Без рук

      — Спорим, я тебя доведу? — говорит Карл.       Он сидит на краю кровати, поджав под себя босую ногу. Поза, неудобная даже на вид, но для него, кажется, вполне естественная. Тонкий, гибкий, Нигану он напоминает какое-то животное, длинное и верткое. То ли хорька, то ли ящерицу. Юркий зверек с мелкими острыми зубами.       — Ты будешь визжать и скулить, — повторяет Карл сипловатым, ломающимся голосом, — и умолять, чтобы я тебе вставил. А потом кончишь, как девчонка, — без рук.       Ниган лежит, закинув руки за голову, любуясь своим приобретением. Хотел бы он знать, что творится у него в голове — у этого чокнутого мелкого извращенца, ненасытного и в ненависти, и в страсти.       — Многовато ты о себе вообразил, пацан! Даже в твоем возрасте, когда крышу рвало от недоеба, я, как девка, не кончал.       — Спорим? — откликается Карл.       — На что?       — Выиграю — исполнишь одно мое желание.       — Какое?       — Тогда и узнаешь, — загадочно улыбается Карл.       — А если продуешь?       — Тогда… не знаю… делай что хочешь, — отвечает Карл, с притворным смущением опуская взгляд. В единственном глазу его мелькает что-то темное, безумное. — Можешь на цепь посадить, как Дэрила. Или что-нибудь мне отрезать.       — Ну вот еще! Целенький ты мне больше нравишься. — Приподнявшись, Ниган тянет Карла на себя и смачно целует. Быстрый сухой язычок снует у него меж зубов, словно жало змеи.       — Значит, без рук? — повторяет Ниган.       — Без рук. Ты себя не трогаешь. И я тоже. И делаешь все, что я скажу.       — Ну валяй. — Ниган снова растягивается на кровати и прикрывает глаза, думая о том, чем Карл расплатится за свой проигрыш. У Нигана много идей, связанных с ремнем, расплавленным воском, прищепками и еще, пожалуй, с электрошокером.       Как видно, говоря «без рук», Карл имеет в виду очень конкретные прикосновения. Начинает он именно руками. Пробегает пальцами по груди, поглаживая курчавую седоватую поросль, слегка задевает соски. Кладет ладонь на пресс. Снова переходит к соскам — обводит пальцем, гладит, осторожно тянет и катает меж пальцев.       Ниган терпеливо ждет. Эти девчачьи ласки ему приятны, но совершенно не возбуждают — наоборот, от них клонит в сон. Можно считать, пацан уже проиграл.       — Теперь встань, — вполголоса просит Карл и тянет его за руку. — Ты мне нужен… со всех сторон.       Ниган поднимается и встает возле кровати. Опустившись на колени, Карл смотрит на него снизу вверх, широко улыбаясь, с каким-то жадным восторгом, словно язычник на идола. От этого выражения на остром мальчишеском лице тяжелеет в паху. Ниган протягивает руку, сам не зная, зачем — чтобы погладить по щеке или стереть эту жадную ухмылку пощечиной.       — Руки за голову! — вдруг резко приказывает Карл.       Этот щенок, стоящий перед ним на коленях, ему приказывает! Пленник, бесправная подстилка отдает команды, не боясь, что на его долбанутую головешку опустится Люсиль. Может быть, этого втайне и хочет.       «Ни хрена не боится! — думает Ниган. — Этот ебнутый сучонок реально без тормозов!» И от этой мысли член его вздрагивает и дергается кверху, словно стряхивая с себя сон.       Ухмыляясь — но чувствуя, что уверенности его ухмылке недостает, — Ниган поднимает руки, кладет сцепленные ладони на затылок. Что будет делать Карл? Отсосет у него? Такой вариант они не оговорили: но в любом случае, это слишком банально.       И действительно: подобравшись к нему вплотную, опустив руки по швам, Карл скользит языком по паховой складке. Ниган поворачивается к нему вполоборота и раздвигает ноги, подставляясь под ласки. Карл придвигается еще ближе, задевает виском набухший член и вбирает в рот тяжелое, теплое яйцо. В этот миг Ниган остро чувствует, что ему нужно на что-то опереться, и — за неимением лучшей опоры — кладет ладонь Карлу на затылок.       — Руки! — на миг выпустив изо рта его мошонку, рявкает Карл.       Первое побуждение Нигана — отвесить мелкому засранцу оплеуху. Но поборов это желание и послушно подняв руку, он вдруг ощущает острый и жаркий прилив возбуждения. Он всегда знал, что доминировать в сексе охуенно (впрочем, как и в жизни), но не подозревал, что настолько охуенно подчиняться. Сейчас, стоя у кровати нагишом и с поднятыми руками, открытый, добровольно отказавшись от возможности защищаться — он хочет этого мальчишку, как… как очень давно уже никого не хотел.       «Он ведь сейчас и грохнуть меня может… — мелькает в голове. — А, хуй с ним!» Его охватывает какая-то бесшабашная легкость. Карл вон ничего не боится — так неужто у Нигана в яйцах меньше тестостерона, чем у какого-то пацана?       Но Карл, как видно, не собирается его убивать — по крайней мере, обычными способами. Он уже оставил в покое яички и двинулся дальше. Язык, сильный и гибкий, скользит по промежности между мошонкой и анусом: и от каждого размашистого движения внутри словно молнии бьют.       