Бэтмен-бизнесмен

К восемнадцати годам Лайт уже почти привык к тому, что на его дни рождения вечно случается какая-нибудь гадость. Почти. Каждый раз он до последнего надеялся, что все пройдет если не радостно, то хотя бы относительно спокойно. Но не-е-ет. С каждым разом все становилось хуже и хуже. Последние три года Лайт приближающееся двадцать восьмое февраля ждал с чем-то похожим на суеверный ужас. На свой пятнадцатый день рождения он помимо симпатичного мобильного телефона получил весьма неприятную инфекцию через именинный торт. Саю тогда отделалась обычным отравлением, а вот Лайту досталось по полной: две недели на больничной койке. Когда ему исполнялось шестнадцать, его первое (и на данный момент единственное) серьезное увлечение по имени Аса заявилось к нему в гости вместе со своим новым парнем. На свой семнадцатый день рождения Лайт поехал с друзьями кататься на роликах и вернулся домой в гипсе. И на этот раз он ожидал в «подарок» от госпожи Фортуны всего самого плохого. Вплоть до обнаружения дражайшим папочкой Тетради Смерти. День начинался вполне пристойно. Сначала Лайт получил результаты вступительных экзаменов: как всегда, высший балл. Потом были подарки и поздравления... Все шло подозрительно гладко. День начался слишком радужно, чтобы так же хорошо закончиться. Лайту был от природы присущ оптимистический настрой, так что ближе к вечеру его подозрительность рассеялась... Как оказалось, весьма зря. Праздничное поедание торта с Саю наперегонки прервал противно-настырный звонок в дверь. Лайт внезапно понял, как чувствуют себя двоечники по вечерам, слыша телефонные звонки — вдруг это сенсей звонит родителям, жаловаться? И вот так, тоскливо наблюдая, как Сатико выходит в прихожую, Лайт подумал, что оно все-таки пришло. И оказался прав на все сто. *** Бойкая, говорливая, полноватая девчушка. Постфактум Лайт окрестил ее первым всадником Апокалипсиса. Именинник сидел на диване и фейспалмил. Он никак не ожидал, что к нему явится подружка его «бывшего секса» и заведет речь как раз об этом «бывшем сексе», да еще и в присутствии его впечатлительной матушки. Кё отпила ароматный чай из чашки с цветочками и обратилась к Лайту: — Ягами-кун, ты ведь помнишь Мидзуми? — В какой-то степени, — улыбаясь, сквозь зубы ответил Лайт. — Что за Мидзуми? — спросила Сатико. Лайт мученически возвел глаза к потолку. — Одна девушка. — Вы встречались? Кё хрюкнула в чашку. Фаталистически настроенный Лайт снова посмотрел в потолок, словно в нем можно было углядеть самый смысл бытия, и решил, что, наверное, лучше сказать правду. Хотя желания еще пофейспалмить у него это не отбило. — Не совсем. Я с ней переспал как-то раз. — Увидев, как вытянулось лицо у матери, Лайт добавил: — Потом она узнала, сколько мне лет, обозвала себя педофилкой и убежала. Больше я о ней ничего не слышал. Сатико с минуту задумчиво смотрела на него, а затем протянула: — Да ты у меня, оказывается, уже совсем большой мальчик... — Мама! — Лайт подавил желание побиться головой об стол и повернулся к Кё. — Так в чем заключается цель вашего визита? Кё откашлялась и скорчила траурную мину. — Мидзуми скончалась на прошлой неделе. Судя по настрою девушки, Мидзуми если и была ее подругой, то исключительно «заклятой». И мешалась под ногами. Припомнив фигурку Мидзуми, Лайт подумал, что полненькая Кё вполне могла затаить на нее зло из-за общих амурных дел. Сатико прижала ладонь ко рту. — Как? Лайт подавил мученический стон. Он уже знал, как. На прошлой неделе он как раз покарал домушницу, которая, обстряпывая свое последнее дело, убила хозяев квартиры, так не вовремя вернувшихся домой. По имени Мидзуми. Лицо которой показалось ему смутно знакомым, но он в итоге подумал, что видел ее раньше в сводках криминальных новостей. — Ее убил Кира. Чего и следовало ожидать. — Но я пришла сюда не за этим. — Кё положила на стол сцепленные в замок руки. — У Мидзуми сын остался, о нем некому заботиться... — Так сдайте в приют, в чем проблема? — фыркнул Лайт. Кё посмотрела на него в упор и ласково улыбнулась... Так ласково, что Лайту резко поплохело. — Видишь ли, мой юный друг... Мидзуми мне при жизни говорила, что, судя по срокам... ты — папаша. Со стороны Сатико послышался полузадушенный писк, но Лайт даже не оглянулся в ее сторону. Он смотрел на Кё и открывал и закрывал рот, словно аквариумная рыбка, не в силах сказать ни слова. — Да быть не может, — выдавил он из себя через минуту. Кё пожала