Сизый свет

***

      Это было 17 августа 3001 года третьей эры в Средиземье. Обычный летний день, который окутан солнечным теплом и свежестью уже цветущей травы и защитой от холодных ветров со стороны леса. Люди как всегда занимались уходом за домом, кто-то ходил в лес за ягодами и грибами, кто-то уходил на луга, чтобы собрать душистые и полезные травы, которые все так любят использовать в чай. Кто-то ухаживал за конями, которые казались ухажёру самым дорогим в его жизни. Возле домов можно было заметить лежащих людей, которые отдыхали от занудного для них солнца и покуривали брийский табак. По всей деревне разносился запах приготовленных обедов, от которого ничего не хотелось делать. Всё шло своим чередом, и жизнь в том числе. Это была деревня дунэдайн почти на самом севере земель Бри, и, конечно, никакая деревня дунэдайн на севере Средиземья не может существовать без следопытов, коими были большинство мужчин здесь. Об этом поселении мало кто знал, ведь следопытов обычные люди страшились и старались с ними не связываться, за исключением, естественно, самих дунэдайн.       В своих домах почти никто не находился этим днём — почти все были заняты внедомашними делами, кроме жён некоторых следопытов, которые готовили для них ужин и обед для своих детей, надеясь, что следопыты придут домой вечером. Но ещё кто-то не выходил из дома почти весь этот для кого-то прекрасный, а для кого-то ужасный летний день. Это были два уже почти двадцатилетних парня, давние-предавние друзья, семьи которых также давно сдружились. Это были Келенгил и Финмир (синдаринские имена; их родители назвали своих сыновей на синдарине, так как его сильно любили как язык, уважали и при этом заставляли своих детей учить эльфийские языки). Их отцы были оба следопытами, при чём не рядовыми. Отец Келенгила командовал маленьким отрядом, который должен был отслеживать врагов, тайно прошедших в земли Бри и, по случаю, их уничтожать. Отец Финмира руководил весьма крупным отрядом, следившим за северными границами Бри. У обоих командиров завязалась хорошая военная кампания, и деревушку дунэдайн уже много лет никто из злобных не трогает, поэтому все мирные жители успели позабыть о давних набегов орков и влились в каноны спокойной и тихой жизни.       Келенгил любил как и бродить по лесу, по лугам, осматривать и тут же восхищаться всеми прелестями, которые ему заготовила великая природа, которую он очень любил, но он ещё не видел прекрасные и манящие леса Лориена, не видел вечно зелёные Шира, великолепные сады Линдона, нет, он этого не видел, и поэтому непонятно, как сильно перевернётся его разум, увидев все эти красивые земли, о которых он мог только прочесть в книгах; так и сидеть дома и замуровываться в своих книжках, которых у него полно дома, и собирать знания обо всём: о народах, о землях, героях прошлого, войнах прошлого, которые все происходили в Средиземье. В последнее время Келенгил отвлёкся от своих любимых занятий и стал чаще заниматься по дому, помогать маме, пока отец находится где-то на дозоре, а в свободное время стал самостоятельно учиться обращаться с мечом, так как планировал стать одним из следопытов и видел себя весьма успешным среди их рядов.       Финмир в свою же очередь не особо любил бродить по здешним молодым лесам и наполненным пряными ароматами и яркими цветами лугам, но иногда это делал. Он больше любил военное дело и рано научился владеть мечом, в этом ему помог его же отец. В недавнюю пору Финмир учился метко стрелять из лука, что ему весьма и весьма хорошо удалось. Он не любил засиживаться дома, а постоянно находился где-то на улице деревни, то ходил на рынок — присмотреть себе и отцу что-нибудь, то бывал на местном стрельбище — потренироваться. Если он и не выходил на улицу, то был дома у Келенгила или рассматривал у себя карту Средиземья. У Финмира был только отец, мать умерла скоро после родов, что было необычно для дунэдайн, ведь потомки нуменорцев редко болели и были людьми стойкими и крепкими, долгожителями, а некоторые были даже самыми настоящими богатырями.       Пока все были заняты злободневными делами, Финмир сидел у Келенгила и беседовал с ним на тему психологической стойкости среднестатистического следопыта. Они оба любили беседовать на самые различные беседы, и порой эти беседы длились очень долго. Темы для бесед они выбирают очень быстро, и иногда непонятны механизма этих выборов. Келенгил, как всегда, высказывал свои предположения, а Финмир слушал, но иногда вступал в спор со своим собеседником, который, как правило, заканчивался победой Келенгила, ведь тот был более успешен в аргументации. Пустой, как может показаться для некоторых людей, разговор очень сильно продлился и закончился к вечеру. Тогда они друг с другом распрощались, и Финмир ушёл к себе домой, так как он должен был приготовить ужин для себя и для своего отца.       