selfcontrol

James McAvoy, Michael Fassbender (кроссовер)
Слэш
NC-17
Завершён
175
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
175 Нравится 6 Отзывы 32 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Джеймс ни черта не имеет понятия о личном пространстве. Как будто мало его взглядов «я сейчас такое скажу — у тебя пачка отвиснет». Это всегда словно вызов. Как будто в нем борется серьезный человек, который хотел посвятить жизнь католической церкви, и та чертовщина, которую Майкл не мог бы назвать иначе как «шотландская кровь». Каждая из сторон побеждает с равной частотой: за проникновенный монолог Джеймс может переключиться с одного своего состояния на другое. И вот когда ты уже привык, проникся затиранием чего-то глубокого и важного, он обязательно ляпнет что-то вроде «в общем, по вторникам „брексит“ возбуждает меня особенно сильно». К такому нельзя привыкнуть, Майкл не успевает сменить выражение лица, а Макэвой уже начинает ржать над всем этим бредом. Кажется, что он сам в какой-то момент собственной заумной речи решает, что стало скучно и надо обязательно разрядить обстановку. Впрочем, на совместных интервью обстановка всегда разряжена по-максимуму. Так думает Джеймс, чья чертовщина работает на полную катушку. Так думает ведущий, искренне покатываясь со смеху или смущаясь до красных пятен на шее, в зависимости от того, что несет Макэвой. Так же думают тот оператор и световик с планшетиком. Только Майкл так не думает, для него обстановка заряжена, как ядерное оружие. Просто Джеймс сидит рядом с ним, свои блядские хитрые взгляды адресует именно ему, язык свой высовывает постоянно — выкладывается на все сто процентов. Он же охуенный актер, а интервью это очень важно. Майкл тоже хороший актер, поэтому уж что-что, а подыгрывать он может замечательно. Быть на одной волне, улыбаться, когда нужно, и кидать внимательные взгляды то на Макэвоя, то на ведущего, поддерживая бред с шотландским акцентом. Но вот чего Майкл не может, так это убрать Джеймса из своего личного пространства. Есть множество людей, которых так и тянет потрепать тебя по плечу, сжать локоть, чтобы обратить на себя внимание, обнять в порыве непонятно чего. Все это можно перетерпеть, понять и простить, но чертов шотландец — отдельная песня. Вот он наклоняет корпус в сторону Фассбендера, весело рассказывая, как хочет быть амуром, распыляющим любовь, а в следующую минуту его плечо уже греет руку, и если бы не разные стулья, он точно завалился бы боком на Майкла. Амур, блядь. В этих студиях вечно жарко невозможно, и то, что Джеймс кладет свою руку на его плечо, дружески похлопывая, а потом забывает там, переключаясь на очаровывание присутствующих, совсем не помогает. Скорее усугубляет положение. Майкл начинает думать, что у Макэвоя температура, а иначе почему рука такая горячая. Вполне возможно, и глаза вон блестят. Поэтому в перерыве Майкл снимает пиджак. Все это мелочи и можно пережить, глотнув воды с лимоном, но Джеймсу, очевидно, некуда девать руки. Именно поэтому он то разглаживает складки на джинсах, то трет пальцами нижнюю губу. А потом, ни на секунду не сбиваясь с проникновенного монолога о глубоких отношениях Эрика и Чарльза, кладет ладонь на бедро Майкла. Конечно, Джеймс, там ей самое место. Майкл хочет что-то сделать, незаметно подвинуться на стуле, но понимает, что не может пошевелиться. Он не слушает, он слышал эту чушь уже сотню раз. Он думает только о том, почему, черт возьми, это с ним происходит. Почему вообще приходит в голову мысль — ну что ты, Джеймс, давай, проведи немного выше. Но тот только чуть сжимает пальцы и убирает руку. Майкл выдыхает и закидывает ногу на ногу. Наконец очередное бесконечное интервью подходит к концу, Джеймс, заливаясь над удачной шуткой