Сыграем?

Полуденное солнце освещало лужайку, пробиваясь через кроны деревьев. Звонкий смех, тихие разговоры и пение птиц - городской парк звучал, как счастье. Среди миллионов историй, будто крошечные кусочки большого паззла, оказались две души. У всех на виду, но никем незамеченные, на клетчатом пледе пересеклись две истории. Тонкие пальцы выводили причудливые линии на скулах, терялись в зеленых волосах и с болезненной нежностью касались губ. Бледный щурился, как мартовский кот, не то от удовольствия, не то яркого света. Полуденное солнце ослепляло, из-за чего лицо девушки было засвечено, а волосы необыкновенно сияли. Алиса плавно увела запястья от головы и потянулась куда-то за его спину, будто поддразнивая возникшие мысли, девушка все замедляла и замедляла свои действия. Не сдержаться. Кирилл подсек руки Алисы так, что она повалилась на плед. Парень навис над ней с нахальной ухмылкой и вдруг замер: он боится коснуться её. Засвеченная солнечным светом, Горценко была девушкой из его снов - прекрасных грёз и самых жутких кошмаров. Родная, как ты красива. Скажи, почему так сияет твоя кожа под теплыми лучами? Скажи, почему карие глаза отливают янтарем? Скажи, какого чёрта, мне кажется, что вся моя жизнь запуталась в этих каштановых локонах? Когда я оступился? Может, я потерялся, слушая всю ночь рассказ о твоём идиотском универе и неотрывно наблюдая за пальцами, обводящими изгибы на белых простынях. Может, меня сломало тем вечером, когда тот жалкий мент, будь он трижды проклят, осмелился причинить тебе боль. Может, всё кончилось ещё в той кофейне, в дождливый день... Чёрт, я не знаю. Не знаю, как потерял контроль. Алиса снова поднялась на локтях. Брови девушки выгнулись в недоумении. Темный взгляд застыл на парне, ожидая реакцию. Кирилл очнулся. Уловив непонимание, он бегло улыбнулся и прижал Горценко к себе. Аромат цветочных духов резко ударил по обонянию, но вместо рецепторов, почему-то заныла душа. Я не могу отпустить тебя. Но быть рядом я не могу тем более. Мне нельзя стоять на месте, нельзя идти вперёд, мне некуда отступать. Ты, Алиса, была бы отличным дополнением моего безумного мирка. Твой острый язык, розовые очки, нелепый смех и подгоревшие блинчики - да, чёрт возьми, звучит отлично. К такому раскладу может легко привыкнуть сердце. Ох, как горько, Алиса, что сердца у меня нет. Моя милая, хрупкая девочка, мне и правда очень жаль... Губы Кирилла жадно вцепились в Горценко. Он отвел ее руки от своего лица и с силой вцепился в запястья, будто боялся, что она вот-вот исчезнет. Бледный бегло покрывал поцелуями кожу девушки. Сильные руки обвили талию Алисы. Кирилл оторвал её от земли и усадил к себе на колени. Как в лихорадке, он метался и прерывисто дышал. Тело дрожало. - Эй, эй, ты чего? - девушка медленно убрала его руки со своих бедер и осторожно, обжигающе нежно, коснулась скул артиста, - Всё впорядке? - большие, налитые заботой глаза, обеспокоенно смотрели на Бледного. Парень исступленно взглянул на Алису. Из его груди вырвался тяжелый вздох, голова опустилась. Кирилл уткнулся носом в плечо девушки и с силой зажмурил глаза. Еле слышно он выдавил неуверенное: "Я в норме", нелепо отшутился и замолчал. Где-то внутри, под ребрами, у Горценко завыло терпкое чувство. Подавив его, девушка молча обняла парня и стала поглаживать его волосы. Персиковые губы легонько коснулись затылка. Так, неподвижно, они сидели час, два или неделю - никто не считал. Весь мир затих, и покой нарушало только беспокойное сердцебиение. Время - вязкое и нестабильное - растекалось по парку, обволакивая мысли и душу. Близился закат. Немного позже, у старой петербургской парадной, Кирилл наблюдал за размытым силуэтом через сигаретный дым. Грустная, но все же улыбка застыла на его лице при виде знакомых очертаний. Алиса что-то тараторила, периодически переводя дух, но Бледный не слышал ни единого звука, кроме надоедливого звона в ушах. Когда девушка наконец обвила руками шею парня, последний выбрался из затмения. Он бережно убрал прядь с её лица, и губы нежно коснулись щеки: - Спокойной ночи, красавица. Аккуратный силуэт растворился в воздухе. Ещё только мгновение темные глаза смотрели вслед, только мгновение слышалось эхо шагов. Всё, как в бреду. Кирилл не помнил, как добрался до дома. Не заметил, куда пропала добрая половина сигаретной пачки. Внутренний дом был достроен, но тем знойным вечером рухнул его фундамент. Опустошенный и перебитый, Бледный рухнул на диван и запрокинул голову. Из тумана вывело неприятное покалывание. Встрепенувшись, Кирилл засунул руки в карманы потрепанной кожанки. Наощупь он обнаружил небольшой сверток, который всё это время упирался в кожу, возвращая парня к бессмысленной реальности. Кирилл покрутил предмет в руках и застыл в исступлении. В его ладонях лежали розовые очки. Она снова забыла их в твоей куртке, друг. От маленьких стекол бежали неровные блики - треснула линза. Руки дрожали, еле касаясь треклятого аксессуара. Пальцы обвели очертания оправы, и дыханье замерло. Что-то я точно чувствую. Может, я просто быстро привык и хочу. Хочу твоё тело, душу и хочу покой, который ты мне даёшь. Может, я жду. Жду, когда ты всё разрушишь, а я смогу подтвердить свои скептически-озлобленные взгляды. Может.... Может, я даже люблю тебя. Но игру я люблю сильнее. Кирилл сорвался с места и ринулся в проход. Резким движением распахнулись дверцы тумбочки, и на жалкую секунду парень застыл, не решаясь. Прости. Кирилл разжал пальцы, и розовые очки полетели в мусоропровод.