За кадром

Со временем всему приходит крах. Любви, ненависти, злости. Остается лишь полное безразличие и всепоглощающая пустота, которую спешишь заполнить новыми людьми, знакомствами, хобби, чем-нибудь лишь бы депрессия и отчаяние полностью не поглотили тебя. И я — не исключение. Не буду врать. Устала. Не от всепоглощающей любви, а от ее отсутствия, хотя он в первый же день предупредил меня. Ответил прямо и четко. — Я не буду возиться с тобой, не будет никаких свиданий и встреч. Хочешь попробовать, пробуй, но я тебе ничего не обещаю. Именно в тот день моя гордость полностью дезактивировалась. Односторонняя любовь и тяга сыграли свою роль. Слишком заманчиво, чтобы отказаться. Сидя в просторной гостиной, я смотрю фильм, хотя совсем не вдумываюсь о сюжете, героях. Игра их была пресной, а тупые шутки только раздражали, заставляя выключить телек и лежать в полной тишине. Но все вмиг обрывается. Хлопок, неспешные шаги и усталый вздох. Он пришел. Я сразу приняла сидячее положение и принялась поправлять волосы, хотя зачем? Я до сих пор смотрю на журнал, небрежно валявшийся на кофейном столике. На обложке он и какая-то девушка. Он был замечен на вечеринке с дочерью влиятельного человека. На фотографии, сделанной паппарации, держит за талию, крепко прижимая к себе, пока та, наверно, с большим удовольствием принимает его ухаживания. Как же тошно. Он — актер, всегда получающий главные роли, купающийся в славе и богатстве. А кто я на его фоне? — вечно получающая второстепенные роли, никудышная актриса без какого-либо будущего. Я превратилась в затворницу, мечтающую хоть о капли его внимания. Тряпка. Я нашла утешение в собственных слезах, криков в тишину. И нас такая жизнь устраивала. Фальшивая, играющая на публику, так и не начавшаяся по-настоящему жизнь. Он уходит в душ, даже не одарив своим вниманием, снимет усталость и вновь вернется в свою комнату, пока я буду ждать его, сидя в холодной постели. Я лишь тихо вздыхаю и направляюсь в его комнату, сжимая пальчиками его рубашку на себе. Она такая мягкая и всегда пахнет им, хоть он и ненавидит посторонние запахи и вечно злится, когда его вещи берут без разрешения. Я останавливаюсь на пороге и упираюсь об косяк. Волосы до сих пор мокрые, спадающие капли впитываются в хлопковую ткань его рубашки. Он небрежно поправляет рукава и берет стопку листов со стола, перелистывает и читает, внимательно вникая в текст. Очередная роль. Он отрывается на секунды, чтобы сделать затяжку и выдохнуть прямо на бумаги отравляющий дым. Ненавижу запах никотина. Это убивает его здоровье. В кабинете холодно из-за открытого окна. Я чувствую, как начинаю дрожать. Не выдерживаю и даю о себе знать парню, чтобы закрыть окно, чтобы позаботиться о нем. Он лишь выдыхает и тушит сигарету в стеклянной посуде, не отрываясь от текста. — Уходи, — вот так просто, без раздражения и злости я слышу это слово в который раз и каждый раз тихо закрываю за собой дверь, падая на кровать и обнимая его подушку, жмурясь от душевных ран и тихо всхлипывая. Пора бы покончить с этим мазохизмом, но это как наркотик. Попробовав один раз хочется снова и снова. Только раз он поцеловал меня, позволил обнять. До сих пор помню вкус его губ, прикосновения, но от этого не легче. Я закрываю глаза и закутываюсь поглубже в холодное одеяло, желая задохнутся и больше не открывать глаза… Утро приходит слишком быстро. Осмотрев соседнюю часть кровати, я поняла, что он просидел всю ночь в кабинете. Дом был пуст; ушел на работу. И я также не собиралась оставаться здесь. Приведя себя в порядок, при выходе я посмотрела на себя в зеркало, натягивая улыбку. Но смысл в ней, когда поблекшие глаза и мешки под ними выдают тебя с поличным? Даже макияж не может скрыть моего состояния. Добравшись до здания, захожу на съемочную площадку и здороваюсь с режиссером и остальным стаффом. Они снимали какую-то сцену в главной роли которой был Коул. Его взгляд, движения, выражение лица. Такой живой, что с трудом верится, что в настоящей жизни он совсем другой человек. Он никогда не улыбнется мне вот так, как делает это сейчас на камеру, не будет говорить тех теплых слов, которые заучивал всю ночь, для записи. — Стоп. Снято! — крик за кадром