Под дождем

Девушка в чёрном строгом костюме и с букетом цветов в руках, аккуратно завёрнутым в газету, мерно шагала по вымощенной камнем тропинке между невысоких, частых кладбищенских оградок. Дождь начался совершенно внезапно, но она, кажется, не обращала внимания ни на холод, ни на промокший до нитки костюм, ни на мокрые волосы, от влаги сменившие свой насыщенный синий цвет на более тёмный. Капли иглами падали с неба, приземляясь на землю тёмными точками. Прямо как она когда-то, опаленная жаром горечи, в одно мгновение потерявшая равновесие, рухнула с небес на землю. И разбилась. У одной из оградок девушка остановилась и, нервно терзая в руках букет, освобождая его от газетной обёртки, приблизилась к надгробию. — Здравствуй, Канадэ, — обращаясь к потускневшей фотографии на камне, проговорила Цубаса и возложила рядом свой букет. Под чёрно-белой скучной газетой оказались яркие розовые и голубые цветы с тонкими аккуратными лепестками. — Много времени прошло с тех пор, как я в последний раз навещала тебя... прости. Это жестоко с моей стороны, правда? Её губы тронула легкая улыбка, когда слабый ветер колыхнул волосы. На мгновение ей показалось, что это сама Канадэ нежно коснулась ее пальцами. — У меня есть много чего, что я хотела бы рассказать тебе. Столько всего накопилось... — Цубаса продолжила свою речь, присаживаясь на корточки. — Ты же помнишь ту девочку? Которую спасла тогда... в тот день. Её зовут Тачибана Хибики. Когда мы встретились с ней снова, я не могла поверить своим глазам... осколок Гангнира, оставшийся в её груди с того дня, проявил себя. Я долго не могла смириться с этим, поглощенная собственным горем и эгоизмом... Столько всего наговорила ей, до сих пор стыдно. Держась ладонями за колени, Цубаса чуть покачнулась из стороны в сторону. — Она просто невероятна. Такая чистая, бесконечно добрая и отзывчивая... упрямая. Наверное, именно благодаря этому качеству она пробила стены, которые я усердно воздвигала вокруг своего сердца на протяжении двух лет. С такой лёгкостью, удивительно. Сначала мне не верилось, что ей ничего не стоило просто взять за руку того, кто к ней неприветлив... Однако потом я поняла, что это действительно так. В моей жизни, помимо Тачибаны, появилось ещё много других людей. Например, Юкинэ. Неуклюжая, милая, но такая... вспыльчивая? Я даже не знаю, какое слово лучше подойдет для её описания. Девушка, потерявшая свою семью... как и ты. Она не сломалась, несмотря на жестокую судьбу, что была ей уготована. Цубаса выпрямилась и опёрлась бедром о надгробие. Без тени неуважения — тепло, по-дружески, как сама Канаде когда-то шутливо толкала её задом. — Потом ещё много чего приключилось. Ко Второму Отделу присоединились новые носители. Знаешь, они правда хорошие люди. Мария словно мамочка для Акацуки и Цукуёми, так их опекает! Со стороны за этим очень забавно наблюдать: питайтесь правильно, спите вовремя. Цубаса поёжилась. Она уже успела позабыть, что стоит под проливным дождём, опираясь на холодный камень — так ей было тепло находиться рядом с могилой подруги. Пусть даже останков Канадэ здесь нет, пусть они развеялись по ветру, но просто стоять рядом казалось Цубасе чем-то очень важным. — Знаешь, они все что-то изменили во мне. Я ведь так отчаянно верила, что для меня всё кончено. Клялась, что отныне стану самым прочным клинком. Но все эти люди, окружившие меня, помогли мне понять, что даже после потери чего-то важного всегда нужно продолжать просто идти вперед. Но, Канадэ... Мне действительно не хватает тебя. Как бы сильно я хотела ещё хоть раз оказаться в твоих объятиях, почувствовать, какая ты тёплая, уютная... настоящая. Вспомнить, что значит иметь второе крыло, — Цубаса резко замолчала. Её плечи задрожали — не то от холода, не то от плача. Но в следующий момент она упруго оттолкнулась бедром и, твёрдо встав на обе ноги, гордо выпрямила спину. — Я знаю, что эта мечта так и останется несбыточной. Поэтому я больше не буду оглядываться назад и сожалеть. Отныне, вспоминая о прошлом, я буду гордиться. Гордиться тобой, Канадэ. И собой тоже. Спасибо тебе за всё.