Уже был вечер, стало понемногу темнеть, и все расходились по своим домам, потому что на улице уже делать было нечего. Стали потихоньку зажигаться огни в домах, через окна можно было разглядеть силуэты и даже увидеть, что эти силуэты в домах делали. К большому всеобщему удивлению и большой радости, следопыты вернулись в свои дома в сумерках, даже не в поздний вечер и не в ночь, как это обычно получается. Уставшие следопыты быстро сели за обеденные столы, быстрее всех покушали и мигом легли на свои кровати. Кто-то успел уснуть, а кого-то беспокоили мысли о завтрашнем дне, не дававшие поспать. Отец Келенгила быстро лёг спать, а отца Финмира что-то беспокоило, он считал, что что-то опасное случится этой ночью, поэтому совсем не ложился на кровать.       Келенгил решил не спать до самой ночи и лежал у себя на кровати, повернувшись к окну, и читал книгу о лекарственных травах, растущих на землях Бри. В его комнате горели свечи, чтобы можно было читать. Когда он уставал читать, от отвлекался от книги и смотрел в окно, Келенгил видел, как в окнах почти каждого дома исчезали огни и всё становилось невидимым, только уличные фонари не потухали; солнце почти село за горизонт, и никто уже не мог насладиться всей красотой летнего дня и даже вечера. На деревню стелился слегка грязно-зелёный туман, что сильно напугало наблюдателя, ведь он никогда такого не видел, и весь этот туман ассоциировался у него с колдовством и тварями Ангмара. Келен перестал читать книгу и стал рассматривать туман, из-за которого он упал в раздумья. Он думал о скором падении Средиземья, о котором много кто говорил, но никто при этом не понимал почему и кто станет причиной раскола, о печальной истории Арнора, и представлял себе возрождение Ангмара и скорое падение рубежа следопытов и, соответственно, самих земель Бри. Такие мысли страшили Келена, он не хотел, чтобы всё так было печально, и надеялся, что орки не станут собираться армиями на крайнем севере Эриадора и не станут сметать всё на своём пути, убивая всех, кого увидят, и сжигая любой город и любую деревню, которую заметят. Он очень глубоко упал в свои рассуждения, что уже перестал замечать бегущих на свои места дозорных, которые должны были стеречь границы деревни и на крайний случать позвонить в горн и разбудить всех жителей поселения, в том числе и следопытов, и даже не обратил внимания на силуэт, появившийся перед его окном. Силуэт постучался в окно, что возвратило Келенгила обратно в жизнь и напугало так сильно, что тот отскочил подальше от окна и хотел взять ближайший к нему инструмент или какую-нибудь тяжёлую и крепкую вещь, чтобы ею ударить по голове силуэта, но вовремя остановился, узнав очертания Финмира, которые стали видны по мере приближения к окну. Финмиру тогда тоже не спалось, но почему-то он решил прогуляться по улицам, не придав серьёзного значения пугающему своего друга туману. По-видимому, тому понадобился свежий воздух, чтобы распланировать весь свой поход, в который он недавно собрался пойти, и, конечно, он пригласит в него своего друга, без этого никакой поход для Финмира не может быть состоятельным, но оказалась, что идея была неудачной, так как воздух был затхлый из-за тумана, и дышать было весьма затруднительно, поэтому он отправился к другу, чтобы поговорить с ним о походе и сказать, дабы тот по-тихому собирал вещи.       Келен позволил другу войти в дом, но только очень-очень тихо, дабы не будить родителей. Финмир, словно эльфийская стрела, влетел в дом Келенгила и рысью зашёл в его комнату, тут же садясь на близстоящий стул. Оба неразлучных друга невероятно тихим шёпотом разговорились о продуманном Финмире походе, как они будут идти до Бри вместе с наполненными провизией, картой, компасом и прочими вещами сумками, как будут обороняться от орков на случай, если так сильно не повезёт, и помимо этого, они обсуждали другую кучу мелочей похода на юг. В это же время, пока слушал Финмира и обсуждал с ним эту тему, Келен, не шумя, складывал вещи для короткого путешествия в сумку. По плану, Келенгил должен был сказать об этом утром своим родителям и тут же отправиться с Финмиром в сторону Бри, в самом Бри они останавливаться не будут, а развернутся и пойдут обратно на север. Трепетное собирание вещей и разговор внезапно прекратились. Келен не доложил в сумку свой меч, карту и компас, а ведь именно он должен был взять компас с собой.       