и все исчезает. Его взгляд меняется, а от улыбки нет и следа. Уходит в свою гримерку, а я иду за ним, чтобы дать стаканчик кофе, который купила совсем недавно, но передо мной словно из-ниоткуда появляется парень. Коллега Коула, его «лучший друг» Кей. — Привет, — говорит, чуть улыбаясь. — Привет. Этот парень всегда проявлял нескрываемый интерес к моей персоне, даже открыто говорил мне о своих чувствах, но я слишком цепляюсь за мнимые чувства к его другу, чем делаю больнее не только себе, но и ему, ведь он единственный, кто знает о наших с Коулом отношениях. — Зачем ты это делаешь? — с толикой грусти спрашивает он, ведь знает, что я пойду к нему. — Не знаю… — шепчу совсем неслышно и исчезаю, прокручивая в голове целый ураган мыслей. « — Потому что схожу с ума, возможно уже сошла. Просто потому что…» Ручка гримерки легко подается давлению, но я не спешу войти в нее, ведь слышу голос, который вовсе не принадлежит парню. Женский смех и тихие причмокивания губ. Пальчики до боли сжимают ручку. Неприятная сухость во рту и ком в горле и пискнуть не дают. До того паршиво. Специально толкаю со всей дури дверь, выбивая краску и иду по коридору, совсем не различая дороги от накативших слез. Кофе летит в мусорку, делаю так же, как и он поступал со мной, с моими чувствами. Пора остановиться Быстро диктую сорванным голосом таксисту адрес и подъезжаю к дому. Буквально влетаю в квартиру и подхожу к шкафу, вытаскивая свою сумку. Все примитивно, как во второсортных романах, но даже там есть искренние чувства, а у меня их нет. Запихиваю все свои вещи, не складывая, просто со злости сую все в сумку и хожу по комнатам, забирая даже самые мелкие детали, не хочу что-то оставлять после себя. На диване лежит плюшевый зайчик, совсем не большой. Это он подарил мне его, скинув, что это дала коллега, но кто поверит в эту чушь. Я закрываю сумку и беру подмышку зайчика, покидая квартиру. Но, видимо сегодня он решил вернуться пораньше. Парень смотрит на меня, потом на чемодан. Ах, да сегодня была заключительная серия, как и в нашей жизни. — Уходишь? — спрашивает он. — Ты не рад? — хмурится. Ненавидит, когда отвечают вопросом на вопрос. — Я его тебе подарил, — чуть хмыкает и хватает зайчика за ушко. Я отдергиваю его. — Он мой, — держу изо всех сил игрушку, прожигая взглядом. Он отпускает. Я желаю поскорей уйти, ведь еще несколько секунд и я дам волю чувствам, оправдаю его мысли, что я — тряпка, об которую он продолжит вытирать ноги. Я быстро прохожу мимо, рушу барьер который строила несколькими месяцами и, даже не попрощавшись, ухожу. Уже сев в такси, даю волю себе и закрываю рот рукой, захлебываясь в собственных слезах. Прощай Проходят две недели. Меня утвердили на главную роль в фильме. Моему счастью не было предела, ведь я смогла переступить через черную полосу жизни. Уйдя полностью в сюжет и драму, я могла отвлечься от всего окружающего, от него. Роль в фильме будет моим дебютом, впервые я не буду стоять за кем-то, а мои старания будут щедро вознаграждены. Но я слишком размечталась, ведь придя на съемочную площадку, увидела его. Не сложно догадаться, кто будет моим партнером по фильму. — Внимание! Мотор! Мы оказались один на один. Его лицо преобразилось, но глаза, все так же давили на меня, не давая вымолвить и слова. — Стоп. Лили, ты еще не запомнила текст? — с укором спрашивает режиссер. — Н-нет, извините. И съемка началась вновь. Дубль за дублем, я получила выговор и быстро ушла в свою гримерку. Я не смогла совладать с собой. Вернувшись домой, я всю ночь провела перед зеркалом, рассказывая самой себе заученные слова. Они примитивны и просты, но как на зло ничего не запоминалось. Вдруг раздался звонок в дверь. Завязав халат, я посмотрела в глазок. Там стоял Коул. Зачем ты пришел? Открываю дверь и хмурюсь, смотря на парня. Пахнет сигаретами и еле слышимым запахом алкоголя. — Уходи, — говорю его тоном и держу дверь. Он хмыкает и нагло пытается зайти, но я упорно держусь за дверь. — Если не уйдешь, я вызову полицию, — снова усмешка. — Я устал. — Езжай к себе, — шиплю я. Ему все же удается пройти в коридор. Я держу открытой дверь, пока парень нагло рассматривает мою квартиру, что-то думает про себя и идет на