Melodrame

Если пусто в душе — значит время сменить маршрут. Запиши в голове разборчиво, без чернил: Если любят тебя — обязательно подождут, Если счастье придет — значит ты его заслужил. Ах Астахова

- Поттер, ты в своём уме?! - Тс-с-с! Драко поморщился и нервным жестом проверил заглушающие чары и висящее на двери Либерато. - Ты посреди ночи вваливаешься в мой камин и говоришь мне же «тс-с-с»?! Я повторю вопрос: ты в своём уме? - Да-да, - не очень уверенно отозвался Гарри. – Поговорить надо. - Поговорить?! – возмущённо прошипел Драко. – А до утра твоё «поговорить» никак не могло? Или почему бы было не послать сову, как нормальные люди делают? - Нет, это не ждёт до утра, - Гарри потёр шрам на лбу и машинально взъерошил волосы. – И для совы слишком важное. И личное. Драко вскочил. - Личное! Только не говори, что ты решил опять поднять тему! Гарри вздохнул и ещё раз провёл рукой по и без того взлохмаченным волосам. - Да. - Нет! – застонал Драко. – Нет, сколько можно, Поттер! Мы же договорились, мы всё решили!.. - Это не мы решили, это ты что-то там для себя решил, - возразил Гарри. – И я никогда не скрывал, что твоё решение меня не устраивает. Мне тебя не хватает. - Но ты обещал! - Прости, но я не в силах сдержать это обещание, видя, что ты делаешь со своей жизнью. Драко обессилено провёл холодной ладонью по лбу. Он бы сейчас посмеялся, если бы ему так сильно не хотелось плакать. Придурок Поттер, его личное проклятие. Он совершенно не понимает, во что лезет, но лезет упорно, и ничто, кажется, не способно его вразумить. - Какое тебе дело до моей жизни? Нет, не начинай, - Драко резким жестом прервал попытавшегося возразить Гарри. – У тебя есть своя жизнь, жизнь национального героя. Вот ею и занимайся. Аврорат, подвиги, интервью для «Пророка», толпы поклонниц… что ещё-то тебе нужно? Гарри тоже поднялся и открыл уже было рот, но Драко снова не дал ему заговорить. - Моя жизнь – это моя жизнь, я сам с ней разберусь! И одно я знаю абсолютно точно: тебе в ней не место. - Малфой, укуси тебя мандрагора! Ты всё время твердишь одно и то же: «Мы не можем быть вместе!» И хоть бы раз нормально объяснил, почему?! Я тогда может быть и уступил бы! Но ты придумал сам себе какую-то страшную анафему и мучаешь ею и меня, и самого себя... Скажи же уже наконец, в чём дело? Скажи! Требовательный взгляд Гарри прожигал даже в ночном полумраке спальни, в которой не было ни единого источника света, кроме тонкого лунного лучика, пробивающегося сквозь щёлку между шторами. Драко сам не заметил, как начал заламывать руки. - Ты не понимаешь. - Так объясни! - И не поймёшь! - Малфой, чёрт возьми! Драко пробрал мелкий озноб. Вот уже год как забытое чувство. Почти забытое. В груди поднималась злость. - Ты можешь просто оставить меня в покое? – произнёс он глухо, глядя куда-то поверх головы Поттера, на белый хрупкий лучик за его спиной. – Мы не можем быть вместе, потому что это погубит нас обоих. Я для тебя слишком пропащий. Ты не выдержишь меня – да, не выдержишь, я сам-то себя едва выдерживаю – и сбежишь, а я… А я останусь, со своей жизнью. Каждый день буду просыпаться с мыслью о том, что это мимолётное счастье было лишь для того, чтобы потом было ещё хуже, ещё больнее, и что лучше бы его не было вовсе. Не прикидывайся, ты знаешь, что значишь для меня, Поттер! И потому лучше будет, если ты исчезнешь из моей жизни насовсем, лучше для всех! Драко сорвался на крик. Поймал внимательный, немного грустный взгляд. «Ничего до него не доходит…» - Поттер, неужели ты считаешь, что жизнь меня мало покалечила? Ну зачем, скажи, зачем, как только становится чуточку легче, когда уже кажется, что всё начинает налаживаться, ты объявляешься снова и… - Выходи за меня. Тихий голос как гром ударил по ушам. Драко замолчал резко, на полуслове. Слова комком застряли в горле. - Что?.. – переспросил он внезапно севшим голосом, молясь, чтобы это было