Пряники и потомки

— Курсант Бекер! Мартин вытянулся в струнку, одернул грязную, подранную рубаху и подумал, не щелкнуть ли каблуками. Посмотрел на лица присутствовавших, воздержался. Еще подумают, что издевается. Присутствовавшие молчали. Молчал уважаемый ректор святой отец Хоффмайер, молчал грозный и всевластный Антонио Висконти, молчал дряхлый, но не менее грозный дон Сфорца. А еще молчала фрау Нессель, крепко обнимавшая и прижимавшая к себе дочку. Чуть более чистую, но тоже помятую Альту. Которую курсант Бекер только что привел. Ну или она его привела — тут как посмотреть. Отец… Все-таки тяжело воспринимать легенду Конгрегации, великолепного и ужасного Курта Гессе, Молота Ведьм, как отца. Но, видимо, придется привыкать. Так вот, он — тоже молчал. Правда, что-то в его молчании отличалось. Мартин пока еще не мог понять, хотя очень старался. В конце концов, понимать людей и их мотивы — его будущая работа. Первым нарушил молчание майстер Хоффмайер. Он покосился на остальных, нервозно дернул углом рта, и поинтересовался, старательно сдерживая тон: — Так все же, Мартин. Объясни нам: где вы пропадали? Вас, и тебя, и Альты, не было двое суток. На уши поставили половину присутствовавших на отдыхе в академии следователей, выпускников последнего года обучения и всю наличную стражу. Должна быть серьезная причина. Висконти подтвердительно и со значением кивнул. Дон Сфорца прикрыл глаза и, казалось, подремывал в кресле. — Докладываю, — решил зайти с уставных интонаций Мартин. — Инициатива исходила целиком и полностью от меня. Альта не виновата. Она рассказала мне, что слышала рано утром, неделю тому назад, как пара крестьян из поставщиков провизии жаловалась отцу келарю на пропажу детей. — Так, подожди, — перебил его отец. Он сдвинул брови и посмотрел на ректора. — Крестьяне жаловались? А мы ни сном, ни духом? — Видимо, келарь подумал, что это обычный простонародный трёп, — развел руками майстер Хоффмайер. — Он же не следователь. — Он конгрегат, — отрезал Молот Ведьм и снова обратился к Мартину. — Давай дальше. Хотя я, кажется, уже догадываюсь. — Продолжаю, — согласился тот. — Еще раз хочу подчеркнуть, вина полностью лежит на мне. Я заинтересовался услышанным, а потом, когда крестьяне приехали снова, помог им с разгрузкой и аккуратно расспросил. — Что удалось узнать? — негромко поинтересовался Висконти. Негромко-то негромко, а холодок по спине протянул. Курсант Бекер вспомнил об осанке и снова вытянулся. — Согласно показаниям, в деревне действительно пропадали подростки. Примерно нашего возраста. Некоторые из взрослых видели, что к детям подходила какая-то смутно знакомая старушка, внешность которой потом невозможно было вспомнить. Предлагала сладости, рассказывала истории про пряничный домик. — Пряничный? — оторвалась от Альты Нессель, резко повернув голову в сторону рассказчика. — Сладости… Я слышала что-то такое. На самом деле, там, конечно, не пряники, это отвод глаз… — Иллюзия? — уточнил отец. Он нахмурился еще сильнее. — Я уже хочу поговорить с келарем лично. Майстер ректор укоризненно покачал головой. — Ты все-таки слишком многого требуешь от людей. Мартин, что было потом? — Потом мы обсудили все с Альтой. И я, — ударение на «я» подчеркивало меру ответственности, — предложил провести разведку. Потому что одно дело — составлять доклад на основе слухов, а другое — по лично проверенной информации. Дон Сфорца широко распахнул глаза и захохотал. Он смеялся, как мальчишка, заливисто и искренне, пока не закашлялся. Висконти аккуратно налил ему какого-то снадобья из бутылочки, престарелый кардинал выпил и с неповторимым акцентом прохрипел: — О, эти сопляки! Эти верные, непобедимые сопляки!.. Кажется, я тоже догадываюсь. Гессе, отпрыск-то весь в тебя. Да и дочка… Наконец курсант Бекер смог разобраться, что выражало лицо отца. Курт Гессе втихомолку улыбался, самыми краями губ и морщинками в углах глаз. Хотя, конечно, и осуждал тоже. Куда ж без этого. — Ну и как, — осторожно спросил он. — Разведали? — К сожалению, операция не пошла так, как планировалось, — со смущением вздохнул Мартин. — Мы выдвинулись в деревню, опросили жителей. Пряничный домик был найден — просто прочесали сектор, в котором чаще пропадали дети, — после чего ведьма нас, по ходу дела, вычислила. И начала заманивать. — Это были сладости, — подала голос Альта, подрагивающими пальцами откидывая со лба спутанные волосы. — Очень хитрые сладости. Я так не умею, но я почуяла. — В общем, нам пришлось импровизировать. Делать вид, что мы поддались чарам, — виновато понурившись, юный воспитанник не выглядел виноватым. Отец Бруно аккуратно уточнил: — Зачем? Могли бы убежать, рассказать старшим… — Да, но мы же не знали, та это ведьма или не та. Нужно было убедиться, — с горячностью принялась защищать брата Альта. — А вот если бы мы увидели пропавших детей… — И что же вы увидели? — снова тихо, спокойно осведомился Антонио. Девочка стушевалась. Зато Мартин поднял взгляд и твердо ответил: — Кости. Совсем не пряталась, старая. Видимо, считала, что из домика мы уже не выйдем. — Но вы вышли, — резюмировал отец. — И вы живы. Справились. Каким образом, кстати? — Я же не зря cum eximia laude по рукопашному бою для своей возрастной группы имею! — совсем по-детски возмутился Мартин, после чего густо покраснел. — Но без Альты не смог бы. Признаю вину полностью: переоценил силы. — Да я так… — смущенно пробурчала сестра в ответ на вопросительные взгляды. — Тоже немного взгляд отвела. Ну и пара толчков силой. Как мама учила. — Дети, — сказал отец. — А где это сказано: «Если чадо твое ослушается тебя…» Как там дальше, не помнишь, Бруно? — Да ну, — возмутился тот. — Не все же так плохо. Что с ведьмой, кстати? — Мертва, — дуэтом выпалили оба приключенца и теперь уже неподдельно понурились. Мартин уточнил: — Я превысил пределы необходимой обороны. Да и нож был неудобным. — Дети, — эхом отозвался Висконти. — А ведь растет смена. Подрастает. Вообрази, Гессе: прямо под боком у академии — ведьма. И ущучил ее не ты, прошу заметить. Что делать будем? Пороть? — Не надо, — снова неожиданно просипел из своего угла Сфорца. Он снова пригубил лекарство, уже более чистым голосом повторив: — Не надо. Пусть отчет составят. В трех экземплярах. Потом на кухню на неделю, повару в помощь. Пряники лепить, — и обидно захихикал. Через пару мгновений нервный смех накрыл всех присутствующих. Только теперь курсант Бекер смог выдохнуть и украдкой потереть саднящие костяшки на кулаке, одновременно расслабив плечи. А краем глаза он заметил, что похожее движение проделал отец. Значит, все в порядке. Но пряники — дрянь.