Чёртова роза

Сцена. Громкая музыка. Шум толпы едва ли мог заглушить прекрасную песню, исполняемую Ойкавой Тоору. О да, этот парень совершенно точно знал, как покорить женские сердца: недаром 99% зала — девушки. И вот, композиция завершилась, Тоору вскинул голову назад, что-то прокричал, на что толпа моментально ответила тем же. Последний гитарный аккорд, последний стук по барабану…вздох квартета и полная отдача толпы — всё, гастрольный тур окончен. Парни уже не первый раз выступают, на их счету это не первый покоренный зал, но ныне чувствовалось что-то особенное. В гримерку постучали. -Входите, — сказал Ханамаки, вытирая потные волосы полотенцем. -Доставка для Ойкавы Тоору. Распишитесь, — сказал курьер, протягивая бланк вперед. Шатен подошел, сделав вид, что удивлен, расписался и забрал, по меньшей мере, семь букетов различных цветов. Также в комнатке уже лежали цветы, подаренные прям на сцене, и было их тоже немало. -Что, как всегда, выкинешь их в ближайший бак? — ехидно ухмыляясь, поинтересовался Такахиро. -Ну, а что мне с ними делать? — холодно отчеканил Ойкава, посмотрев на друга, — я же не могу притащить их домой, в моей квартире для меня едва ли находится место. -И то верно, — встрял в разговор Иссей, — но ты бы хотя б делал вид, что доволен вниманием и подарками, Тоору. -Я доволен…просто это уже как-то обычно. Я читаю абсолютно все записки, но все они словно копия. Я не вижу в них искренности, чувства, которые они пытаются выдать за любовь, скорее, картонная обманка, — отвечал шатен, перебирая цветы и откладывая записки в отдельную стопку, — понимаешь, о чем я, Матсукава? -Не очень, если честно. -Тц, ну, может, когда-нибудь пойме… — тут Тоору углядел красивую, нежную, приятно пахнущую белую розу. Солист вытащил её из кучи других цветов и еще раз окинул взглядом, дабы убедиться в её эстетичности. Ойкава за всю карьеру видал множество роз различных цветов, среди них были и белые, но… -Эй, парни, я таки управился с горой бумажек по оплате контракта, — сказал только что вошедший Иваидзуми. Он застыл, увидев, как Ойкава пристально рассматривает цветок, а на самого Ойкаву в это время с недоумением смотрят Ханамаки и Иссей. Повисла тишина. -А? Что ты сказал, Ива-чан? — спустя какое-то время очнулся Тоору. -Говорю, с контрактом уладил я всё. Вот. -Молодец, — хором сказали остальные музыканты. -Эй, Дуракава, ты че так втыкал на эту розу? — не удержавшись, задал вопрос Хаджимэ. -Она настоящая… — с неким восхищением в голосе ответил шатен. -Ты головушкой стукнулся, Тоору-чан? Тебе всегда дарили настоящие цветы, — вмешался Такахиро, посмеиваясь над солистом. -Да нет же…она белая, аккуратная. Вроде, хочет казаться открытой, но шипы твердят об обратном — о неприступности. Словно лед, желающий огня, она взывает нежно любить её… -Блин, Матсун, давай оставим Его Величество и Госпожу Розу наедине, пока мой мозг не превратился в кашку для детей дошкольного возраста, — с привычной усмешкой протараторил гитарист, приглашая брюнета пройти за дверь. -Я не против, — идя на выход, ответил Иссей. В комнате вновь повисла тишина. Теперь тут только расположившийся на диване Иваидзуми и взглядом поедающий несчастный цветок Ойкава. -Эй, Дуракава, тут у твоей шипастой подружки записка, — не сдерживая смех, сказал Хаджимэ. Проигнорировав насмешки друга, шатен молча взял записку и вновь восхитился, но на этот раз красотой и аккуратностью почерка, коем было написано признание. О да, с первых строк, нет, с первой буквы Ойкава проникся чувствами тайного поклонника, казалось, глаза парня вот-вот наполнятся слезами. Иваидзуми смотрел на обычно отстраненного от всяких чувств солиста с удивлением. В голове барабанщика застыл вопрос: «Неужели, растаял?» -Ива-чан, только послушай, — прервал свое пристальное чтение записки Тоору, обратившись к коллеге, — «Знаешь, вероятно, ты никогда не узнаешь моего имени, Ойкава Тоору. В жизни я весьма стеснительный человек, поэтому никогда бы не смог подойти и в упор, глядя прямо в твои карие, заставляющие меня в них тонуть глаза, сказать, насколько сильно моё сердце влюблено в тебя. Да…мой разум никогда не примет сие выходки сердца, ведь мы одного с тобой пола. Да и мы слишком разные, увы. Ты — звезда, зажигаешь миллионы душ своей музыкой. Я же всегда в тени, всегда позади. Уверен, я незаметен большинству людей. В том числе и тебе, дорогой Ойкава Тоору. Я бываю на каждом выступлении, и мне остается просто восхищаться тобой, зажав чувства в тиски и сжав кулаки покрепче. Я очень долго любил тебя, но не понимал этого — мне было страшно это признать. Умереть, так и не познав взаимности, мой удел. Как бы мне не было тяжело, Ойкава Тоору, я клянусь, я буду присутствовать на всех твоих выступлениях, я буду любить тебя так же сильно, как ты любишь белые розы, я буду беречь свои чувства, даже зная, что они ничтожно малы для тебя. Спасибо, если ты это прочтешь. Тот, чье сердце кричит о любви. Тот, чей разум готов уступить. Тот, кто любит тебя, Ойкава Тоору.» — шатен перевел мягкий взгляд с бумажного клочка на лежащего Хаджимэ и задал вопрос, — как думаешь, кто это писал? -Определенно тот, кто любит тебя, Дуракава, — уже всерьез ответил барабанщик. -Я тоже люблю тебя, Ива-чан, — внезапно произнес солист, тихонько улыбаясь, будто боясь расплакаться. И вновь тишина. В глазах Иваидзуми застыл вопрос, который тот почему-то не спешил задавать. Ойкава же просто смотрел на друга и улыбался со слезами на глазах, держа в руках белую розу и записку тайного воздыхателя. -С чего ты взял, что я написал этот бред, Дуракава? — наконец решившись, поинтересовался парень. -Знаешь…ты мне всегда открыто говорил, что не читаешь мои интервью для газет и журналов, я думал, ты просто шутишь, но, похоже, это действительно так, — начал отвечать шатен. -Что? А это тут причем? — перебил друга лежащий на диване. -Не перебивай. Я это к тому, что, когда меня спросили о любимых цветах, я ответил: «красные розы». Только один человек на всей Земле знал мое настоящее предпочтение в этом вопросе. Только он один ведал, что сердце мое трепетно ожидает белых роз. Мне хотелось, чтобы только он дарил мне сей символ невинности, нежности и искренней любви. Догадываешься, кто этот «тот самый»? Иваидзуми в мгновение ока преобразился в лице: недоумение сменилось осознанием сказанного, а затем щеки парня окрасились в ярко-красный. Хаджимэ уже думал сбежать, как вдруг поймал на себе взгляд не менее растерянного, но однако довольного Тоору, продолжающего крепко сжимать в руке цветок с теплым признанием. -Теперь я никуда тебя не пущу, — казалось, прочитав мысли барабанщика, с серьезностью в голосе произнес солист. Через долю секунды после сказанной фразы в гримерку завалились уже что-то поедающие Ханамаки и Иссей. Гитаристы, к счастью или сожалению, не слышали этот неловкий разговор. Они немного опешили, застав удивленные, смотрящие друг на друга лица друзей, но спустя секунд десять уже были готовы поделиться интересным случаем, произошедшим в буфете. Когда парни закончили сборы, Иваидзуми надел свою синюю куртку, обнаружив в кармане записку. До чего знакомый почерк привлек внимание барабанщика — это точно написал Ойкава Тоору, солист звездной поп-группы, кумир многих парней и возлюбленный многих девушек. Развернув листок, сложенный пополам, Хаджимэ увидел аккуратные буквы, гласящие: «Я буду ждать тебя, Ива-чан.» Закрыв гримерную, Иваидзуми отправился не домой.