Фассбендера, в порыве беспардонности утыкается лбом в его плечо. Майкл чувствует знакомый запах и невольно делает глубокий вдох, как будто нырнуть готовится. Может быть. Им некогда передохнуть, потому что впереди еще интервью и нужно ехать в другую студию. Они только ждут, когда ассистент снимет с них микрофоны и можно будет уйти. Передохнуть нужно только Майклу на самом-то деле, потому что Макэвой расслаблен и поддерживает непринужденную болтовню о погоде, о планах на отпуск после промоушена, рассказывает смешную историю о Брэндоне. Последнее отрезвляет. Пока они идут до машины, едут до студии, Майкл уже решает для себя, что, видимо, немного поехал крышей, голову напекло, черт знает что еще. Наверняка в этих дружеских жестах нет ничего, и реакцию свою можно объяснить только если переутомлением и общим недотрахом. «Надо позвонить Джулии, нет, Николь, нет, это бывшая. Как же ее...» Судорожные размышления прерывают вспышки фотоаппаратов и Джеймс, сжимающий своей горячей рукой его талию. Ничего не остается: только широко улыбаться и притягивать к себе за плечи. Так правильно, удобно, всем понравится. Но прежде чем развернуться и зайти в студию, Майкл отчетливо ощущает поглаживание, мышцы сводит внизу живота, и все снова летит к чертям. В какой-то комнатушке, вроде гримерки, Майкл сидит на стуле с прямой спиной, пытается заглушить желание курить, делая маленькие глотки минералки, и не отводит напряженный взгляд от зеркала, где за его спиной отражается Джеймс. Тот ходит туда-обратно и как-то серьезно и в тоже время нежно разговаривает по телефону, очевидно, с женой. Вода быстро заканчивается, бутылка летит в мусорное ведро, желание покурить становится нестерпимым. Когда Майкл уже решает, что успеет найти какую-нибудь курилку, ведь должна же она быть где-то внутри, Джеймс выключает телефон и подходит к нему. Кладет руки на плечи и смотрит в отражение с еле сдерживаемой улыбкой. Веселится. — Что это с тобой? Выглядишь, будто завод Гиннесс закрылся. — Курить хочу, — Майкл пожимает плечами в надежде сбросить чертовы шотландские руки, но тщетно. — Да расслабься ты! — Джеймс очень понимающе улыбается и с нажимом проводит по плечам к шее так, что указательные пальцы съезжают с воротника рубашки и оказываются на коже двумя раскаленными угольками. Наверное, так можно почувствовать пульс, сейчас особенно. Кажется, его и услышать можно. А в отражении точно можно заметить дернувшийся кадык. Фассбендер считает себя терпеливым человеком, но это очень относительное понятие. Особенно, когда ты общаешься с Джеймсом. Особенно, когда он постоянно трогает тебя. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Майкл вскакивает, роняя стул, и оказывается прямо в личном пространстве этой заразы. Макэвой по инерции пытается отшатнуться назад, но ему мешают пальцы Майкла, сжимающие подбородок. — Издеваешься? — выходит шепотом, потому что Майкл не уверен, что громко получится сказать что-то кроме «блядь». Губы перед ним медленно растягиваются в улыбке. «Если он решит сейчас лизнуть уголок рта, то точно заденет языком мой палец», — мысленно констатирует Фассбендер. — Я не понимаю, о чем ты, — выходит хрипло, как будто сжимает Майкл не челюсть, а шею. Ладони Джеймс кладет ему на грудь, кажется, в желании оттолкнуть, но давления Майкл не чувствует совсем. Он чувствует только тепло, от которого почему-то мурашки бегут по спине, и ждет. Воздух, казалось бы, замирает вместе с Майклом, либо Джеймс все же толкнет, либо... Господи, сделает уже хоть что-то. Потому что прямо сейчас Майклу нужно сделать выбор: он притягивает Макэвоя и целует наконец эту блядскую ухмылку, или тот его отталкивает, и тогда останется только прижать его вон к той стене и все равно поцеловать. Но это же Джеймс, поэтому