Мифология двух раев

Края бездонные рождают мрак, В объятья горя сердце подчини. О, демиург, подай же бедным знак — Сквозь пелену тумана им идти! Не брось же деток в лютый злобный час, Когда надежда тает в свете тьмы, И луч её давно в душе погас… Не избежать потомкам рок судьбы, Она обрежет крылья птицам вмиг — Лишит свободы, мыслей человека, Но кто услышит сквозь туманы крик, Что тихим сиплом рассечёт лишь небо?.. В Аида мир как будто дверь открылась, Земля и небо реками слились, Пред смертными видение явилось… И демоны в тотчас же вознеслись Под алый купол неба грозного, Где вспышки рассекают жгучий воздух, Где милостыня век не прошена От ужаса, несущий этот омут. Они, сверкая злобными глазами, От кое-кровь застынет в жилах, Летают под самими небесами, Смеясь проклято новым силам. За их спинами — крылья из крови, Оскал клыкастый царствует на лицах. В глазах потухших — ярые огни, Лишь жаждущие вопли смертных слышать. В тот день проклятый ад вмиг воцарился, И смертные сдались, не в силах драться. Коль был бы Бог — к потомкам бы явился, Но им одним уж суждено остаться. Весь мир познал тогда лишь лютый страх, Когда те демоны правленье начали. Кто не доволен — превратиться в прах, Каков же результат конечный от войны? Страданья, голод, муки, вечный гнев, Погибель страшная на все века. И кто за хаос этот даст ответ? И почему судьба вот так слепа?.. В один из диких беспощадных дней, Когда «хребта» лишился весь народ, Рабом предстал от тягостных цепей, В кровавый цвет окрасил небосвод Один из демонов, даривший честь Обычным смертным, на землю спустившись. И люди, в сердце затаивши месть, Господу новому вмиг поклонились. Но взором мрачным он сверкнул в толпу, Глазами беглыми ища кого-то. И грубым голосом, рассеяв тьму Вокруг себя, вдруг прошептал он горько: «Уж коли до заката мой приказ Ты, скот проклятый, не исполнишь в срок, То свалится на род людской в сей час Всё наше небо — будет вам урок! Должны вы до того, как серп луны Достигнет верха, звёзды озарив, На холм ближайший жертву принести Одну оставить, мне её дарив, Уж я с ней потолкую по душам! А жертвой станет девушка одна — Что здесь живёт у вас, дочь кузнеца. У той, что солнцем светятся глаза… Ваш срок — полуночь, дальше — только тьма!» Закончив, демон крылья распахнул И руки к небу злому протянул. Народ, не медля больше и секунды, Под гнётом страха жизни потерять, Все как один — позорные Иуды — Рванули дочь от папы разлучать, Семью тем самым разорив дотла. Им всё равно, что в той семье беда: У кузнеца жена ведь умерла — Была как путеводная звезда Во мраке бездны след свой оставляла, И верила лишь в мира справедливость, Но красоту со смертью потеряла. А справедливости так не свершилось… Но утешенье было всё же в бездне — Осталась дочь, вся в мать свою пошла. О красоте ты ни споёшь ни в песне, Не подобрав изящные слова.

***

Ещё до мига, вспыхнул ад когда, Барьер разрушив между «раев» двух — Та девочка счастливей всех жила. И каждый в взгляде ясных глаз тонул, Когда на Джуну добрую смотрел. И по уши влюбились парня два, В их душах соловей как будто пел, Накрыла страсти с головой волна. От вида этих нежных губ её, От личика, светящегося светом, Вдруг вспыхивала ярая любовь, Не чувствовалось собственное тело… Влечение парней равно лишь было, Но, как известно, злая жизнь умело Осколки мрака сводит воедино. И Джуна выбрала тогда Антона — Того, кто страстью жгучей к ней пылал. В делах любви не писаны законы, Второго разума лишил туман. И те мальчишки, равные во всём, В ступенях жизни разных оказались. Антон — любим, Захар идёт путём Корысти сладкой — здесь играет зависть… И он пропал. Исчез. Забыли все. Вот только в сердце Джуны неспокойно. И прошептала горько вслед звезде: «За что душе моей ужасно больно?»