ошибкой, чтобы он ослышался, что это всё оказалось плодом его болезненно расшатавшегося воображения, но только не правдой... Но Поттер повторил медленно и чётко, глядя прямо в глаза: - Выходи за меня замуж. Я не могу жить без тебя, Драко. По телу прошла судорога. Драко стиснул зубы. Собрав всю волю в кулак, он вскинул подбородок. - Поттер, ты рехнулся? - Возможно, - Гарри сделал шаг вперед, а Драко даже не нашёл в себе сил отступить. – С тобой-то рехнёшься. Ты согласен? Поверь мне, поверь хоть раз. Я смогу вытащить нас обоих. - Нет, – Драко сам не ожидал от себя в этот момент настолько ледяного тона. – Мне не нужна твоя помощь. А теперь забирай обратно все свои тупые предложения и проваливай. Какое-то мгновение Поттер как будто бы оказался в замешательстве, но вдруг подскочил быстро и неожиданно, оказавшись в один момент совсем рядом. - Хорошо, - произнёс он, буравя Малфоя свирепым взглядом. – Хорошо, оставайся. Торчи здесь взаперти, как принцесса в башне. Сиди у отца на шее, держись за юбку матери, сколько тебе влезет. Тебе двадцать пять, а ты всё никак не повзрослеешь. Семь лет уже прошло, а ты всё с кем-то воюешь, только вот с кем – непонятно. Сам себе помочь не можешь, так дал бы хоть другим это сделать, но ведь нет! Идиот! Гарри крутанулся на пятке и исчез в маленьком вихре, только дёрнулись слегка тяжёлые шторы и заколебался белый лучик. * * * До рассвета оставалось всего каких-то пара часов, а уснуть всё не удавалось. Драко ворочался и ёрзал, пытаясь забыться, иногда дремал, но в голову начинали лезть путаные и беспокойные сны, и он тут же снова просыпался. Когда прошло оцепенение и дрожь унялась, навалились мысли. Тяжелые мысли, навязчивые. Семь лет прошло. Да, Поттер верно подметил. Семь лет прошло, а он всё тот же мальчишка. Для всего мира война закончилась семь лет назад, а он, Драко, словно застрял в мае девяносто восьмого, под взрывами Бомбард, под зелёными струями Авад, под бешеными языками Адского пламени. Всё это стало его вечным кошмаром. И он хотел вырваться, хотел жить дальше, но не мог, не получалось. Стоило ему закрыть глаза, как всё оживало вновь: и крики, и взрывы, и звуки падающих тел. А ещё лица. Бледные, с устремлёнными в пустоту невидящими глазами. Отец, мама, друзья, знакомые… Поттер. И Драко просыпался по ночам в холодном поту, порой от собственного крика. Когда семь лет назад закончилась война и выпускников пригласили закончить обучение, Драко не хотел ехать. Этот год был ему ни к чему, ЖАБА он мог сдать хоть сейчас. Но принять приглашение заставил Поттер: «Я вытащил твою семью из лап дементоров, с тебя должок. Делай, что говорю!» Гарри Поттер. Откуда он вообще взялся? Ну, точнее, он всегда был. Где-то рядом, в поле зрения, он всегда попадался под руку там, где не просили и постоянно влезал туда, куда не следовало, но больше, чем объектом для насмешек, для Драко он никогда не был. А тут вдруг прицепился, словно нюхлер к галеону, и не отделаешься. Поттер ходил следом за Драко везде и всюду, интересовался всеми его делами, втягивал в какие-то сомнительные авантюры и вообще вёл себя очень и очень странно. Можно было подумать, что он таким образом следит за экс-Пожирателем, предупреждая угрозу с его стороны, однако уж больно эта «слежка» была… участливой. Поначалу Драко сильно бунтовался против такой компании. Он хамил, язвил и куда только не посылал новоиспечённого «приятеля», но того всё это брало ровно настолько, насколько взяла в своё время лордова Авада. Непрошибаемый Поттер огрызался в ответ, но упорно продолжал околачиваться рядом. А послать придурка-героя по-настоящему Драко не решался – всё-таки долг за ним действительно лежал. Оставалось лишь смириться – и Драко смирился. А вскоре привык, а после – к своему собственному удивлению – втянулся. Тогда Драко почти жил. Да, кошмары мучили его по ночам. Но когда утром он просыпался от орущего на всю спальню