все происходит совсем не так. Его ладони медленно и как будто неуверенно ползут по рубашке вниз, и все сумбурные мысли в голове Майкла моментально замирают вместе с воздухом вокруг. Левая рука раскаленным клеймом остается где-то в районе живота, а правая... — Ты такой идиот, Фассбендер, — на этих словах правая накрывает ширинку брюк и чуть сжимает уже твердеющий член. Майкл невольно делает короткий вдох, пальцы на подбородке Джеймса расслабляются, и мир начинает кружиться, все вокруг как будто приходит в движение. На самом деле двигается язык Майкла во рту Макэвоя, сталкивается с его, и чертовы губы у него такие мягкие, такие послушные. Остается только резко вдыхать воздух в промежутках и шумно выдыхать носом, не отрываясь. Как можно оторваться, когда Джеймс уже вцепился в затылок левой рукой, притягивая, а правой продолжает сжимать... «Черт-черт-черт, только не убирай руку». Мысли Майкла путаются, пальцы мягко поглаживают щеку Джеймса, пальцы другой руки, напротив, сжимают ребра, впечатывая в себя. «Никуда ты не денешься теперь». Макэвой, кажется, и не собирается никуда уходить, он всем телом подталкивает Майкла вперед, заставляя пятиться, но поцелуй не разрывает. Губы саднит, но остановиться не получается, пока Майкл не упирается в край другого стула ногами, из-за чего по инерции садится на него. Опомниться не успевает. Потеря тесного контакта длится меньше секунды, потому что Джеймс уже сидит верхом на его коленях. И, о боже, вместо руки к члену прижимается охуительная твердость, которую невозможно не почувствовать даже через плотные джинсы. — Блядь, Джеймс, — получается как-то сдавленно и без продолжения, потому что рот снова занят чужим языком, таким горячим, кажется, это только из-за него по спине уже течет капелька пота. Но, конечно, нет, просто руки у Джеймса тоже горячие, он обхватывает ими лицо Майкла, и сам он горячий как печка, ерзает на коленях, пытаясь прижаться плотнее и одновременно теснее сжать бедрами. Макэвой — одно большое прикосновение, он везде одновременно, даже в груди, будто Майкл чувствует, как бешено бьется чужое сердце. Хочется, чтобы это ощущение никуда не исчезло, руки бессознательно обнимают за бедра, пальцы сминают задницу, вжимая в себя еще сильнее. «Бессознательно, ага, как же. Давно хотел.» Слышится короткий стон Джеймса прямо в губы. Его руки судорожно расстегивают ширинку, тяжелое дыхание прерывается постанываниями, потому что Майкл только мешает, впивается губами в открытую шею. Кровь стучит в ушах, она пульсирует в паху, член требует прикосновения горячей руки, прямо сейчас, еще чуть-чуть. «Джеймс давай же.» Стук в ушах нарастает. — Дверь, черт возьми! — в долю секунды Джеймс оказывается на ногах где-то слева, перед глазами Майкла ручка, как в замедленной съемке, опускается. Рефлекторно Фассбендер закидывает ногу на ногу, а руки складывает на колене, прикрывая и расстегнутую ширинку, и очевидный стояк. В проем пролезает голова блондинки, которая вежливо сообщает, что гримеров придется подождать еще минут двадцать, она извиняется, но Майкл не слушает, он понимающе улыбается и кивает. Джеймс стоит спиной к двери и делает вид, что очень занят своим телефоном. — Может быть, чай или кофе принести? — неуверенно спрашивает она после затянувшегося молчания и отсутствия реакции с их стороны. — Нет! — резко отвечают они в унисон. Блондинка замирает, хлопая глазами от неожиданности. Неловкая тишина длится несколько секунд. — Спасибо большое за предложение, — уже спокойно и даже мило говорит Джеймс, поворачивает голову и смотрит из-за плеча для пущего эффекта, улыбается так любезно. Майклу хочется встать, просто захлопнуть дверь перед носом этой ассистентки, или кто она там, и потратить несчастные двадцать минут с