Ненаглядная

***

      Прошло года два, как Старлайты во главе со своей принцессой вернулись на Кинмоку. За пару месяцев они навели порядок на планете, и события мирно потекли своим чередом. Неожиданной новостью стала свадьба Тайки и Какю — хотя они долго отпирались от фактов в жёлтой прессе. Ятен предпочёл — вернее предпочла (единственная из всех Старлайтов вернувшаяся в свой истинный женский облик) — женитьбе сцену. Ей гораздо больше нравилось заводить публику, а не мужчин или женщин. Толпа — не имеет пола, зато при деньгах.       А вот Сейя долгое время не знал, чем себя занять. И сцена-то ему опостылела, и мурлыканья братца с принцессой тоже. Он безумно тосковал по Земле и оставленной им Куколке. Пытаясь забыть её образ, Сейя развлекался, как мог, с кинмокскими женщинами всех возрастов — в пределах разумного, конечно же. А потом и вовсе пустился во все тяжкие: перекинулся обратно в девушку и пошёл по парням. Но и это не принесло Сейе счастья. Сердце ныло от тоски и далёкой любви к лунной принцессе. Не мог он просто так забыть свою первую и, скорее всего, последнюю любовь.       — Не могу так больше! — заявил Сейя однажды зимним утром, вскакивая со своего места в обеденной зале.       Ятена, меланхолично жуя бутерброд с вареньем, презрительно фыркнула. Асексуалам, как ни крути, жилось в сто раз проще, чем тем, у кого гормоны бушевали.       — На Землю собрался? — учтиво поинтересовалась принцесса Какю, хотя взгляд её был всё ещё сонным. — Не забудь перенастроить контуры — мы недавно этим же порталом в систему Альфы-Центавры по делам мотались.       Кивнув, Сейя выбежал из зала. Очутившись за дверьми, он позволил себе презрительно скривиться: ага, конечно, по делам они летали туда. На самый лучший курорт по делам. Да-а, конечно же, по де-елам…       Он буквально пролетел через все залы и коридоры — словно окрылённый мыслями и своей великой любовью. Сердце трепетало и готово было вот-вот выпрыгнуть из груди. Его не остановили! Не отговаривали от бессмысленной идеи. Нет-нет! Наоборот, даже дали добро. И Сейя был безумно рад этому. Наконец-то прекратится его бессмысленный анабиоз на этой немилой уже его сердце планете. Он вернётся на Землю и зацелует ненаглядную Куколку до смерти! И они будут вместе, до самой старости.       Портал неожиданно выпрыгнул из-за поворота. Словно только и делал, что подстерегал Сейю и готовился напугать его. Однако парень не спасовал и, быстро преодолев разделяющее их расстояние, занялся перенастройкой контуров. За все годы тоски в библиотеках Кинмоку он вызубрил всё — вплоть до последней руны на медной проволочке. И знал точную настройку на координаты Земли в космическом пространстве.       — Готово, — потирая руки, широко улыбнулся Сейя.       Он достал свой хэнсин, собираясь перевоплотиться, но неожиданно передумал. В последнее время Сейя больше чувствовал себя парнем, особенно после событий на Земле. Куколке хоть и нравились (не в том смысле, чтобы романы с ними крутить) красивые женщины — однако в любовном плане она всё же предпочитала мужчин.       — Обойдёмся без лишней «атрибутики», — усмехнулся Сейя и сунул хэнсин в карман.       Размяв плечи, он внимательно смотрел на переливающиеся контуры прорези портала. Он мерцал и дрожал, одновременно отпугивая и притягивая. Там, за этой пеленой его ждала ненаглядная Куколка. Несчастная и одинокая — как считал Сейя. С бесконечной надеждой в глазах и неугасаемой верой, что он, Коу Сейя, вернётся за ней и заберёт к себе. Оставаться на Земле он и не планировал: родная Киномку ему была ближе, как ни крути, а с любимой женщиной — она станет ещё краше.       Наконец решившись, Сейя шагнул в портал.       Мир завертелся, закружился волчком перед его глазами. Однако, в прошлый раз путешествие было куда более приятным. Всё-таки сейлор-телепорт — штука куда более лучшая, чем стационарный портал. Или просто он не до конца перенастроил контуры? О великая Какю, пусть его не выплюнет куда-нибудь на негостеприимный Марс, или того хуже — Уран. Попадать во владения воительницы ветра Сейя уж никак не планировал.       Выплюнуло его в каком-то парке. Причём он даже этого не ожидал: слегка задремал во время переброса, а потому при приземлении больно стукнулся головой о землю. Потирая шишку, Сейя со стоном поднялся на ноги. Он растерянно оглядывался, пытаясь понять, куда же его занесло. Кажется, Сейя даже знал это место: они с Ятеном и Тайки частенько снимались тут для клипов или постановок мюзиклов. Даже небольшая башенка с часами оставалась нетронутой временем за прошедшие годы, а фонтан всё также весело журчал, в брызгах его переливались маленькие радуги.       — Значит, я в правильном месте! — довольно заявил Сейя и отряхнулся, сбрасывая с костюма веточки и листья.       Негоже было предстать перед любовью всей жизни неряшливым и испачканным в траве. Иначе — что она скажет тогда? А Сейе всегда нравилось производить впечатление своим безукоризненным внешним видом, несмотря на то, что волосы его очень часто были в беспорядке. Это уже стало частью его имиджа, и Сейя не собирался расставаться с ним.       Пока он прихорашивался, неподалёку раздался чей-то весёлый звонкий смех. Сейя замер, сердце его пропустило пару ударов, а горло словно сдавили огромные тиски. Великие боги Кинмоку! Он знал этот задорный голосок, как свой собственный, и точно ни с кем не мог его перепутать. Милая Куколка в этот чудесный солнечный день тоже была здесь, словно чувствовала, что Сейя должен вернуться к ней.       — Оно здесь, слава богу, — облегчённо выдохнул он, когда нащупал во внутреннем кармане пиджака маленькую бархатную коробочку, которую таскал с собой вот уже сколько долгих и мучительных лет.       Наконец, его мечта сбудется: здесь и сейчас!       Сейя внимательно огляделся и заметил Усаги в паре метров от него, стоящую за живой изгородью. Похоже, она с кем-то разговаривала по телефону — с Минако или Мако. Усаги широко улыбалась, от чего на её щёчках появились маленькие ямочки, от которых Сейя всегда был без ума.       «Сейчас или никогда!» — решил он и стремительно помчался навстречу своей судьбе.       Сейя метеором вылетел на дорожку прямо перед ошарашенной его появлением Усаги и, от смущения не глядя на неё, опустился на одно колено, протягивая коробочку.       — О, милая Усаги! — воскликнул он, чувствуя, как приятно заныло сердце. — Я не мог больше вынести разлуки с тобой! Я был один — точно также как ты, всеми покинутая и отвергнутая! Прошу, выходи за меня, и мы улетим с тобой на Кинмоку, где никто и ничто не сможет на…       Сейя осёкся, подняв голову. Пламенная речь, шедшая прямо из глубин сердца, прервалась на полуслове, и в голове стало неожиданно пусто, лишь перекати-поле заметались туда-сюда от знойного ветра. Слова все вмиг позабылись, осталось лишь чувство полнейшей безысходности. Ошеломлённо выдохнув, Сейя во все глаза смотрел на немаленький животик беременной Усаги, которая недоуменно хлопала ресницами, глядя на давнего друга.       — Ой, Сейя, привет! — немного нервно улыбнулась она. — А ты тут какими судьбами?       — А… я… Ну… Видишь ли… — Сейя расстроенно покосился на коробочку, потом на живот Усаги и снова на коробочку. И как можно скорее поспешил спрятать кольцо: Куколка всё равно даже не поняла, к чему это все было. — Я… П-просто решил навестить вас в-всех, соскучился очень, — тараторил он, пытаясь хоть немного прийти в себя.       Увиденное слишком поразило его, и Сейя смотрел лишь на лицо Усаги, боясь опустить взор ниже. Судя по размерам живота — ей когда рожать-то? Через неделю-две? Если уж не на днях — в противном случае, конечно же. Кажется, Сейя безбожно опоздал своими предложениями…       Он понуро опустил голову, глядя на носки туфель Усаги, и не понимал, где мог так проколоться. Неужели всё дело в том, что она его просто не дождалась? Сейя думал, что у них есть будущее, совместное и беззаботное будущее, в котором они будут вместе и навсегда. Но, к сожалению, его опередили.       — Что здесь происходит? — раздался над головой Сейи ещё один знакомый голос, от звука которого Коу даже невольно содрогнулся. — Хвостатый, опять клеишься к моей жене?       Сейя вскинул взор на подошедшего человека и со вздохом отметил, что это был Мамору, который собственнически обнял Куколку — его, Сейи, Куколку! — за талию и смотрел на всё ещё сидящего на коленях Коу слегка насмешливым взглядом. Сейя прислушался к своим ощущениям и неприятно подивился: гнева, как такового, не было. Как и злости или ярости. Не было ничего в душе, и это казалось очень странным.       — Мамо-чан! — обрадованно воскликнула Усаги и прижалась к мужу. — А Сейя в гости прилетел! Соскучился по всем, говорит.       — По мне так в особенности? — усмехнулся Мамору.       