плечами. — Я тоже так думала. Пока не увидела тебя в живую. — Она достала телефон, нашла в галерее фотографию и продемонстрировала Лайту. — Довольно редкий для Японии цвет волос, не находишь? Лайт, стараясь не смотреть на экранчик, отмахнулся. — Откуда я знаю? Может, она еще тогда с каким-нибудь гайдзином переспала? Сатико тем временем забрала у Кё телефон и смотрела на фото своего гипотетического внука. — Лайт, милый... — Лайт повернулся к матери. — Возможно, девушка права. Мальчик — вылитый ты в детстве. Лайт взвыл. — Хорошо, допустим. Проведем генетическую экспертизу. — Он повернулся к Кё. — И если окажется, что это не так, я тебя засужу. Кё самоуверенно ухмыльнулась и пожала плечами. — Да пожалуйста. Кстати, Ягами-кун, волосы для экспертизы можешь прямо сейчас взять. Кано меня в машине ждет. Почему-то онемели руки и затряслись коленки. Но Лайт все же заставил себя подняться и проследовать за чертовой девицей на улицу. За воротами действительно стояла машина. За рулем сидел какой-то парень весьма неприятной наружности, а на заднем сидении удобно расположился мальчик трех лет. — Ну так что, они заберут мелкого, или нет? — поинтересовался водитель, увидев Кё. — Таитиро, помолчи, — резко сказала девушка, открывая заднюю дверь. — Кано? Мальчик оторвался от видавшей виды игровой приставки и поднял взгляд сначала на Лайта, а затем на стоящую перед ним Кё. — Посиди смирно, я у тебя выдерну пару волос... Кано отодвинулся от нее подальше. — Не хочу, — сердито сообщил он. — Надо. Иначе я заберу у тебя приставку, — пригрозила Кё. Мальчик надулся еще больше, но подставил макушку. — Ай! Кё выдала «материал» Лайту. — Держи. Я заеду через неделю. Лайт, уже представляя, что скажет отец по этому поводу, уныло кивнул. Кё, улыбнувшись, устроилась на переднем сидении. — Трогай, Тай! Кано поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза. Лайта пробрало. Будущие результаты экспертизы предсказать было не сложно. Он развернулся и уныло поплелся в дом, предвкушая увлекательный разговор с отцом... *** Соитиро не верилось в то, что это происходит на самом деле, и Лайт это знал. Он и сам едва ли верил. До этого дня — идеальный сын, гордость семьи, а теперь... Его отец мрачно смотрел в бланк с результатами анализов, сам же Лайт сидел напротив и с тяжелым сердцем ждал бури. — Так это правда, — грозно сверкнул очками Соитиро. Лайт, не глядя на отца, пожал плечами. — И что ты теперь будешь делать? — Не знаю. Может, в приют отдам. Не-зна-ю. Голос Соитиро стал опасно-вкрадчивым. — В приют? Ну, знаешь, Лайт. Я считал, что ты — взрослый, разумный человек. Теперь я вижу, что я ошибся. — Лайта передернуло. — Вот, что я тебе скажу, сын. Сам дел натворил — сам разгребай. Ребенок не должен страдать из-за твоей глупости. — Лайт сердито посмотрел на отца исподлобья, но смолчал, зная, что его в такие моменты лучше не перебивать. — Ты его оставляешь, и это обсуждению не подлежит. Лайт прикрыл глаза и судорожно втянул носом воздух, пытаясь успокоиться. — Папа, — четко, с явно проскальзывающей в голосе злостью начал Лайт. — Я ту идиотку в лицо едва помню. Этот мальчишка мне никто, понимаешь? Никто. Я не могу, просто не могу воспринимать его как... Котелок вскипел: Соитиро покраснел и со всей силы стукнул кулаком по столу. — Значит, спать с кем попало — это пожалуйста, а как отвечать за свои ошибки, так ты не готов? — прогремел Соитиро. — Вот что, Лайт: либо ты оставляешь этого ребенка и заботишься о нем, как подобает, либо ты здесь больше не живешь! — Папа!.. — Ах, да... Денег я тебе в любом случае больше не дам. Зарабатывай сам. Мне плевать, как. Раз такой взрослый — сам о себе заботься. Лицо Лайта окаменело. Он сжал губы, поднялся из-за стола, схватил бланк и, ни слова больше не говоря, вышел из комнаты. *** Лайт сердито смотрел в потолок и жаловался на жизнь своему личному психоаналитику, который выгодно отличался от своих коллег тем, что брал за сеансы не астрономическое количество йен, а всего-то пару яблок. — Я все еще не верю, — покачал головой Лайт, глядя на результаты генетической экспертизы. Он откинул от себя бланк и заложил руки за голову. — Так что, теперь ты даже дома не сможешь со мной разговаривать? — проскрипел Рюук. — Даже не знаю... — Лайт кинул взгляд на ящик стола, где под вторым дном лежала Тетрадь Смерти. — Тетрадь, похоже, придется перепрятать. Мало ли, я же не знаю, насколько загребущие ручонки у этого сосунка... Рюук догрыз причитающееся