Патронуса-оленя, когда первым, что он замечал, выходя из подземелий, была чёрная лохматая макушка, маячащая у входа в Большой зал, когда старуха МакГонагалл рассаживала их с Поттером в разные концы класса, но они всё равно ухитрялись перебрасываться бумажными журавликами… Этот год стал лучшим годом Драко в Хогвартсе. Возможно, лишь тогда он и чувствовал себя по-настоящему счастливым, только один год из всей жизни. И, возможно, именно это и послужило тому, что Драко оказался не готов быть выброшенным во взрослую жизнь. Школьное время закончилось, экзамены были успешно сданы, и казалось, что дела уже идут в гору. Однако неприятности не заставили себя долго ждать. Смена верховного чародея Визенгамота, поднятие старых, годичной давности, уже закрытых и почти забытых дел, арест отца. Всё обрушилось так внезапно… Драко помнил всё как в тумане: огромный зал, высокий стул, ледяное дыхание за спиной, бледное, осунувшееся от слёз и бессонницы лицо матери и допросы, допросы, допросы… Десять месяцев жизни, как один бесконечный ужасный сон. Отца отправили в Азкабан, а мать и сын вернулись домой под конвоем дементоров. Поместье стало вдруг пустым и холодным, слишком огромным для двоих. Драко тогда ещё держался. Он просто не мог сдаться сейчас, когда над крышей дома день и ночь носились чёрные безликие фигуры. Мама совсем ослабла и слегла, Драко остался её единственной поддержкой. Целыми днями он просиживал у её постели, отходя ненадолго лишь тогда, когда она, измученная, засыпала. Не было в то время для них двоих ничего опаснее одиночества. Десять месяцев – кошмар наяву. Особенно тяжело было в первое время, когда казалось, что это конец, и не было ни малейшей надежды на спасение. Но надежда появилась, внезапно, как и всегда: на арену снова вышел Избранный. Поттер рвал и метал, и перед девятнадцатилетним мальчишкой робели и чопорные судьи, и матёрые авроры, и сам министр магии… Изо дня в день Драко перелистывал страницы газет, бесчисленное количество раз перечитывал одни и те же статьи. «Гарри Поттер высказывается в защиту осуждённых Визенгамотом Пожирателей Смерти» «Разбирательства по делам бывших сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть затягиваются…» «Слова Мальчика-Который-Выжил всколыхнули Британию» «Визенгамот готов пересмотреть свои взгляды» «Малфоев оправдают?..» Драко до последнего не верил в то, что всё это сможет привести хоть к чему-нибудь. «Зачем? Зачем он так рискует?! Он ведь и нам не поможет, и себя погубит, разве кто-нибудь посмотрит на то, что он их всех спас?..» Разум категорически отказывался верить в благополучный исход. Но глупая детская надежда как заноза засела в душе. И сидя на высоком жёстком стуле в центре огромного наполненного людьми зала суда, слушая оправдательный приговор Верховного Чародея, Драко в отрешенном смятении теребил белоснежные манжеты; он слышал каждое слово, но не осознавал их значение. Из всей разномастной толпы он видел лишь одно лицо. И только по растянувшейся искренней улыбке Поттера наконец всё понял. Тогда можно было подумать, что чёрная полоса прошла. Отец вернулся домой, мама быстро поправилась и расцвела, как и прежде, и над их домом наконец-то зажглось долгожданное солнце… Но не тут-то было. Далеко не все в магической Британии поверили чудесному оправданию бывших разбойников и убийц. Выходя в свет, Драко чувствовал на себе эти взгляды. Настороженные, ненавистнические, злые, они преследовали его везде и всюду, и ему приходилось невольно сжимать в кармане мантии рукоять волшебной палочки – так было хоть немного спокойнее. Впервые Драко почувствовал, что его фамилия – больше не титул, а проклятие. Он брался то за одно, то за другое, не в состоянии сидеть без дела, но всё валилось из рук. Не шли дела и у отца. После десятимесячного перерыва даже у него, великолепного стратега, не получалось восстановить прежний ход событий, заново