Сон в летнюю ночь

      Экс-командиру Джеку Моррисону снятся по-настоящему странные сны. Нет ничего удивительного в том, что у человека, прошедшего столько сражений, развился ПТСР и он видит только кошмарные отрывки пройденных войн. Но с недавних пор, Солдат видел абсолютно сюрреалистичную мешанину из клубов черного дыма, щупалец, ржавых решеток, цепей и невиданных им ранее погнутых и искаженных предметов. Будто картины Дали перемешались с чудовищами Лавкрафта и напрочь засели в его голове. Джек смутно догадывался, что его разум перешел на новый уровень безумия, но старательно откладывал поход к психиатру. По счастью, в Дорадо, где он прибывал сейчас с другими агентами Overwatch, специалистов такого плана не было и в помине. Беспечные по своему характеру мексиканцы предпочитали все свои беды лечить морским бризом, текилой и празднествами, что у них успешно получалось. К тому же не хотелось рассказывать совершенно постороннему человеку (или омнику) еще одну деликатную деталь: после каждой такой ночи он просыпался с диким возбуждением, которое никак не мог контролировать, и все, что ему оставалось – это провести лишнюю пару минут в душе.       Поначалу такая тенденция пугала Солдата – он решил, что на старости лет у него совсем поехала крыша и его потянуло на “тентакли”. Как-то вечером, для проверки, он открыл новомодный сайт-конструктор, в котором можно было создать какую угодно комбинацию своих интересов и мгновенно воплотить ее в короткое видео. Заперевшись в своей комнате и убедившись, что звук отключен, Джек быстро ввел нужные ему теги, таким образом, чтобы пассивом в данном спектакле выступал мужчина. Однако он так ничего и не почувствовал, пока не заменил его на хрупкую привлекательную кореянку. Облегченно вздохнув, Моррисон закрыл видео, просмотрел пропущенные сообщения и, стянув футболку, рухнул на кровать. На город медленно опускалась духота – предвестник надвигающейся грозы.       Ему в который раз снится черный спрут. В мрачном потустороннем мире Джек никак не может сбежать от него, как бы ни старался. Солдат пытается ускорить бег, перераспределяет всю концентрацию на мышцы ног, но все тщетно, да и бежать в этой бескрайней багряно-серой пустыне некуда. Спрут нагоняет и окружает его, окутывая тьмой и дымом, заставляет перейти на шаг, а затем и вовсе остановиться. Тяжелый дым заползает в легкие, мешает дышать, глаза Джека медленно закрываются, из последних сил он пытается отогнать сгусток тьмы рукой, но чувствует, что руки отяжелели и не может их поднять. Спрут обвивает ноги, трется о внутреннюю сторону бедра, медленно и мягко приподнимает локти, заводит руки вверх и обхватывает запястья. Скользит черной, едва уловимой материей по коже и замирает на шее, тверже и настойчивее сдавливая ее. Сквозь ритм своего сердцебиения Солдат слышит скрежет ржавого металла у своего уха. Он сопротивляется, резко пытаясь выдернуть руки или оттолкнуться от какой-нибудь опоры ногами, но все тщетно: он завис в сдавленном жарком воздухе, поддерживаемый щупальцами, как марионетка. В конце концов его силы иссякают, Моррисон чувствует чудовищную усталость от борьбы с кошмарами и настолько же огромное возбуждение от скользящей по запястьям и бедрам материи, возбуждение, копившееся в нем уже который сон. Спрут, будто уловив ход его мыслей, освобождает правую руку и Джек сам медленно опускает ее, даже не пытаясь полностью высвободиться или ударить чудовище. Поддавшись всему, что захватило его разум в эту ночь, он дотрагивается до своего обнаженного члена и, наплевав на все, закрыв глаза, медленно начинает удовлетворять себя, окончательно теряя контроль над своими желаниями. Чудовище довольно скрежещет, сжимает сильнее его шею, и Солдат послушно выгибается, облизав губы, ускоряет темп. С тихим вздохом он доводит себя и уже в реальности чувствует, как по телу разливается наслаждение. Внезапно в своей маленькой комнате он слышит тот же самый скрежет, совсем близко, практически у его лица. Мгновенно распахнув глаза, Джек ожидает увидеть гигантского спрута, поверить в то, что у него галлюцинации, в то, что ему пора к врачу, да даже в самого морского дьявола, вышедшего из вод, окружающих Дорадо, но никак не в черно-фиолетовый клуб дыма, струйкой улетучивающийся через распахнутое окно. Пока в мире снов его ловил спрут, в реальности к нему в комнату проскальзывал Жнец. Моррисон был готов провалиться на первый этаж, в подвал, а потом и сквозь землю от стыда. В особенности от того, что на его ладони была стопроцентно осязаемая, еще горячая, сперма.