кухню. — Уходи, — эта фраза заела в моей голове, а подкатившее кровяное давление не давало ни на секунду расслабится. — Ждешь кого-то? — разворачивается и холодным взглядом очерчивает мою фигуру, заостряя внимание на коротком халатике. — Точно не тебя, — огрызаюсь, а он игнорирует, опираясь об стол. И смотрит так будто я у него дома, а не наоборот. — Сегодня утром ты вела себя не профессионально. Я сжала руку в кулак за спиной и вспыхнула. Какого черта он пришел и читает мне нотации? — Ты не имеешь права заявляться ко мне в квартиру и отчитывать меня, — чеканю я и, кажется, сама начинаю верить в свои слова, до тех пор, пока расстояние между нами медленно сокращается, а его руки не оказываются поперек моих бедер. Он опирается на столешницу, а я не знаю, куда себя деть. — Вот как ты получаешь главные роли? — цедит он. Не понимаю, о чем он. — Решила через постель… Сильная пощечина режет воздух, ладонь горит и дыхание сбивается. Не верю, что сделала это. Его глаза вмиг темнеют, я чувствую это давление, как он постепенно хочет уничтожить меня. Вижу неподдельную злость и удивление, ведь впервые веду себя не как его подстилка. — Ты — не главный герой, лишь жалкая копия, дубляж, — я решила высказать ему все в лицо, без лживой улыбки, без фальши в голосе. И я увидела его эмоции, увидела, что мои слова словно тупым ножом прошлись по грязной плоти. « — Не только ты, можешь делать больно другим.» Я чувствую соленые дорожки слез. Сломалась. Не смогла сыграть до конца. Даже я не дошла до кульминации, подтверждая свое второстепенное место. Он рычит и резко смахивает рукой всю посуду на пол, пугая меня. Все разбивается вдребезги, кастрюли падают, ударяясь об кафель. Противный звук. Он не дает мне опомниться и подвигается вперед, подхватывая меня за бедра. Жестко насилует мои губы, сжимая до синяков нежную кожу. Мычу, бью его по спине и тяну за волосы, на что он начинает буквально срывать с меня халат. В испуге отбиваюсь от него ногами, за что получаю удар ладонью по оголенному бедру. Он быстро срывает с плеч халат, приспускает брюки и, отодвигая нижнее белье, резко входит, держа мои руки у груди, пока его язык орудует в моем рту. К своему ужасу, начинаю понимать, что тело выгибается под его грубыми ласками. Но я не хочу, этого… Его хриплые стоны в поцелуй, мои заглушенные крики и шлепки двух тел, видимо распаляли его еще сильнее. Развернув меня спиной к себе и нажав на поясницу, я начала бегать глазами по шероховатой поверхности столешницы, но не успела и слово сказать, как парень забился в быстром темпе в мое тело. Царапая поверхность, я не заметила, как сломала ноготь. Он схватил меня за шею и вновь целовал. Глубоко, грязно, отвратительно. Я ощущала этот невыносимый вкус никотина вперемешку с алкоголем и мне хотелось убежать, чтобы не чувствовать его рук на моем теле, этих поцелуев, о которых я грезила, но вмиг пожалела. Когда тело дрожит, и парень доходит до исступления, я, держась за столешницу, на ватных ногах разворачиваюсь к нему и обдаю второй пощечиной, царапая до крови щеку и бью ладошкой его вздымающуюся грудь, всхлипывая. А потом еще и еще, а он просто стоит и терпит побои. Застегнув брюки, он, шатаясь, отошел и покинул мою квартиру. Хлопок и полная тишина. Я скатилась на пол и уперлась спиной об шкафчики, зарываясь носом в коленки и рыдая от непобедимой боли в груди. Он ушел, оставил все как есть… Разбитая посуда. Я такая же разбитая, жалкая, которой воспользовались и выкинули из-за ненадобности. Утром пью обезбаливающее и отправляюсь на работу. Решаю отказаться от роли, уж лучше так, чем каждый раз страдать, видя его. Прихватываю игрушечного зайчика и еду на площадку. Узнав о моем решении, режиссер кричит на меня и отказывается, если на то пошло, требует возместить ущерб. А у меня и денег таких нет. В итоге, я осталась ни с чем. Сегодня отменили съемки из-за него. Он просто не пришел. Это было странно. Коул никогда не пропускал работу, даже если и болел, через силу шел и играл. Наверно, позже я пожалею, но все равно сделаю по-своему. Стоя напротив его квартиры, я сжимаю в руке плюшевого зайчика и собираюсь нажать на звонок, но замечаю, что дверь приоткрыта. Зайдя в коридор, тихо прикрываю дверь