Хамам

Хамам — кажется, именно это слово он услышал от своего друга, который горделиво познакомил его с отделанным мрамором помещением, наполненным паром. Молочно-белым, будто жаждущим поглотить их обоих. На мгновение Файдаэну почудилось, что Зехир приплясывает от радостного возбуждения, хотя что особенного было в этой бане, кроме роскоши и переизбытка пара, Файдаэн так и не понял. Вероятно, она отапливалась джинами с помощью какой-нибудь заковыристой магии. От Зехира вполне можно было ожидать чего-то подобного, хотя он, Файдаэн, предпочел бы обычные дрова, пахнущие смолой.       — Ты чувствуешь, мой друг? — поинтересовался Зехир, когда он лег на прогретый мрамор.       — Что я должен почувствовать, Зехир? — недоуменно спросил Файдаэн.       — Прилив недюжинных мужских сил. Файдаэн хмыкнул. Понять, что хозяин гордится роскошью собственной бани, было можно, но всему есть предел. Файдаэн прикрыл глаза, ощущая, как тело окутала нежная истома, ласкающая все мышцы. Минут через пять он понял, на какую именно недюжинную силу намекал ему друг: то ли чувство расслабленности, заплутав в облаке пара, обошло пах стороной, то ли, напротив, его плоть среагировала на все это… немного необычным образом. Приоткрыв глаза, Файдаэн убедился, что телесные ощущения его не обманули — его мужское естество показывало себя во всей красе. Одобрительный смешок Зехира заставил его смутиться.       — Я же тебе говорил, хамам — чудо. Неважно, кто ты: гном, эльф, человек — на всех действует примерно одинаково. Файдаэн заметил, что Зехир возбужден почти так же, как и он, но, в отличие от него, ни капли не смущен, скорее наоборот, словно гордится происходящим.       — Понятно, решил провести магические эксперименты на лучшем друге, — сквозь зубы процедил Файдаэн, постаравшись принять равнодушный вид, хотя подобное не могло оставить его безразличным. Когда первое смущение ушло, он ощутил странное удовольствие от происходящего.       — Нет, вообще-то это такой целебный эффект, — пояснил Зехир, — он изначально мной задумывался при постройке хамама.       — О Асха! Не подозревал, что ты нуждаешься в таком целебном эффекте. Вроде ты не стар. Хотя что я о вас, магах, знаю? Услышав, как ягодицы Зехира заерзали по мрамору, Файдаэн наконец-то счел себя отомщенным.       — Вообще-то я для других старался, — ответил Зехир, явно недовольный предположением Файдаэна. — Все мои гости бывают в хамаме, а так как эффект хамама долгосрочен, у некоторых после него даже семейная жизнь налаживалась. Из слов Зехира Файдаэн уяснил главное, а именно то, что выйдет он из мраморной бани с мужским достоинством, преисполненным гордости, и скрыть это под одеждой у него точно не получится. Служанки Зехира будут застенчиво прятать глаза и хихикать, а молчаливые темнокожие рабы — бросать оценивающие взгляды на проступающие сквозь ткань очертания и сравнивать. Слава Силанне, что свое дитя она щедро одарила, но то, что он, поэт, дипломат, гордость Лесного Союза, герой Ироллана, сегодня станет объектом шуток и домыслов, его все же расстраивало. И самое обидное, что благодарить за это надо было замечательного друга, чье желание помочь ближнему иногда приобретало весьма причудливую и неделикатную форму.       — А знал бы, какими тигрицами в постели становятся после посещения моего хамама женщины! — никак не унимался Зехир.       — Ну, вряд ли я это узнаю, ведь сегодня с нами нет женщин! — напомнил ему Файдаэн.       — Да, но это неважно, — ответил Зехир и продолжил хвастаться своим хамамом. «Действительно, — иронично подумал Файдаэн, — твоя плоть вопиет о желании, а женщин рядом нет, и это неважно».       — Зехир, скажи мне честно, зачем все это? — поинтересовался он, сраженный внезапной догадкой. — Ты же знаешь, что я не любитель рабов и рабынь. Равные здесь только мы с тобой... Так, может, ты мне объяснишь, какого Ургаша ты приволок меня в свои целебные бани?       — Странно, — искреннее удивился Зехир, — я-то думал, ты достаточно умен, сам все поймешь, но...       — Ладно, не продолжай. Файдаэн опять прикрыл глаза. Он вслушивался в молчание Зехира, иногда прерываемое шумом пара, запускаемого в баню, и думал о том, что вот так его никто еще не увлекал в любовное приключение. В этом было что-то, с одной стороны, дерзкое, с другой, донельзя забавное. И все же стоило признать, что в выдумках и остроумии никто не мог превзойти Зехира. Как и целебный эффект его хамама.