Коська

      Строительство продолжалось своим чередом, таджики, достроив высотку, делали вид, что обустраивают прилегающие территории и доделывают подземный гараж. Дизайнер, молодой приятный мужчина, оказался спецом своего дела и лихо командовал бригадой отделочников. Пару недель назад Васильев показал ему купленную квартиру, доверив привести её в порядок. К приятному удивлению Алексея, дизайнер его полностью удовлетворил. Во всех смыслах. Мужчины даже не побрезговали воспользоваться для этого старым диваном бывших хозяев и расстались весьма довольные друг другом, договорившись о конфиденциальности последующих встреч. Женатому дизайнеру огласка нужна была не более, чем самому Васильеву.       Дело шло, время тоже не стояло. Осень, потеряв свое яркое оперение, постепенно уходила, изредка радуя солнечными деньками. Алексей, как обычно, проверив смету, результаты вчерашних трудов работяг и получив утреннюю порцию страстного дизайнера, зажатого им в одном из будущих кабинетов, вдруг понял, что не может выйти покурить. На балконы рабочие, обрадованные хорошей погодой и не желающие терять такой день, вынесли все мешающие строительные и отделочные материалы. Попытавшись, безрезультатно, найти лазейку между козлами, коробками с закупленной и не распакованной мебелью и различными банками с красками и лаками, Васильев плюнул и отправился курить на улицу.       Что его дернуло зайти за здание, он не знал. Но стоять внизу, не со стороны центральных входов, а со стороны дурки, было ему впервой. Территорию офисов от больницы отделял забор из тонкой редкой решетки, прерывающейся местами открытыми широкими воротами для лучшего подъезда строительной техники. То есть, фактически ничто не отделяло. Закурив, мужчина стал осматриваться. С этого ракурса всё смотрелось несколько иначе, более реалистично, что ли. Потерял некий романтичный налет старинный корпус. Снующий по улице совсем рядом, стоит только руку протянуть, и можно дотянуться, медицинский персонал в синих телогрейках и замызганных куртках стал казаться более реальным и обыденным. Таким же реальным был и голос, прозвучавший сбоку:       — Сигаретки не будет?       Алексей повернулся к хозяину голоса и завис. Псих и впрямь оказался очень красивым мальчиком. Бледноват, худоват, тело скрыто бесформенной больничной пижамой, и всё равно хорош. Алексей протянул пачку и зажигалку. Парень прикурил одну и, вернув остальное, остался стоять рядом. Васильев рассматривал его и не мог понять, что ж такого в этом зомбике, что не хочется отводить взгляд. Да, красивый, но у него любовники и покрасивее были — и модели, и спортсмены, и не один пучок голубеньких мальчиков от студентов-практикантов в очках и пиджачках до клубных пидовок в прикидах от неслабых модельеров. А тут… псих в замызганных кроссовках и куртке, явно с чужого плеча. Паренек сделал тяжку, выдохнул и повернулся лицом к Васильеву:       — Я вам не помешал, надеюсь?       Мужчина от удивления лишь отрицательно мотнул головой. Зомбик оказался воспитанным мальчиком, и захотелось, почему-то, с ним поговорить. Так, просто по-приятельски. Но черт знает, как с ним разговаривать. С пациентами психушек Алексею раньше общаться не приходилось. Может, с ними, как с заключенными, нельзя о чём-то заговаривать. Вдруг, какой краник перекроет у психа этого, что с ним тогда делать, с крезанутым? Из раздумий его вывел голос парня:       — Не думал, что увижу вас сегодня.       Мужчина поперхнулся дымом и, закашлявшись, с изумлением уставился на мальчишку. «Он что, следил за мной?» Видимо, что-то отразилось на лице, потому что мальчишка, пожав плечом, спокойно продолжил:       — Вы же каждое утро на балконе курили, а сегодня суббота, выходной. К тому же, еще вчера вечером у вас все балконы заставили, — и вдруг ухмыльнулся. — У вас такое лицо сейчас… Я не кусаюсь, и я не маньяк. Просто привык видеть вас каждое утро.       Слов не было. Прочистив горло, мужчина протянул руку для рукопожатия.       — Алекс.       — Константин.       Рукопожатие вышло коротким и крепким. Но заговорить так и не вышло — со стороны больницы раздался громкий окрик:       — Коська, пошли, поможешь! Мыльно-рыльные привезли, нам одним не дотащить.       Мимо проходили два мужичка не первой свежести и настороженно поглядывали в сторону Васильева. Константин, улыбнувшись, махнул Алексею и побежал за мужиками. А приходящий в себя мужчина стоял, смотря ему вслед. «Коська? Коська… Надо же, Коська… Ему идёт…» Вот так Васильев сменил привычку курить на балконе на курение под балконом. И зомбик был совсем не против составить ему компанию.       Общаться с ним оказалось легко. Парень был открытым для разговоров, запросто отвечал на вопросы и внимательно слушал говорившего Алексея. Так Алексу стало известно, что детское судилище в белом корпусе — это детский диспансер, что больных никто насильно не заставляет работать, они сами от скуки готовы хвататься за любую нетяжелую работенку и другие подробности психушного быта.       Алекс слушал мальчишку и поражался. Что? Что с этим парнем не так? Ведь нормальный, абсолютно нормальный. Адекватный, воспитанный, образованный. Даже больше, Костик создавал впечатление весьма неглупого человека. Тогда что с ним? В чем проблема? Где же протекает его крыша, что он оказался в таком месте? И ведь не просто так оказался, Васильев прекрасно помнил Костика пару месяцев назад — замедленные движения и остановившийся взгляд были явно неспроста. Но спросить самого мальчишку так и не решился. Глупо, но почему-то боялся, что тот обидится и больше не подойдет к нему покурить-поболтать, а смотреть на парня с балкона Васильеву уже было мало.       Коська рассказал, что окончив школу, поступил в институт на бухгалтера-экономиста, но загремел сюда, и все коту под хвост. Алексей, в свою очередь, сказал Костику, что работает в крупном рекламном агентстве, теперь расположившемся на двух этажах офисного здания, и сейчас следит за работой отделочников и закупкой мебели и техники. Он не прибеднялся, но и говорить, что он хозяин фирмы, не стал, чтобы не спугнуть бедного пацана. Лишь единожды Алекс, не заметив, ступил на скользкую тему.       Холодало. Коська продолжал ходить в больничной пижаме, стоптанной обувке и застиранной линялой куртке. На вопрос Васильева, что за наряд такой экстравагантный, паренек, ничуть не смутившись, ответил:       — Сюда попал, когда ещё тепло было, а теперь откуда ж одежде взяться. А это сестра-хозяйка дала поносить больничное добро.       — Принёс бы кто из родных, что ли.       — Некому.       — Родители, друзья?       — Некому! — вдруг вскипел парень непонятно с чего и, не прощаясь, ушел. В этот день он больше не подходил. Но на следующее утро все же вернулся, и больше они к этому разговору не возвращались.       Так и общались. Спрашивали и отвечали о чем угодно, кроме того, что на самом деле интересует. Так бы, может, все и продолжалось, если бы не случай.