и кладу туфли рядом с его ботинками, как было всегда. Тихо вздыхаю и прикрываю рот ладонью, зеркало в прихожей разбито вдребезги, а впереди маленькие капли крови. Я быстро осматриваю комнаты и нахожу его в спальне, белоснежное постельное белье, которое я сама покупала было в каплях крови, а разбитая в кровь рука лежала на его лбу. В спальне творился полный беспорядок. В осколках валявшихся на полу, я узнала вазу, которая была куплена по моей инициативе. Также рядом лежала картина, уже исполосованная царапинами и походившая на разорванное полотно. Ему всегда нравилось искусство. Подойдя ближе, я судорожно вздохнула. Только рука, ничего больше. Я поставила игрушку на комод и принялась за уборку. Глупо. Но ничего не могу поделать с собой, выкидываю осколки и вытираю кровь с пола. Зачем он так изводит себя? Я пошла на кухню, ведь в последний раз видела аптечку именно там, тянусь к верхней полке, едва задевая пальчиками зеленую коробку, но ничего не выходит. Надо взять стул. Разворачиваясь и сталкиваюсь с ним. Он смотрит на меня устало, будто с той ночи не спал, щека в крови, а моя нанесенная царапина покрылась корочкой на его коже. Схватив стульчик, я достала аптечку и взяла парня за неповрежденную руку, сажая на кровать, а сама рядом. Беру его ладошку и обрабатываю. Он шипит и чуть хмурится. Чувствую его взгляд и напрягаюсь еще сильнее. Когда с рукой покончено, молча встаю и желаю покинуть его обитель, но его рука мягко сжимающая плечо, не дает уйти. — Зачем ты его принесла? — кидает взгляд на зайчика и смотрит на меня. — Потому что он твой. — Нахрена он мне? Я скидываю его руку и иду вперед, но он встает и разворачивает меня к себе, смотрит и смотрит. А я не могу понять. Это правда или жалкая игра? Зачем ты так со мной? Я поджимаю дрожащие губы и отворачиваюсь, чувствую его объятия со спины. Как тогда, когда он обнимал меня, опаляя дыханием щеку. — Ли, — нежно говорит, сжимая еще сильнее. Как раньше. А я задыхаюсь от боли, кричу и вырываюсь. « — Не надо» Мне больно любить тебя, но почему я продолжаю любить? Внезапно в кармане заиграл телефон. Вытащив его, я увидела имя Кея, что не скрылось от Коула. Он выхватил телефон из моих рук. — Отдай. Я совсем забыла, что обещала парню встретится в кафе. — Ты не любишь его, зачем даешь шанс? — рычит он. — Как и ты со мной. Уж лучше быть любимой, чем самой любить, — выдыхаю я. — Ты — не знающий ничего кроме тщеславия и эгоизма, и… — Но тем не менее, я — главный герой. И ты любишь только меня! — телефон разбивается об стену, и звонок прекращается. Я вскрикиваю и сжимаюсь каждой клеточкой своего тела. — Никогда бы не подумал, что буду убиваться из-за одиночества, — он разворачивает меня к себе лицом и всматривается в глаза. — Почему ты заставляешь меня думать, что я что-то должен тебе? Я хотела вновь уйти в сторону, но он не позволил. — Меня это раздражает, — каждое его слово словно нож в и так кровоточащую рану. — но еще больше, когда не вижу тебя рядом. Когда не чувствую тепла, не чувствую взгляда, читая очередной сюжет. После того как ты ушла, я выбросил все сигареты, потому что меня начало тошнить от запаха никотина. Ненавижу тебя! За то что сделал со мной, за любовь к тебе. — А я не могу без тебя, — словно прочитав мои мысли, отвечает он. — Моя Ли. — Нет. Не поступай так снова… — отстраняюсь и мотаю головой, глотая слезы. Он хватает меня за руки и переплетает, прижимая к себе, упираясь своим лбом об мой. — Оставайся со мной. Я не даю тебе шанса и не умоляю. Он откинул мою сумку в глубь комнаты и остервенело снял пиджак с плеч, до треска ткани. Кладя ладошки на мои скулы и касаясь губ, медленно их сминая. Я закрыла глаза, полностью утопая в чувствах, утопая в нем. Мы даже не заметили, как сломали друг друга, как приручили друг друга и как стали зависимыми друг от друга. И сквозь долгую тишину, когда вкус его губ еще остался на моих, а тепло его рук ожогами легло на память и его тихое: «Люблю тебя» заползает под самую кожу, касаясь комочка нервов и разливаясь теплом по всему телу, я заглядываю в глаза напротив и также отвечаю, сжимая его талию, сильно боясь, что все будет обычной игрой, вырезкой из сюжета, потому что больше не уйду и не отпущу.