Флюродрос в переносном смысле Ниган получает каждый день — в этом искусстве его жены соревнуются с приближенными. Но в прямом смысле… блядь… это НЕИЗМЕРИМО круче! Хотелось бы знать, где пацан выучился таким шлюшьим штучкам? Кому отлизывал у себя в группе? Неужто своему праведнику-папаше?       Когда пожар в промежности становится почти невыносимым, Карл наконец отрывается от него.       — Повернись и на колени! — командует он. И вовремя: Ниган уже с трудом держится на ногах.       Шумно дыша сквозь стиснутые зубы, он становится на колени перед кроватью, опускается лицом на смятую простыню. Раздвигает ноги. Руки по-прежнему сцеплены в замок на затылке. Ждет. Кровь стучит в ушах, заглушая все остальные звуки; тяжесть внизу живота уже почти нестерпима.       Долгая пауза. Ниган почти уверен, что сейчас Карл вытянет его по заднице — и хорошо, если ремнем, а не чем-нибудь почище. Он уже напрягся, готовясь вытерпеть боль. Но Карл снова его удивляет: кладет руки на полушария ягодиц, мягко их раздвигает и очень осторожно, даже нежно, касается ануса языком.       Ниган дергается. Инстинктивно тянется рукой к паху — но его ждет новый окрик и, на сей раз, довольно увесистый шлепок.       — Я очень давно этого хотел! — Горячее дыхание Карла обжигает Нигану задницу, в сипловатом голосе звучит совсем ребяческий восторг.       Он снова приникает к анусу — и начинает вытворять что-то непотребное и невообразимое. Кажется, что язык у Карла очень длинный и раздвоенный: обычным человеческим языком просто невозможно творить такое! Карл лижет, теребит, толкает, ударяет, проскальзывает внутрь — и одновременно гладит пальцами промежность, массируя простату снаружи. И плотно сжатая дырка, наглухо запертая дверь замшелой пятидесятилетней задницы начинает отворяться ему навстречу.       Поначалу Ниган еще пытается молчать и не шевелиться. Но скоро забывает обо всем. Сейчас-то зачем держать лицо? Он глухо рычит, и трется напряженным членом о простыню, и подкидывает задницу кверху, подставляясь под бесстыжий язык Карла, и хрипло матерится, требуя, чтобы чертов пацаненок вставил ему немедленно, сейчас же! Хрен Карла, тонкий и длинный, который Ниган столько раз сжимал в руке, — он, мать его, идеально впишется в очко, они просто созданы друг для друга!..       Карл довольно хмыкает — и орудует языком все быстрее, все энергичнее. Дыхание его сбивается и становится шумным, он впивается ногтями Нигану в ягодицы.       Ниган уже понимает, что просрал пари, — но это его сейчас не колышет, вообще ничего не колышет, он хочет только одного: кончить наконец! С членом в заднице или с языком — да хоть с Люсилью, как угодно, но кончить!       Он уже чувствует, как сперма подступает к головке, и член набухает, словно готов взорваться… но за миг до проигрыша Карл вдруг длинно, рвано выдыхает, судорожно стискивает пальцами задницу и утыкается лбом в копчик. А миг спустя Ниган чувствует, как заднюю поверхность бедер орошает горячий поток.       — Блин! — жалобно восклицает Карл. — Ну как же так… блин!       Несколько мгновений Ниган лежит неподвижно; затем поворачивает голову, и мощное тело его сотрясается от негромкого низкого смеха, рождающегося где-то в глубине груди.       — Эх ты! — говорит он. — Ну и кто из нас кончил без рук?       — Я проиграл, да? — вздыхает Карл.       Некоторое время Ниган всерьез раздумывает над этим вопросом.       — Вообще-то нет, — говорит он наконец. — О тебе речи не было. Только обо мне. Так что отдышись и продолжай.       Карл смотрит на него, широко раскрыв единственный глаз — смотрит с таким изумлением и восторгом, словно перед ним лежит голый Санта-Клаус с мешком подарков в заднице.       — Ну чего уставился? — улыбается Ниган. Сейчас он, кажется, почти любит этого пацана. — Язык-то у тебя не отсох. Наш уговор в силе, валяй дальше.       «Если он это сделает, — думает Ниган, — черт возьми, в самом деле любое желание исполню! Даже если попросит отпустить его к отцу — хрен с ним, отпущу!» Только это вряд ли. Что-то подсказывает ему, что Карл никуда не денется — особенно после сегодняшнего.       Карл делает глубокий вдох, рассеянно проводит рукой по Нигановой спине. Задерживается между лопаток, слегка царапает — и Ниган блаженно вздыхает и выгибается ему навстречу. Ему не терпится продолжить игру.       «Если я выиграю… — думает Карл, снова наклоняясь к Нигановому заду. На мальчишеском лице его сияет широкая счастливая улыбка. — Если заставлю тебя кончить без рук…»       Он вдыхает запах Нигана, запах пота и возбуждения, и сердце его начинает биться сильнее, и в паху снова ощущается знакомая тяжесть.       «Ты позволишь мне себя убить».