собрать всё в единую мозаику. Постепенно исчезла из мэнора показушная роскошь, больше не устраивались богатые приёмы, поблёкла жизнь его обитателей. У Драко совсем не осталось сил. Он закрылся в себе, отдалился от внешнего мира. Из близких друзей осталась только Паркинсон. Панси прибегала иногда, приносила полные пакеты сладостей, пересказывала городские сплетни. Драко нравилось слушать её щебетание. Она говорила всегда много и долго, и, погружаясь мыслями в её болтовню, можно было забыть на время о своих проблемах. Панси никогда ни в чём не упрекала. Её ядовитый язык осмеивал всё и всех, но в душу к Драко она никогда не лезла. Потому что знала, что там. Не понаслышке знала. Иногда только фыркала и бросала замечания, вроде: «Как же у тебя душно, так и помереть не долго»; «Драко, открой же ты шторы, полдень на улице! Что значит вставать неохота? А палочка тебе на что?!» А ещё она всегда очень-очень много смеялась, долго, громко и заразительно. И Драко тоже невольно улыбался, с чуть большим аппетитом начинал уплетать принесённые подругой сладости и всё-таки раздвигал взмахом палочки тяжёлые шторы, пуская в комнату яркие лучи полуденного солнца. Но всё это длилось лишь несколько часов, раз-другой в месяц, а потом Драко снова оставался наедине с самим собой и со своими страхами. Однажды не выдержал, рассказал обо всём отцу. И об апатии, и о боязни оказаться отвергнутым, и о ночных кошмарах. В какой-то момент показалось, что отец не поймёт, обронит, что это всё не достойно Малфоя, и прогонит… Но тот вдруг притянул к себе и усадил на колени, как маленького. Он рассказал, как после первой войны, будучи ещё совсем юным, ощущал себя точно так же. Как не спал ночами, как молился, сам не зная кому, чтобы взяли его, но не тронули молодую жену и годовалого сына, и чтобы на них не отразилась его ошибка… «Это пройдёт, главное пережить, - говорил Люциус. – Надо бороться, мой сын. Они нас считают извергами, а сами затравят и не дрогнут». Красивые слова, правильные. Но Драко понимал, что он – не его отец, он гораздо слабее. К тому же Люциусу было ради чего спасать себя. Было ради кого. А у Драко… А у Драко был Поттер. Неугомонный и упрямый, он никак не желал отступиться, а Драко не мог, просто не мог находиться рядом с ним, с таким светлым, солнечным, с символом победы в войне, в которой он, Драко, проиграл. «Это ведь всего лишь геройская прихоть, - убеждал себя Драко. – Поиграет и успокоится». Но Поттер всё не успокаивался. Как бы Драко не просил, как бы отвратительно себя не вёл, он всё время держался неподалёку. А когда на следующий день после сильнейшей ссоры, специально разожженной Малфоем, Поттер явился с извинениями и признанием несуществующей вины, Драко не выдержал. Этот корабль шёл ко дну, и он не мог позволить себе утянуть Гарри вместе с собой в беспросветную бездну. Он сказал прямо. Попросил оставить его в покое. Скрепя сердцем солгал, что не хочет больше его видеть. И снова остался один, чтобы никому не быть обузой. Да, Поттер согласился. Пообещал, что больше не попадётся на глаза. Драко уже был уверен, что у него получилось отгородить беспокойного героя от себя. И ведь так, без него, можно и попытаться пережить… И вот больше года спустя он объявляется снова. «Я не могу смотреть на то, что ты делаешь со своей жизнью». Конечно, он ведь не знает, каково это – постоянно слышать в ночи один и тот же голос, который всё повторяет мягко, грустно: «Драко, Драко, ведь вы же не убийца…» Да, не убийца, но что с того? Что это меняет? А тупица Поттер всё не поймёт никак, что жизнь – это не дешёвая французская мелодрама с непременно счастливым финалом. Забрезжил рассвет. Драко уже засыпал, когда в окно вдруг постучал большой напыщенный филин. Записка была короткой: «Драко Л. Малфою Сегодня в 3:00 после полудня у нашего слона. Приходи, я буду ждать. И подумай ещё раз над моим предложением.

Гарри Дж. Поттер»