***

Та девушка покорно ждать осталась Последнего мгновенья яркой жизни, Но улыбаться до конца старалась Всё также мило, спрятавши слезинки, Отца несчастного утешить чтобы. В его глазах читался гнев праведный: Не выместить на людях страшной злобы, Что дочь решили так отдать победно, Лишаясь человечности простой. И до последнего смотрел на Джуну, Прощаясь с давней сладостной мечтой… Её судьба — то пропасти лагуна, Ей имя Смерть; не выбраться уже… Вот расставанья адский час пробил — Отец, возненавидя всё в душе, Покинул дочь, которую любил… Внутри груди трепещет чувство страха, Страдает сердце вольной птицей в клетке. Какая сладкая волкам отрава, Увидеть жертву, бьющуюся в сетке. От шороха малейшего дрожит И вздрагивает всё её созданье. Но кару ей другую дарит жизнь, И будет страшным новое страданье… Мгновенья медленно текли в секунды, И наконец предстал пред девой демон. На душу валятся мученья грудой… «Ах, путь мне страшный завещает Небо? — Стирая слёзы с глаз, шептала Джуна, Боясь взглянуть на порожденье ада. — «Меня убьют! И Смерти ждёт лагуна! За грех невинный страшная расплата!» И демон, с теплотой смотря на деву, Вновь насладился грешным сладким плодом. Она изящна словно королева, И всё прекрасней внешность с каждым годом: Златые волосы, подобно солнцу, Как цвета крови алость нежных губ, Такое чудо создано лишь Богом, Но грех невинный так бывает груб За белоснежность кожи, ярче снега, За чёрные ресницы цвета смоли. Смотря в её глаза, блуждаешь в неге, Поддавшись искушению без воли. Не в силах чувствовать терзанья сердца, Несмело Джуна взгляд свой подняла. И тут же в правды мир открылась дверца — Пронзила будто тело всё стрела. Сквозь поволоку мрака разглядела Черты того, забыл кого народ. И в тот же миг та дева обомлела… За красоту воздвигли эшафот, В котором смертникам не рубят жизнь. На нём стоят лишь те, кто избран был, Кого отметил Господ в бездне лжи, Людей, невинностью которой лишь грешны. Теперь пришёл и Джуны час узнать, Что красота её — врождённый грех. Тот путь прошла и собственная мать, Даря повинность дочери вослед. Знакомые черты лица и внешность… Знакомый взгляд зелёных глаз его… И беспощадная зла неизбежность Окутывает деву чёрной мглой. «Захар…» — слетел лишь шёпот с алых губ, И словно лист на ветре задрожала Вдруг Джуна: неужели лучший друг Навек потерян в грешной крови алой?.. Забыв про то, что демон перед ней, Девчушка робко руку протянула. И как бы ни было в душе больней, С улыбкою на демона взглянула… «Не подходи!» — вдруг голос закричал, Своею мощью дали озарив. И Джуне было трудно не узнать Того, кому сей бас принадлежит. Возникла пред двоими сразу тень Подобно дикой кошке грациозно. Красивый юноша, и как рассвет Прекрасен был; глаза сияли грозно. Сжимая в пальцах острый длинный нож, Собою девушку вмиг заслонил. Цветок изящный в битве так хорош, Когда из-за любви готов убить. На демона он яростно смотрел, Готовясь с дьяволом вступить на битву. Во враге друга бывшего узрел, Но это только даровало силу. «Мне всё равно, что ты знакомый наш! — Антон бесстрашно властно произнёс. — Ты выкинь из рассудка эту блажь! Иначе драку я начну всерьёз. С тобою мы не дети уж давно, И мстить за прошлые обиды — глупо! И стать врагами если суждено, Ты сделаешь себе лишь этим худо. Коль Джуну ты действительно любил, Не стал бы трогать счастье наше тут. Иль человечность ты уже забыл? Избавься наконец от адских пут!» Захар в обличье демона, помедлив, Внезапно рассмеялся громким смехом. Ответом этим, он разбил последний Шанс на прощенье; заиграло эхо Зловещей песней, кой-глотало небо. Не в