"Игры в прятки"

Каждый признается в любви по-своему, очень по-своему. Воробышки, например, едой делятся, другие птички домики своим любимым строят. Люди тоже очень по-разному признаются – кто-то, как Марго, прямо говорит об этом; кто-то, как Эдит, не говорит ничего – стесняется, зато доказывает свои чувства делом, помогая и оберегая дорогого человека… Агнесс ничего такого делать не умела, поскольку была слишком маленькой и слишком стеснительной. Зато её привязанность и любовь выражались… в немного странной манере. — Грюнчик, а ты сегодня будешь с нами играть? С нами – это с ней и единорожиком, потому что Эдит с Марго делали уроки, которые им задали на дом. Грю с тоской посмотрел на ещё пока недоделанную по семейным причинам работу: день близился к концу, а он не сделал и половину всего запланированного на сегодня… Но в конце концов его голову посетила блестящая идея, и он наклонился к дочери: — Сейчас да, но только недолго… — Ура! – и малышка высоко подпрыгнула от радости. – В салки? — Ммм, нет, — ответил Грю, сворачивая план новейшей подводной лодки в рулон и запихивая его себе под мышку. – В прятки. Договорились? Маленькая Агнесс кивает, закрывает ладошками глаза и начинает считать. Раз… Грю прячется в шкафу или за дверью? Два. Лишь бы не на крыше, там высоко. Три… На цифре «четыре» становится страшно. Вдруг он спрячется так хорошо, что она не сможет его найти! Пять. И останется одна. Шесть – совсем одна. Семь – потому что она даже девчонок никогда не могла найти… К десятому счету лицо под ладошками Агнесс становится мокрым и соленым, как фисташки; малышка открывает перепуганные глаза и видит прямо перед собой такого знакомого, такого дорогого. У него тоже глаза испуганные, но улыбка старается скрыть эту тревогу в глазах. — Ну вот, ты меня очень быстро нашла, — притворно-расстроенно, с легкой улыбкой, произносит Грю, который и не думал прятаться. А она радостно смеется, позабыв про неудавшуюся игру; лишь когда она бежит из комнаты в детскую, спотыкается об план подводной лодки, наполовину торчащий из шкафа – упал, должно быть… Так происходило каждый раз, когда они играли в прятки. Не только с ним – с девочками было почти то же самое, только, в отличие от Грю, они и не думали выходить к заплакавшей малышке – не потому что не любили, нет, просто они тоже маленькие, утешает себя Агнесс, и отчего-то не понимают, почему она всякий раз начинает плакать, играя в эту игру. В итоге, когда они в очередной раз из-за этого поссорились с Эдит («Зачем с тобой играть, когда ты все время хнычешь!»), Марго предложила компромисс, и с тех пор в салки они больше не играли. Только в жмурки. Взрослой Агнесс не хочется писать отчёт; ей чертовски скучно, и дома ужасно тихо – взрыв был маленький, и, слава Богу, ничего серьезного не произошло, но недельку девчонкам с сотрясением мозга поваляться придётся. Им, должно быть, ещё скучнее, чем ей. И тут она вспомнила старую забаву. Раз… У тебя есть прекрасная возможность появиться сейчас. Два. Не упусти ее. Три. Ты же всегда так делал! Четыре. Пальцы с силой давят на глаза, не давая пролиться ненужным сейчас слезам. Пять! Ну же, Грю, где ты! Шесть – ну пожалуйста! Семь – ах, да, ты же не знаешь про то, что мы сейчас с тобой играем… На счёт десять Агнесс открывает испуганные глаза: кабинет по-прежнему пуст. Чуда не произошло. Или это она глупый параноик… — Что ж, — Агнесс решительно встает, — Тогда я иду искать. С того момента, как она в последний раз играла в прятки, прошло десять лет, и ей больше не составляло труда найти что-либо… или кого-либо. Где-нибудь. В данном случае – в рабочем кабинете, где Грю заснул прямо за рабочим столом. Агнесс слабо улыбается: сейчас она слезы уже не сдерживает, пока никто не видит. Внезапно вспомнились все детские ощущения от этой игры, легкая детская восторженность влюбленность в «папочку» Грю и такая же легкая ревность к другим сестрам… Даже спустя десять лет Агнесс не умела признаваться в своих чувствах так, как это делали её сестры, однако подложить под голову не спавшего несколько ночей Грю подушечку (для игры на скрипке, ну да ладно, не суть), выключить настольную лампу и поцеловать на ночь ей не мешает никто. Как и потом пойти к спящим сестрам, подготовить на утро лекарства и прибраться в комнате. Это, конечно, мелочи из всего того, что она может для них сейчас сделать… но они поймут. Только тсс, чтоб никто не видел.