С закрытыми глазами

Хирако и сам не заметил, с каким нетерпением начал ждать еженедельных отчетов. Нет, он не сошел с ума и не стал внезапно любить возиться с бумажками. Как раз наоборот: он тщательно копил документы всю неделю, чтобы в последний день, злорадно усмехаясь, вывалить их на стол своему лейтенанту. Потом у него оставалось достаточно времени на то, чтобы прогуляться, зайти к кому-нибудь в гости и сделать прочие совершенно неотложные дела. А вечером он ждал своего обязательного лейтенанта дома. Ведь Айзен не мог допустить, чтобы разобранные им документы остались без подписи капитана. Он никогда не ждал до утра, а педантично приносил их в тот же день. Хирако впускал его в дом, требовал чаю и бегло просматривал всю кипу принесенных бумаг. Заканчивал изображать бурную деятельность он где-то через полчаса. Это все равно было показательным выступлением — со всеми документами он разбирался заранее. Но заставляя лейтенанта делать бессмысленную работу, он испытывал какое-то злорадное удовольствие. Как только Хирако откладывал последний листок, Айзен снимал очки. Это было условным знаком. Именно после этого официальная часть вечера заканчивалась. Хирако скидывал хаори, а Айзен подходил к нему вплотную и запускал руки в его волосы. До футона они добирались один раз из десяти. Поэтому плотную черную ленту в такие дни Хирако всегда носил с собой. Он ломался в руках Айзена, дергаясь от каждого прикосновения, как в первый раз, шипел сквозь зубы и громко матерился. Он ухмылялся и откидывал голову назад, подставляя шею под жесткие, до синяков, поцелуи. Встряхивался, шумно дыша, и помогал стягивать одежду. А потом толкал Айзена на пол, и тот замирал, жадно разглядывая его своими блядскими глазами. Иногда Хирако думал, что Айзен носит очки только для того, чтобы никто больше не увидел его глаз и не понял, кто скрывается под маской примерного лейтенанта Пятого отряда. В эти вечера он и сам не хотел этого знать, так что лента была непременным условием, с которым Айзен согласился на удивление легко. Хирако успевал заметить последний пронзительный взгляд из-под ресниц перед тем, как ткань с легким шорохом закрывала чужие глаза. Хирако помнил, с чего это все началось. Он был доволен, придумав, как можно поиздеваться над своим лейтенантом и навалить на него лишнюю работу. Однако в один из таких дней Айзен пришел к нему бледный и совершенно убитый. И вот тогда Хирако сделал ошибку. То ли настроение было очень хорошее, то ли Айзен и впрямь выглядел слишком хреново, но Хирако его пожалел. Извиняться он не собирался, конечно, но великодушно решил помочь своему подчиненному расслабиться. От саке Айзен отказался. Это немного озадачило Хирако, и он ляпнул первое, что пришло в голову. Он предложил сделать расслабляющий массаж. И вот на это чертов лейтенант почему-то сразу же согласился. Хирако нихрена не умел делать массаж. Но его и не потребовалось. После нескольких неуклюжих движений, Айзен вздохнул, перевернулся на спину и снял очки. Хирако выругался сквозь зубы и первым наклонился его поцеловать. Хирако прекрасно помнил, с чего это все началось. Но абсолютно не понимал, почему так долго продолжалось. Даже с завязанными глазами Айзен не выглядел беспомощным. Он расслабленно раскидывался на полу, прерывисто вздыхая, когда по его обнаженной груди скользили длинные волосы. И лихорадочно облизывал губы, когда Хирако прикусывал его соски. Прелюдия у них никогда не затягивалась. Хирако был слишком нетерпелив, он растягивал Айзена быстро и грубо, но тот только шире раздвигал ноги, сам подаваясь навстречу. Замирал на секунду, выгибаясь от растягивающего вход члена, и начинал стонать. Глухо, на одной ноте, царапая ногтями пол. А кончал всегда молча, закусывая губу и не дыша, застывая в одном положении. И отмирал только тогда, когда Хирако, вцепившись ему в плечо зубами, сам изливался внутрь. Первым же движением после этого Айзен срывал закрывающую глаза ленту. Хирако помнил, как все закончилось. Темной ночью под аккомпанемент хрипов и стонов своих товарищей он в последний раз смотрел в глаза Айзена и ловил его взгляд из-под опущенных ресниц. И больше всего он ненавидел себя в этот момент за то, что думал о том, как давно рядом с ним подделка. И за то, какое облегчение почувствовал, услышав тихий насмешливый шепот Айзена, уверяющий в том, что документы он всегда разбирал лично. Хирако прекрасно помнил, как все закончилось. Но абсолютно не понимал, почему так отчаянно хочет продолжения. Сто лет ожидания – это очень мало. Хирако убедился в этом, вновь встретив Айзена. Декорации опять поменялись. В этот раз они стояли на поле боя. Их окружали друзья и враги, со всех сторон слышался лязг мечей и чьи-то крики. Но это все были такие мелочи. Черная потрепанная лента, лежащая в кармане, жгла бедро, а Хирако ухмылялся, смотрел в блядские глаза Айзена и видел в них предвкушение.