силах больше сдерживать себя Антона оттолкнув, схватил он крепко Без жалости прелестное дитя. С кровавых губ сорвался крик немой С лазурных глаз слетел хрусталик слёз. За что ей грех безвинный дан судьбой, Где люди видят только море грёз? Открыв глаза, девчушка оробела: Заместо тёмных гор, царил где хаос, Повсюду белоснежность звёзд горела, И в чистом свете дева потерялась. Куда ни глянь — лишь пустота везде… Вдруг чьи-то руки нежные коснулись Её ладоней; и тепло в душе, Слегка проснувшись, разом встрепенулось. И кто-то вдруг её к груди прижал, Обнял прекрепко, с нежностью смотря На Джуну; и скупая с глаз слеза Скатилась на златую волос прядь. Заместо демона бедняжка Джуна Узнала вдруг Захара… Почему Внутри предательски всё встрепенулось, Увидев друга детства наяву? Но где же ярость, гнев и тьма вокруг? «Тебе я правду должен рассказать, — С любовью прошептал старинный друг. — Мне из тюрьмы двух раев не сбежать… Когда с тобой детьми ещё мы были, Действительно к тебе пылал я страстью. Но вскоре я пропал, меня забыли, И не найти пути обратно к счастью. В тот день ужасный я сбежал из дома, Забыть я вас хотел, чтоб камень сбросить, Во время страшного расцвета грома Природа строила мне ада козни. И ветер буйный снёс меня с обрыва, И я разбился о булыжник острый. Волна той смерти с головой накрыла, И оказался в рае яром пёстром. Но шли года, и древнее проснулось Из недров зло. Слились вмиг рай и ад. И душ невинных это зло коснулось — Когда взошла кровавая луна, Все души заточили в демонов. И мы не в силах их держать от вас, Настигла разом нас лишь немощность. Но вспомнил я тогда тебя в сей час, И понял, что ты избрана была. Ты лишь одна способна нас спасти. Страдает здесь давно моя душа, За страх, что я внушил тебе, прости.» Не дрогнув, Джуна только улыбнулась, И, белую протягивая руку, Глазами добрыми во тьме блеснула, Промолвив тихо умершему другу: «Всё рано или поздно станет ясно, Ты мне печаль свою доверь смелей. Освобожу тебя я без опаски: И эти чары ты скорей разбей!» И в тот же миг пред нею ангел встал, Приняв от девы яркий сердца свет. Взлетел он к солнцу, гордо величав, И Джуна нежно улыбнулась вслед… Вдруг сотня рук воздета к светлой деве — Все демоны взмолились о свободе. И счастье принесла одновременно, Не оробев, отдав в их души солнце. Волшебный ангелов на небе вальс Долину томную всю озарил. А деву, что дарила этот час, Их тёмный свет в той бездне погубил. Всю изнутри изъела темнота, Заместо сердца вечно пустота. Не молвить больше кроткие слова, Не распахнуть лазурные глаза. Вся белоснежность кожи испарилась, Покрывшись пятнами от цвета тьмы. С безгрешной жизнью суждено проститься, Забыть навеки сладкие мечты. Во мраке бездны, в темноте и мгле Любовь людская вспыхивает жарче. Сильней её нет больше на земле — Пока от страсти не родится алчность… Забыв себя от горести, Антон К безгрешной Джуне бросился вперёд. И ужас смертный в сердце потаён — Та горечь правды безобразной ждёт… И юноша, прижав любовь к себе, Желает также тьму её забрать. Застыли губы в жалобной мольбе: «Позвольте свету мне её придать! Готов я получить всё ада зло, Лишь дайте мне её сейчас спасти…» В душе сожжённой исчерпал тепло, И разум затуманили грехи. Ужасный демонов на небе вальс Долину светлую во мрак окутал. А парня, в чьей душе огонь погас, Любовь лишила всякого рассудка — Забрал он тьму, чтоб девушку спасти. И эта тьма его изъела вмиг. И света никогда не обрести, Был искажён его прекрасный лик. И ввысь вознёсся демон молодой — Дитя любимое самим Аидом. И велено ему теперь судьбой На троне восседать в подземном мире.