пользой, но он не может — ширинка все еще расстегнута, а член все еще готов продолжать. К счастью, дверь закрывается. Майкл тут же чуть разводит ноги, сползая по стулу, чертовски неудобно сидеть скрючившись, когда стоит так, что и в трусах тесновато. — Че-е-ерт, — он облегченно выдыхает и прикрывает глаза. Все это очень глупо, думает Фассбендер, ширинка у него так и расстегнута, все очевидно, так что вот прямо сейчас сделать вид, что это было помутнение разума какое-то, не получится. Да и какого черта?! Джеймс не двигается, но Майкл почти физически чувствует на себе его взгляд. Как же глупо, блядь. — Джеймс, либо ты сейчас возвращаешься на колени, либо ты выходишь, а я дрочу. — фраза звучит твердо, хоть голос и хрипит. Майкл слышит тихий смешок и тут же чувствует движение у своих ног, а дальше глаза распахиваются сами собой, потому что на бедрах сжимаются чужие пальцы. — Что? Ты... — Ты не уточнил про колени, — у этой сволочи на губах абсолютно самодовольная улыбка. Руками он ведет по бедрам вверх, подбираясь к паху, закусывает губу. Так естественно все это у него получается, и то, как язык потом быстрым движением проходится по покрасневшей нижней губе. Не постановочно, он тоже хочет. — Кто бы мог подумать, что ты такой чувствительный к прикосновениям, — это могло прозвучать как издевательство, но у Джеймса чуть сбившееся дыхание. Он с нажимом проводит большими пальцами по внутренней стороне бедра, и Майкл разводит ноги шире с тихим стоном. — Двадцать минут, Джеймс, у нас гребаных двадцать минут, — очень хочется уже заткнуть этот рот своим членом, но Майкл джентльмен. — Блядь, надо было чаще лапать тебя, — Макэвой смотрит снизу вверх с каким-то удивлением в широко распахнутых глазах, но, к счастью, уже приспускает белье. — Только не смей делать это... — пальцы сжимают член так тесно, так горячо, что воздуха закончить такую длинную фразу не хватает, — ...на интервью. — Не могу сдерживаться, Майкл, — он говорит это тихо, когда его губы уже почти касаются члена. Язык медленно, но настойчиво облизывает головку. Майкл хочет сказать что-то еще, но получается только тяжело дышать. Успевает подумать, что сдерживаться и правда невозможно, а потом те самые охрененные губы обхватывают его член так охуенно плотно, что пальцы на ногах поджимаются. Не смотреть тоже невозможно, это же Джеймс, черт возьми, на коленях сейчас самозабвенно делает ему минет. И даже рукой сжимает свой член через джинсы, постанывает. Майкл запускает пальцы в его волосы, то ли чтобы войти глубже, то ли чтобы просто чувствовать движение головы, когда Джеймс сам берет на всю длину. Не стонать невозможно, не трогать тем более, и взгляд оторвать нельзя, потому что Джеймс смотрит, рукой придерживает член, и его, теперь уже почти бордовые, губы касаются пальцев, когда он опускает голову. Майкл замечает другую его руку уже в трусах, Джеймс быстро дрочит себе, приближаясь к оргазму. И все это уже слишком, уже невозможно. Вот блядь. Накрывает стремительно, быстро, Майкл не замечает своего стона, не замечает, что сжимает пальцы в волосах Джеймса, что сам Джеймс кулаком сжимает головку своего члена, видимо, чтобы не испачкать джинсы и футболку. Он ничего не замечает. *** — Смотри-ка, как повезло с гримершами, — весело говорит Джеймс, когда они идут по коридору к студии с привычными двумя стульями на фоне афиши. — Они не справились, — Майкл оценивающе смотрит на его неприлично яркие губы и явно запудренный румянец на скулах и шее. — К черту, будет что рассказать на интервью. — Говори, что хочешь, только умоляю, не лапай меня на камеру. — Трудно сдерживаться? — Макэвой лукаво заглядывает в глаза. — Невозможно. — Тогда, пожалуй, сразу сяду к тебе на колени.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.