Вы не родите мне ребенка?

Демон-ласка с режущим уши воем растворился в воздухе. Пепел от сгоревшей офуды осыпался на пол. Мироку облегченно вздохнул. Не хотелось признаваться даже самому себе, но он немного волновался. Как-никак, это его первое самостоятельное изгнание демона. Нет, конечно, он и раньше изгонял демонов, но тогда где-то поблизости всегда маячил Мусин. И Мироку знал, что тот в случае чего придет на выручку. Теперь же Мироку начал путешествовать в одиночестве и мог полагаться только на себя. Хвала Будде, сегодня ему попался совсем слабенький демон. Хотя если бы Мироку пришел в замок на несколько дней позже, эта тварь вполне могла бы выпить душу принцессы до дна. Опустившись на одно колено перед футоном, Мироку заглянул в лицо принцессы. Ее щеки порозовели — хороший признак, всего минуту назад она была бледнее своего белого покрывала. Мироку коснулся плеча принцессы, она вздрогнула и открыла глаза. — Не пугайтесь, ваше высочество, — как можно ласковее сказал Мироку. — Я — скромный служитель Будды, и только что изгнал мерзкого демона, который терзал вас. Как вы себя чувствуете? Принцесса села на футоне, неуверенно озираясь по сторонам, как человек, только что очнувшийся от глубокого сна и плохо осознающий окружающее. — Ах, мне снились такие жуткие кошмары, — жалобно произнесла она. — Их насылал демон. — Мироку кивнул. — Но теперь кошмары вас покинут. — Благодарю вас, господин монах, — всхлипнув, принцесса внезапно прильнула к Мироку. Он смутился и растерялся. Впервые женщина была к нему так близко, если не считать дразнивших его куртизанок в веселых домах, куда его с детства таскал Мусин. — Ну, ну, успокойтесь. — Мироку неловко похлопал принцессу по спине, не придумав ничего лучше. — Пойду сообщу вашему отцу, что все в порядке. И он поспешил сбежать. Феодал, обрадованный выздоровлением дочери, закатил пир, куда пригласил Мироку. Тот не стал отказываться — никогда не стоит упускать возможность поесть на халяву. Пир оказался роскошным, заставив Мироку вспомнить о жуткой нищете, которую он увидел в деревне рядом с замком. Паскуда феодал наверняка обирал своих подданных до нитки. Мироку решил увеличить плату за изгнание демона, чтобы потом отдать часть денег крестьянам. А сейчас, в качестве еще одной маленькой мести, съесть как можно больше из деликатесов на столе. Но насладиться вкусной едой у Мироку не получилось. Его усадили прямо напротив исцеленной принцессы, и вскоре он стал ловить на себе ее взгляды. Весьма горячие взгляды. Когда Мироку в очередной раз посмотрел на нее, она провела языком по пухлым коралловым губкам и сладко улыбнулась. Еда встала поперек горла, кровь отлила от головы и прилила… к другому месту. Принцесса вдруг показалась такой соблазнительной. Сжав зубы, Мироку велел себе успокоиться. Кое-как запихав в себя остатки риса (не пропадать же добру!), он поспешил откланяться. Но феодал принялся уговаривать его остаться на ночь. Возможно, боялся, что демон оживет. Мироку, скрепя сердце, согласился. Собиралась гроза, а спать под дождем ему совершенно не хотелось. Перед сном Мироку медитировал, старательно очищая голову от мыслей о черных бархатных глазах принцессы. Медитация помогла: Мироку уснул, едва его голова коснулась подушки. Однако годы тренировок по изгнанию демонов сделали его сон очень чутким, и Мироку сразу же проснулся, когда услышал, как отодвигается седзи. Он слегка переместил руку, чтобы удобнее было схватить лежащий рядом с футоном посох, и чуть-чуть приоткрыл глаза. Но бояться ему было нечего — в дверном проеме застыла женская фигура, окутанная золотистым светом фонарика. Мироку узнал принцессу и слегка расслабился. Вряд ли она явилась его убить. Принцесса прошла к футону и, аккуратно поставив фонарь на пол, присела рядом. — Вы спите, господин монах? — тихо спросила она. Ее голос едва заметно дрожал. Неужели демон все-таки вернулся и опять ее донимает? Да быть того не может! — Нет, не сплю. — Мироку сел, так что его лицо оказалось на одном уровне с лицом принцессы, и заметил, как лихорадочно блестят ее глаза. — Что случилось, ваше высочество? Он начал догадываться, зачем она пришла, но все еще слабо надеялся, что ошибся. — Господин монах! Принцесса со стоном бросилась ему на шею, как и утром, но теперь она прижалась сильнее, так что он ощутил сквозь тонкую ткань кимоно мягкость ее груди. — Мне опять снятся кошмары, пожалуйста, защитите меня от них, — жарко зашептала принцесса в ухо Мироку. Он замер, не зная, что делать и говорить. Принцесса раздвинула полы его кимоно, и Мироку задрожал, ощутив прикосновение ее маленьких ладошек к своей разгоряченной коже. Она гладила его