***

      Гэбриэл Рейес. Причина, по которой Солдат вскочил так рано утром, именно вскочил, а не поднялся с кровати. Его мгновенно прошиб холодный пот: сомнений в том, что Жнец был здесь вчера, не было, он помнил отчетливо и ясно как уходил в душевую вымыть руку и долго стоял у зеркала, пытаясь прийти в себя и не убиться со всей силы головой о край раковины.       - Твою мать...       За все эти годы у Моррисона не было еще такого дня, чтобы до воя не хотелось выходить на службу. Он лихорадочно просчитывал когда и где ему нужно отсиживаться, лишь бы не попасться на глаза Гэбриэлю.       - Эмм… Джек?       Солдат обернулся: за закрытой дверью, судя по голосу, стояла Ангела, и раз уж она пришла лично, что-то непременно случилось.       - Да?       - Тебя ждут на Иллиосе, это срочно.       Чувство облегчения сменилось уколом совести – встречи со Жнецом он теперь сможет избежать, но с другой стороны, раз соратникам требуется именно его помощь, они действительно в беде.       - Буду готов через минуту. Шаттл уже здесь?       - Да, прибыл только что.       Одевшись, Моррисон вышел к Ангеле и встретился с ней взглядом: обеспокоена, но держит себя в руках: выходит, проблему он решить в силах. Доктор уже давно стала для него неким счетчиком опасности: она каким-то образом могла предчувствовать успех операций, сама не до конца осознавая, как.       - Доброе утро, кстати.       - Доброе.       Милая, кроткая улыбка, излечивающая раны пациентов и отгоняющая скрежет и тьму в разуме Солдата. На пути к шаттлу его догоняет Маккри.       - Эй, Джек!       - Что?       - Может по приезду хоть ты ко мне присоединишься? Выпьем, с прекрасными дамами проведем время, м? Ты вообще как, свободен от уз брака или чего-то там еще?       - Свободен, но твое предложение меня не интересует, поищи кого-нибудь еще.       - Ну, как знаешь.       Немного странно было услышать от него такое приглашение. Конечно, Маккри тот еще мастер в пьянках и гуляниях по злачным местам, но вот звать Моррисона он никогда не решался. Отчасти из-за того, что статус подчиненного не позволял, а отчасти от того, что у Джека на лице написано, как он относится к такому. Он не раз не только слышал о том, какие нагоняи Стрелок получал от Рейеса, будучи еще на службе в Blackwatch, но и зачастую принимал в них непосредственное участие.       Рейес. Джек вновь воспроизвел в голове те качества, которые он вписал в характеристику на Гэбриэля много лет назад. “ответственный, собранный, с явными чертами наставника и лидера”. Куда же пропали все эти твои стороны, почему заменились на коварство, ехидство, насилие? Моррисон потер шею, невольно вспоминая цепкую хватку руки Жнеца на ней. Если сейчас составлять характеристику на него, можно ли вписать туда “кошмарный”?

***

      Первое, что хочется сделать, возвращаясь с задания – это тщательно вымыться, а не встречаться взглядом с Рейесом, будто выжидающим его на площадке. Ангела стоит справа от Гэбриэля и Джек подмечает, что хрупкая девушка на голову ниже него.       - Живы, все нормально. Он бросает это куда-то в пространство между ними и мысленно просит Жнеца не говорить ни одной колкости на сей раз, в особенности, если она как-то будет связана с той кошмарной ночью. Рейес молчит, лишь алые огоньки глаз оценивающе смеряют Моррисона: пыльный, уставший, синяя куртка покрыта чужой кровью.