Неожиданно для всех спящих и неспящих, прозвонили горны с северной стороны, тут же зазвонил противно громкий тяжёлый и громоздкий колокол, находившийся на смотровой башне, немного подле дома Келенгила. В домах зажглись огни, и первыми из домов стали выскакивать следопыты, бегущих уже с мечами, луками и надетыми плащами в сторону горнов. Исключением и не стал отец Келена. Из спальни послышались голоса и крики о том, что нужно быстро собрать вещи и ускакать из деревни, пока до дома никто не дошёл. Отец грозным голосом наказал своей жене убегать на юг, в Бри, и тут же быстрой хваткой взял свой меч, лук с колчаном для стрел, накинул зелёный плащ и выбежал из дому. Мать побежала в комнату сына и испуганно-сердитым голосом велела Финмиру бежать к себе и быстро найти своего отца, пока того не разорвало от потери сына. Келену сказала собирать вещи и была радостно удивлена тем, что сумка её сына была уже полна. Тогда она сома побежала за своей сумкой, чтобы сложить туда всю нужную провизию и одежду.       В это время Келенгил смотрел в окно и видел вдалеке горящие дома, и тут та надежда, которая была твёрдым стержнем для собственного душевного состояния, рухнула, и с этим рухнуло всё остальное. Никакой надежды, никакого светлого будущего, и уж тем более тихой и мирной жизни уже не было в душе юного мыслителя, а только смерть и разрушение. Он уже успел окрестить происходящее падением дунэдайн, полным уничтожением Бри и первым ходом по захвату Средиземья тьмою. Он в сильном страхе не мог двигаться, в зубах его был кулак, который немного покусывали челюсти от волнения, и чуть не наворачивались слёзы на глазах от того, что внутри героя так печально всё перевернулось. Келен взял себя в руки и заставил себя сдвинуться с места, но сильный страх и испуг до сих пор можно было прочитать в его ясных сизых глазах. Он отвернулся от окна и сказал себе:«Нет, не может быть, такое ведь невозможно. Нет…» С этими словами он вышел из своей комнаты и громко, чуть не криком, спросил свою маму:«Что там происходит?!»       — Я не знаю, но, по-моему, на нас напали орки — чуть не плача, промолвила мама — Всё, я всё собрала… А теперь быстро побежали!       — Куда?!       — За мной! Живо!       И из дома выбежали два человека: мать и её собственный сын. Они побежали на юг, туда же, куда бегут и все общей и беспорядочной испуганной толпою. Келенгил стремительно бежал, не глядя себе под ноги, из-за чего запнулся об камень и упал на землю. Тогда он видел перед собою траву, выросшую выше его в лежачем положении, стоги сена, казавшиеся такими же унылыми и испуганными, как и он сам, бегущих людей, которые, к удивлению, не стали об него запинаться, а бежали обходом, деревья, каждому из которых дали названия, и много чего другого, с чем успел мысленно попрощаться. Он повернул голову налево и увидел Финмира, который кому-то показывал руками путь до Бри. Келен быстро встал и начал звать друга к себе, на что тот отозвался и с ускорением подбежал к Келенгилу. В глазах Финмира также можно было прочесть непобедимый страх неожиданного нападения на деревню. Он не нашёл своего отца и совсем не знал, что теперь приходилось делать, и в этот момент Финмир стал медленно теряться внутри себя от непонимания происходящего.       — Куда бежим Келен! Куда бежать.       — В Бри, куда же ещё! Но сначала нужно дождаться моей мамы… где она?! Где мама?! — голос Келенгила стал уже несколько истерическим от гибельной печали и напуганности всем происходящим.       — Келен, Келен!! Келен!! — со стороны кричал знакомый голос. Келен обернулся и увидел маму с западной стороны, подзывающую друзей своей небольшой и хрупкой рукой — Идите сюда! Бегите ко мне-е-е-е!!       И Финмир, и Келенгил стремительно подбежали к матери, которая им говорила бежать в Бри немного в обход со стороны запада основной дороги до столицы окружных земель, а сама побежала с общей массой, которая, казалось, сейчас её задавит, если она споткнётся, крича в дорогу, что будет ждать их в Горцующей пони, и чтобы бежали как можно быстрее. Финмир посмотрел не север и увидел бегущих отвратительно грязно-зелёных тварей-орков, на лице которых нельзя было прочитать никаких эмоций, лишь желание уничтожать и убивать, лишь жажду разрушения и беспощадности. Финмир крикнул почти в ухо Келенгилу, чтобы они вместе побежали через лес — на запад, так орки не обратят на них внимания и не погонятся за ними. Так и было сделано — оба сострадальца побежали в западный лес, не оглядываясь назад и в стороны, и бежали пока и Келен, и Финмир почти одновременно не упали…