грудь, плечи, целовала щеки и, наконец, прижалась губами к его губам. Тело Мироку свело судорогой. Он опрокинул принцессу на футон, жадно отвечая на поцелуй… «Папа, я ненавижу тебя! Зачем ты дал мне жизнь? Чтобы я мучился?!» — закричал из глубины души маленький мальчик, лупивший кулачками подол рясы монаха. На Мироку будто вылили ушат ледяной воды. Он стоял, опираясь на руки, под ним распласталась принцесса. Ее грудь бурно вздымалась, губы призывно приоткрылись, приглашая к поцелуям. Тело Мироку жаждало овладеть ею прямо сейчас. Но разум холодно напомнил, что минута блаженства может закончиться рождением ребенка. Еще одного проклятого ребенка. Нет. Мироку ведь пообещал себе, что пока не избавится от проклятия, не будет иметь детей. Он не станет таким эгоистом как отец, который сделал несчастным и его, и мать. Мироку глубоко вдохнул. Выдохнул. И постарался произнести как можно спокойнее: — Видимо, в вас еще говорит остаточная аура демона, ваше высочество. Вы сами не понимаете, что творите. Лучше вернитесь в свою комнату. Он сел, плотно запахнув кимоно, отгораживаясь им от принцессы, точно доспехом. Она тоже села, игриво провела пальчиком по щеке Мироку. — Во мне говорит только любовь к тебе, мой милый монашек, — проворковала она и снова попыталась обнять Мироку. Он мягко, но настойчиво отвел ее руки в сторону. — Я давал обет безбрачия перед Буддой. Принцесса хохотнула. Точно также иногда смеялись шлюхи в борделе. — А вот он явно не намерен сохранять обет. Она кивнула на бугорок между ног Мироку. Тот проклял свое предательское тело, и твердо произнес, глядя принцессе прямо в глаза: — Плоть слаба, но разум силен. Вы прекрасны, как луна, в будущем вы наверняка встретите достойного вас мужчину. Я же вынужден отказаться от счастья провести с вами ночь. — Гребаный святоша! — прошипела принцесса. И заорала так, что у Мироку заложило уши. — Спасите! На помощь! Монах обезумел и пытается меня обесчестить! Стража! Стража! Мироку насилу ноги унес, растеряв при побеге из замка все офуды и едва не обронив посох. Одна из стрел, пущенных стражниками вдогонку, оцарапала его щеку, а другая порвала подол рясы. И, конечно же, никакой платы он не получил. Следующий неприятный случай произошел через неделю. В деревне, где Мироку остановился на ночлег, на него положила глаз симпатичная крестьянка. Когда он вежливо ей отказал, разозлилась и отвесила ему такую затрещину, что у Мироку чуть голова не лопнула. Такое стало происходить все чаще. Не то, чтобы женщины бросались на Мироку и бегали за ним толпой, но нет-нет да пытались его соблазнить. Все-таки война унесла слишком много мужчин, в деревнях остались одинокие вдовы, которые были не прочь, чтобы симпатичный юноша согрел их постель. Мироку становилось все труднее им отказывать. Дело было не только в призывах собственной плоти — их он удовлетворял со шлюхами, которые тщательно следили за тем, чтобы не понести дитя. Проблема была в другом: далеко не все женщины принимали отказ спокойно. Большинство почему-то воспринимало его как личное оскорбление. В Мироку летела посуда, камни и другие тяжелые предметы. Его обвиняли в изнасиловании, и потом вся деревня гонялась за ним с вилами. Мироку ломал голову над тем, как бы отвадить от себя женщин. Мешок что ли на голове носить? Однажды, когда очередная излишне настойчивая дама, получив отказ, начала обвинять его в отсутствии мужской силы, Мироку не выдержал и рявкнул: — О, силы у меня навалом! Давай я сделаю тебе ребенка! Может сразу двух или трех? Чего мелочиться! «Ага, настругаю армию детей с воздушной дырой, — ядовито добавил он уже про себя. — Тогда мы точно одолеем Нараку. Числом задавим». Но собственные слова натолкнули его на мысль. В следующий раз, когда на деревенской пирушке, устроенной в честь уничтожения демона, миловидная девица начала посылать Мироку страстные взгляды, он взял ее за руки и глядя в глаза, спросил: — Прелестная госпожа, не родите ли вы мне ребенка? От такого вопроса, заданного в лоб, да еще и прилюдно, девица смутилась и, покраснев, пробормотала: — Фу, а еще монах… Больше она в сторону Мироку не смотрела, и он понял, что нашел неплохой способ отпугивать женщин. С тех пор, завидев симпатичную даму, он проникновенным голосом просил ее родить ему ребенка. Иногда для надежности лапал ее за грудь или попу. Действовало практически безотказно. Визг и пощечина следовали незамедлительно, а Мироку получал клеймо похабника, недостойного внимания. Сперва Мироку с трудом заставлял себя произносить столь вульгарную фразу. Все-таки он обычно вел себя с людьми вежливо. Но постепенно привык. Слова начали вылетать сами собой. Маска стала лицом.