***

      Духота, сжимающая воздух Дорадо, начинала постепенно сводить Солдата с ума. Да и не только его, судя по поведению сослуживцев. Трейсер впервые за несколько лет вдруг начала опускать колкости, Маккри в разы участил распитие алкоголя, усмехаясь, что просто сдабривает кубики льда хорошим виски, Ангела закрылась в лазарете и полностью отгородилась от окружающего мира, попросту наслаждаясь жужжанием старенького кондиционера. Даже спокойный и вездесущий старший Шимада вдруг пропал из поля зрения, вероятно найдя прохладное место для медитаций. Моррисон отвлекся от своих размышлений и перевел взгляд на тонкую струйку дыма под дверью маленького офиса, где он большую часть времени пил энергетики, просматривал новости в одиночестве и прятался от подобных дымных существ, навещавших его в основном во сне. Жнец материализовывается слишком быстро и близко. Он проводит пальцами в черной перчатке по подбородку Джека и, мягко придерживая его лицо, выжидающе молчит. Солдат, затаив дыхание, всматривается в алые точки в глубине маски, но не находит ни единой эмоции. Он вдруг осознает, что если позволит держать и гладить свое лицо еще хоть секунду – он полностью и безоговорочно станет игрушкой Гэбриэля. Мужчина чувствует пульсацию в кончиках пальцев и кулаках, он вполне может управлять своим телом, а значит может сопротивляться. Джек изо всех сил поднимает руку и кладет ее на тыльную сторону ладони Жнеца, касается кожаной перчатки, проводит большим пальцем по одному из шипов и не может больше пошевелиться. Неужели это все, что он смог противопоставить? Проиграл так быстро и просто? Гэбриэл тихо выдыхает и переводит руку на шею Солдата, резко шагая вперед и прижимая того к стене. У Моррисона перехватывает дыхание одновременно из-за внезапного перекрытия воздуха и предвкушения чего-то по-извращенному знакомого. Жнец прижимает его всем своим телом, с любопытством вглядываясь в полуприкрытые глаза Джека.       Сильные пальцы сомкнулись на его горле, когти впиваются и оставляют маленькие точки на шее. Солдату сейчас искренне хочется, чтобы Гейб оставил на нем отпечатки когтей, чтобы позже было сложно даже смотреть в зеркало без воспоминаний о его новом фетише. Из-за нехватки воздуха у Джека постепенно пропадают все мысли и остается лишь одна, навязчивая, преследовавшая его уже давно. Ему ужасно хочется, чтобы Гэбриэл сказал хоть что-то: он никак не прокомментировал ни его задание на Иллиосе, ни свой ночной визит, ни новый заскок бывшего друга. Солдату очень сильно, до сведения скул хочется, чтобы Жнец сказал ему хоть что нибудь. Он приоткрывает рот, чтобы попросить душителя об этом, но ничего не выходит, ни звука. В глазах темнеет еще больше и его рука соскальзывает с перчатки.       - Не ожидал от тебя такого, Джек.       Внутри все сводит от восхищения. Низкий, потусторонний голос проникает в Солдата и, будто дым, заполняет его изнутри. Ему все-таки удалось произвести впечатление на Гэбриеля. Кто знает, может он сможет удивить его еще больше. Джек пользуется тем, что Рейес дал ему небольшой глоток воздуха и, расстегнув свою форму и отогнув кайму штанов, обхватывает уже твердый член. Жнец не издав ни звука, лишь крепче сжимает пальцы, вновь перекрывает доступ воздуха и не сводит огоньков глаз со своей жертвы. У Солдата кружится голова, он урывками вспоминает фразу, только что сказанную Жнецом и представляет, как они сейчас выглядят со стороны. Если кто-то войдет в этот старенький офис, он увидит как экс-командира душат у стены, пока тот мастурбирует. Так пошло и глупо. С трудом проиграв в голове еще раз хриплое “Джек”, Солдат кончает себе в руку и обессиленно съезжает по стене вниз, жадно глотая воздух. Когда он вновь открывает глаза, то успевает лишь уловить струйку дыма, юркнувшую в щель под дверью.       “...Ты вообще как, свободен от уз брака или чего-то там еще?” Он вновь слышит ржавый скрежет и горько усмехается: “Нет, нихрена не свободен.”

***

      Опять чертов Иллиос, опять проблемы, но на этот раз принесшие ему новые травмы и шрамы. Ангела быстро расспрашивает его взрыве и обеспокоенно стучит пальчиками по стеклу лазарета, пока Джек, не в силах сфокусироваться на собеседнице, проваливается в дрему.       Во время пребывания в госпитале Солдату снятся по-настоящему жуткие сны. Сцены сражений, кровь и грязь, оторванные конечности и куски человеческого мяса на земле. В холодном поту он резко поднимается с кровати и видит, как знакомая тень нависла над ним. От одного кошмара к другому, Джек прижимается лбом к плечу Гэбриэля, обхватывает руками его шею, касаясь капюшона. Рейес пахнет пеплом и химикатами, из-под маски доносится ровное, успокаивающее дыхание. Он аккуратно кладет руку на спину Джека и прижимает к себе до тех пор, пока того не перестанет трясти озноб.       Солдат ловит себя на мысли, что впервые за последние несколько дней он воспринимает Рейеса не как бесформенного спрута и похотливое чудовище, а как человека, друга, пусть даже и частично мертвого. Ему очень приятно ощущать на себе прикосновение его руки: спина под ладонью приятно горит, хоть перчатка и должна оставаться прохладной. Моррисон искренне наслаждается, пытается уловить и запомнить это ощущение жара в тех местах, где сейчас они с Гэбриэлем касаются друг друга. Именно касаются, не бьют, не душат, не мучают. Солдат чувствует, как рука мягко соскальзывает с него и нехотя расцепляет объятья. Рейес выпрямляется и, замерев перед ним, смеривает алыми огоньками в глубине макси, вероятно обдумывая что-то. Джек только открывает рот, чтобы разрубить эту неловкую тишину, как собеседник обращается в черное облако и ускользает через окно. Солдат падает обратно на подушку и тяжело вздыхает: Гэбриэл всегда сбегал от бессмысленных разговоров, сейчас же он способен быстро от них улетучиваться, так удобно.