнутая, висела на плечах; он завязывал галстук. Уши Кью продолжали гореть. — Квартирмейстер, — сказал Бонд, — покажите, где выход и оставьте мне крохи моей гордости. Кью снял очки и потер глаза. — Это не может быть моей жизнью, — пробормотал он. И громче добавил: — Не уверен, что эта тактика когда-либо использовалась вами, но я предпочитаю традиционный подход. — Неужто даже сейчас? Кью посмотрел на Бонда и встретил расчетливый взгляд. — Именно так, — сказал Кью. — Надеюсь, вы знаете, насколько это смешно для меня. Как вы вообще сюда попали? — Я не виноват... — Безусловно, только вы и виноваты, — отрезал он. — ...что вы проигнорировали все мои знаки внимания. Брови Кью подскочили. Бонд вздохнул. — Вы не заметили. Я понял. — Знаки внимания? — опешил Кью. — Вы имеете в виду то, как вы бросаете остатки от выданного вам оборудования на мой стол, словно кот, который притаскивает дохлых крыс? — Бонд оттолкнул его с дороги и вышел из комнаты. — Я шучу, это была неудачная шутка. 007, — Бонд, кажется, даже не собирался останавливаться и целенаправленно шагал к выходу. — Бонд. Бонд. Тот остановился и спустя мгновение повернулся к шедшему за ним Кью. Он выглядел так, словно его приговорили к каторжным работам или встрече с М. — Уже лучше, — сказал Кью. — А теперь давайте обсудим все как взрослые люди, хорошо? — Бонд открыл рот, но Кью покачал головой. — Хотя нет, вообще-то, лучше не стоит, — сказал он. — Как насчет такого: вы угостите меня выпивкой, а потом мы поговорим. Глаза Бонда загорелись. — Я принимаю ваше предложение. — Хорошо, — сказал Кью. Он бы солгал, доведись ему когда-нибудь утверждать, что его взгляд не опускался чуточку ниже, чем считалось пристойным в обществе. Конечно, опускался, ведь он только что лицезрел такой вид. Он точно — абсолютно точно — намеревался увидеть это снова. — Хорошо, — повторил он. Бонд облизал губы. Возможно, они все-таки пропустят выпивку.