Дольче вита

После первого раза Тимми просит не выходить из него. На его животе еще стынет лужица спермы, подсыхает зудящей корочкой, и как-то неловко. Но хорошо, что у Арми такой большой, жжение от его мягкого члена внутри, где еще влажно после вечернего секса, сначала почти неприятно, но это такое приятное неприятно, оно напоминает Тимми о брекетах, которые он носил в школе. Когда он стискивал челюсти после очередной их подтяжки, тупая боль вот так же растекалась, распирала, била в основание черепа и вверх, в синусы. Арми обнимает его поперек груди. Тихий шум ночного движения вливается в оглушающую тишину. — Извини, — бормочет Тимми. — Если тебе так не нравится, можем… — Нет-нет, — говорит Арми и чуть сдвигается, от этого в заднице Тимми громко хлюпает, это ужасно стыдно, но заводит. — Все нормально, попробуем. Потом Тимми выяснит, что Арми это нравится, ему этого хочется ничуть не меньше, чем ему самому. Может, и больше. Его торкает оставаться после секса вместе вот так, платонически. Ну, насколько платоничность возможна, когда твой член в чьей-то заднице. Пришлось изрядно поморочиться, чтобы найти правильную позицию, ведь если Арми выскользнет, придется ждать следующего раза или немного подремать в подсвеченной фонарями ночи и только тогда пробовать снова. Тимми устраивается наконец в объятиях Арми: головой к плечу, ступней за колени. Ладонь Арми на животе Тимми, словно так он может прощупать свой огромный, мягкий член внутри. — Хорошо? — Ага. Своими жутковато длинными руками Арми притаскивает с ночного столика, чем заняться: игровую приставку для Тимми, выпуск «Экономиста» для себя. Ярко-желтые плавки Тимми полощутся на шторном карнизе, куда их вывесили просохнуть на сквознячке — милое такое напоминание о дне, что они провели у бассейна. Примерно так проходит каждый их воскресный вечер, и в то же время всякий раз — чуть иначе. Арми удобно устроился: Тимми у него на его коленях, жмет кнопки, а он притворяется, что его не торкает эта двойственность — мальчик и мужчина. На самом деле, еще как. Он целует Тимми в шею, чтобы почувствовать вкус хлорированной воды, и чувствует, как пульсирует кровь в груди и вокруг члена. Это теплое биение кружит ему голову идеей, что они соединены более глубоко и прочно: как отец и сын, как тело и конечность. Они одновременно дышат, они медлительнейшим образом срастаются воедино в номере отеля, где слишком много занимаются сексом. Тимми вздыхает, и Арми думает: «А это вообще секс?» Они так слиты, что пот Арми становится потом Тимми. Они отслаиваются друг от друга, словно разламывается надвое спелый плод и обнажает красноту в нежной глубине паха, там, где так идеально насажен на него Тимми. Они двое мерцают единым огоньком. Они сохраняют эту позу, сколько могут. Тимми покашливает, ерзает в затруднении, игра захватывает его, и он то ли нарочно, то ли увлекшись погоней в Марио Карт, сжимает задницей член Арми снова и снова. Читать про внешнюю политику становится все сложней. Наконец Тимми захлопывает приставку, громкий щелк взрывает тишину, тянувшуюся так долго, что пальцы ног успели занеметь, и теперь их колет иголочками. Тимми дремлет немножко, прямо так, на члене, а потом его будит грузовик на шоссе, который ревет мотором на низкой передаче. Арми лежит, прикрыв лицо журналом, и Тимми тихонечко заглядывает под него. — Привет, — бормочет Арми, поблескивая в темноте глазами. — Мне нравится, — хриплым шепотом признается Тимми. Ему правда нравится загустелый запах дыхания Арми, в нем угадывается мясная закуска, которую они заказали в номер несколько часов назад и с удовольствием съели. Ему бы хотелось, чтобы они пахли друг другом, таким Тимми-Арми. Или каким-то другим общим запахом бассейна и крема для загара. Арми говорит: «Мне тоже нравится». Очень уверенно говорит и отбрасывает журнал. Он хватает Тимми за бедра и начинает толкаться в него членом, сначала потихоньку, потом сильнее, упираясь в изголовье, это не очень удобно, но все же приятно, у него снова встает. Тимми смеется, потом стонет. Ему хочется, чтобы Арми сказал что-нибудь грязное, типа: «Трахну-ка я тебя еще разок», — но он молчит, и ладно, потому что вместо слов Арми переходит к делу, скользит по подушкам, и Тимми может ублажать себя сколько душе угодно. Черт, как же Тимми нравится, когда член Арми крепнет внутри него, связь сохраняется, сперма с прошлого раза все смазывает и время путается: предоргазм, сам оргазм и пост-оргазм сливаются воедино. Ему нравится скользить по члену, который сначала приятно растягивает, потом распирает, становится обжигающим, выбивает дыхание через нос каждый раз, когда вдалбливается до упора. Охуенно огромный. Скачка набирает темп до нужного, лицо Арми мучительно искажается, когда он стискивает бедра Тимми снова и приподнимает, снимает его с себя. — Можно я… Он шипит сквозь зубы, выходя из Тимми, дюйм за дюймом, воздух комнаты леденит член — влажный, красный, жадный. И Тимми чуть не плачет от наступившей пустоты, но Арми ставит его на четвереньки и входит снова. Удивительно, но Тимми от этого так бросает в пот, он так громко стонет, словно не лежал с этим членом внутри целый час! Арми рычит: — Трахну-ка я тебя как следует. Ну, или что-то в этом духе. Тимми некогда прислушиваться, у него всего-то секунда, чтобы собраться, потому что от толчка он проезжается по журналу и приставке, так можно и башку об изголовье разбить. Они трахаются хоть и с рычанием, но потише, чем в первый раз, так кажется Тимми. Будто еще не до конца проснулись, не привыкли еще быть двумя телами, бьющимися одно о другое, а не единым целым. Тимми до стыдного быстро кончает и в целях самозащиты обмякает у Арми в руках. На его животе сперма уже в два слоя, она обтирается о простыни, пока Арми бешено, как животное, вколачивается в него перед тем, как кончить тоже. По промежности течет, Тимми содрогается. С ума сойти, сколько в его задницу залито. Арми протяжно, выразительно стонет и рушится огромной солоноватой массой. Они оба мерзкие до невозможности. — Останешься во мне? — спрашивает Тимми, полуулыбаясь-полуморщась, лицо от пота стянуло. — Вот уж нахуй, — фыркает Арми, вынимает член так, что оба морщатся, шлепает Тимми по заду и отправляется в ванную. Тимми обтирает все еще липкий живот простыней, дверь в ванную открыта, прекрасно слышно, что Арми ссыт, как хороший конь, присогнув ноги, потому что член припух и саднит. А Тимми вздыхает, тоскует и думает, что надо бы ему прикупить себе анальную пробку.