ему яблоко и заметил: — Как негативно ты к своему сыну относишься. И это он еще с тобой не живет... Лайт посмотрел на него как на идиота. — А как мне еще к нему относиться? Это, прежде всего, отпрыск тупой шлюхи-домушницы, а не мой. К тому же, она сама виновата, если хочешь знать. «Ой, куда это я задевала гондоны? Ну ладно, давай так…» — зло передразнил покойную воровку Лайт. — Хотя я, конечно, тоже хорош. Народную мудрость «вынимать надо вовремя» познал исключительно на собственном опыте... — Я уже говорил тебе, что ты оптимист? — оскалился Рюук. Лайт раздраженно отмахнулся от него и стал разбирать ящик, где до этого дня надежно хранилась Тетрадь Смерти. *** Мелкое недоразумение появилось на пороге дома Ягами в субботу вечером. Дверь открыл Лайт. Кё даже ничего не говорила — только нахально улыбалась. Подавив желание засветить девице кулаком в глаз, он забрал у нее из рук спортивную сумку с вещами мальчишки, отступил с порога, давая Кано пройти в дом, и захлопнул дверь у Кё перед носом. Он опустил взгляд на мальчика, который уже самостоятельно расправился со шнурками и как раз снимал миниатюрные ботиночки. Что ж, Лайт думал, что все будет намного хуже, но, похоже, жизнь с матерью-воровкой привила мальчику несвойственную детям его возраста самостоятельность. Кано поставил свою обувь рядом с любимыми кроссовками Лайта, выпрямился и поднял голову. Лайт сразу же вспомнил, как его мать еще неделю назад, разглядывая фотографию мальчишки в телефоне Кё, сказала, что он выглядит точь-в-точь как Лайт в детстве. Теперь, в ярком свете прихожей, Лайт видел, что у дражайшей матушки действительно были основания для такого заявления: огромные светло-карие глаза, серьезное выражение на маленькой мордашке, пухлые щеки (он еще помнил, как его самого в начальной школе дразнили присказками типа «а у Лайта щеки из-за спины видно!»), отливающие рыжиной волосы... — Я Кано. Приятно познакомиться, Ягами-кун, — оттарабанил мальчик явно заученную фразу. — Лайт. Не «Ягами-кун», — поправил мальчика Лайт, задушив в себе желание нервно захихикать. И тогда из кухни донесся голос Сатико: — Лайт, кто там пришел? Лайт вздохнул, еще раз посмотрел на Кано и кивнул на проход в гостиную. — Ну что, пойдем знакомиться... Появление Кано вызвало бурю эмоций со стороны Саю («Вау, Лайт, где ты взял эту прекрасную мелочь?»), которую так пока и не посвятили в суть дела. Соитиро и Сатико просто сидели и смотрели на Кано, и Лайт, чтобы оттянуть беседу относительно возраста мальчишки, посадил его на свое место, сообщил ему имена присутствующих и быстро удалился в свою комнату — пристраивать сумку с вещами. И уже на лестнице услышал, как Сатико спрашивает у Кано, сколько ему лет. — Три годика. — Так ты уже совсем большой! — подмигнула ему Саю. Соитиро и Сатико, судя по всему, пытались отойти от шока. Кано грустно вздохнул и покачал головой. — Дядя Тама говорит, что я еще маленький. И что маленьким мальчикам нельзя лячкать говнокоды. Как раз появившийся в дверях Лайт сначала подумал, что ему послышалось. Саю, очевидно, подумала то же самое и удивленно переспросила: — Что делать? Кано повторил. Лайт откашлялся и присел рядом с мальчиком, пытаясь наскрести силы, чтобы обратиться к мальчику по имени. — Кано, — ура, получилось! — «Лячкать» и «говнокод» — это плохие слова. — Он умудрился выдавить из себя ироничную улыбку. — Но по сути я солидарен с этим «дядей Тамой». — Это тебе, получается, было… как сейчас Саю? — Сатико наконец озвучила вертевшийся у нее на языке вопрос. Саю недоуменно перевела взгляд с Кано на кивающего в знак согласия Лайта. Соитиро с громким звоном поставил чашку на стол и, не глядя на сына, сказал: — Саю. До двадцати лет из дома — ни ногой. — Что? Почему? — взвыла девочка. — Успокойся, папа шутит, — хладнокровно ответил Лайт. — Кто, я?!.. Саю замотала головой. — Что здесь вообще... секунду. Может быть, Саю Ягами и не была эрудиткой, но с логикой у нее было все в порядке. Так же, как и с интуицией. Она внимательно посмотрела на съежившегося от такого внимания Кано, затем перевела взгляд на Лайта... — Да нет, не может быть… — Она внимательно вглядывалась в выражение лица меланхолично попивающего чай Лайта. — Братишка, ты что... где-то умудрился сделать мне племянника? — спросила она, добавив в голос достаточный градус насмешки, чтобы в случае ошибки можно было свести все в шутку. — Ну что мне сказать на это, Саю... — Лайт дернул уголком губ. — Я случайно.