Сейя нахмурился и, собрав волю в кулак, грациозно вскочил на ноги.       — Прошу меня простить, после телепортации так неважно себя чувствую!       Откланявшись, он поспешил удалиться. Прочь, прочь, прочь! — как можно дальше от четы Чиба, которые недоуменно смотрели ему вслед и не понимали, какого лешего тут творится. Прочь от собственных мыслей и разбитого сердца. Прочь от боли и пустоты на душе.       Образ беременной Усаги подёрнулся дымкой перед внутренним взором — Сейя никогда не любил детей и всего прочего, прямо или косвенно связанного с ними. Начиная с болезненных месячных и заканчивая жуткими родами, о которых он начитался ещё будучи девушкой на родной Киномку. Поэтому-то Сейя больше всех радовался, когда они решили стать на время парнями, чтобы найти свою принцессу: никаких ежемесячных перемен настроения, этих вечных прокладок, гор таблеток и прочих прелестей женского организма. Мужчинам не нужно рожать и мучаться от огромного количества боли. Сейя любил свой нынешний облик и не спешил расставаться с ним.       Но даже так — беременность Усаги его подкосила. Сейя не любил детей, по крайней мере, очень маленьких, таких как Чиби-Чиби. Он и так с ней возился, лишь сжав зубы, и потому, что Усаги нравилась вся эта канитель с «дочками-матерями». Сейя думал, что это ненадолго, просто очередная её прихоть. И их совместную жизнь с Куколкой, теперь недосягаемой для него и такой далёкой, он представлял совсем иначе. Без этих вечно орущих и плачущих детей, капризных и ужасно — ужасно, ужасно! — вредных.       Нет, Сейе, видимо, никогда не понять радости материнства или отцовства. Он был слишком далёк от этих низменных «прелестей» — то ли дело музыка и творчество. Им Сейя готов отдаваться без остатка… теперь, когда Усаги в конечном итоге стала героиней не его романа. Она хотела — желала даже — детей, и это было для Сейи дикостью.       И к тому же... Чёрт возьми, ей сейчас лишь восемнадцать лет! Этот Чиба извращенец какой-то!..       Очнулся Сейя от терзающих разум мыслей в какой-то глуши: непонятные дома, узкие улицы и куча мусора под ногами. Крысы деловито копошились в мусорных баках и беззлобно огрызались стрекотанием на незваного гостя.       — Отвратительный день, — зло прорычал Сейя и, ударив кулаком по ближайшей стене, прислонился к ней лбом. — Зачем я вообще явился сюда?       Зажмурившись, он спиной съехал по кирпичной кладке и обхватил голову руками, пытаясь прогнать прочь грустные мысли. Так Сейя и просидел бы до конца дня, пока не стемнело, но женский, слегка грубоватый голос вывел его из состояния полузабытья:       — Коу? Ты-то тут что делаешь? Забыл, в какой стороне Кинмоку? Так я могу показать, мне ж не влом.       Сейя поднял голову и, глядя на склонившуюся над ним Харуку, рассмеялся. Жизнь сегодня решила ещё больше поиздеваться над ним, вычеркнув из жизни одну женщину и нахально вписав туда другую, с которой они просто терепть друг друга не могли.       — Совсем разум потерял, — вздохнула Харука, покачав головой. — Ладно, так уж быть, пошли-ка со мной давай.       Она с лёгкостью подняла Сейю на ноги и перехватила за спину, чтобы было удобнее его вести. Харука могла бы взять его на руки, но не слишком ли велика птица? И сейчас из них двоих Сейя больше тянул на мужчину, и это ему полагалось бы носить её, но никак уж не наоборот. Однако Коу был чем-то слишком опечален, чтобы стоять на ногах, не говоря уж о пятидесяти килограммах Харуки.       — Спасибо тебе, Хару… — неожиданно сказал Сейя, когда она усадила его в свою машину.       — Ты что, на солнце перегрелся, что ли? — подозрительно спросила Харука и осторожно пощупала его лоб.       Её ладонь была прохладной, и Сейе стало немного легче, словно Тено одним своим прикосновением разогнала почти все тучи, что скопились на душе. Ему было плохо, просто отвратительно от случившегося (и очень стыдно плюс ко всему), поэтому он был почти благодарен Харуке.       — … за то, что забрала меня оттуда.       Она закатила глаза и, громко хлопнув дверью, села на водительское сиденье.       — Ну, точно перегрелся! — фыркнула Харука, смерив Сейю лукавым взглядом, и резко тронулась с места, оставляя за горизонтом все печали и горести Коу, от которых по неволе помогла ему избавиться.       Не от всех, конечно же, но она не бросила его, не оставила умирать в непонятно каком месте. Это было ужасно неожиданно. И… и очень приятно.