***
Кёнсу сидит на полу, прислонившись к чистому зеркалу в их танцевальной студии. Вообще, Су приходит сюда ради Кима; он обычно просто сидит и смотрит, как тот танцует. Сейчас он тоже сидит, но Чонина все еще нет, хотя часы показывают 16:28. Ким никогда не опаздывает, напротив, приходит раньше, чтобы лишний раз отработать движения. Кёнсу набирает его номер уже в пятый раз и, спустя несколько долгих гудков, наконец, слышит ответ. Но голос чужой. — Добрый день. Это главный врач Мин. Подскажите, с кем я разговариваю? — До Кёнсу. Подождите, какой врач? — В больницу около часа назад привезли молодого человека, по чьему телефона я сейчас разговариваю. — Его зовут Ким Чонин, — перебивает говорящего Су, уже выбегая из здания студии. — Где он? — В больницу должны прибыть родственники или члены семьи. Если вы знаете, то… — Где он? — Кёнсу кричит в трубку, подбегая к стоящему автомобилю. — Больница района Синчон. Администратор скажет Вам номер палаты. Кёнсу выруливает на дорогу, сразу набирая скорость. — Что с ним случилось? — У Ким Чонина произошла неожиданная остановка сердца. Сейчас врачи… Кёнсу бросает телефон, дрожащими руками крепче вцепляется в руль и, игнорируя знаки и светофоры, едет к больнице.***
— Пациент Ким Чонин, — Су пытается не плакать, что почти получается. — Вы родственник? — начинает было заученно администратор, но, видя состояние стоящего напротив человека, просто говорит. — Пятый этаж, палата 542. Кёнсу врывается в палату, где видит высокого немолодого мужчину в белом халате с бейджиком на груди, который гласит «Главный доктор Мин». — Ким Чонин жив, на данный момент без сознания, — До, видимо, ждали. — Что… Как? — Его сердце остановилось примерно полтора часа назад. Прохожие вызвали скорую, где врачи сразу же приступили к реанимации. Простите, но кем Вы являетесь господину Киму? — Я его друг, мы с детства вместе, почти как семья, — Кёнсу все еще не может отдышаться. — Господин Мин, почему это произошло? — Сердце Ким Чонина оплетают лепестки лотоса. Вы знаете, что это значит? Ноги Кёну подкосились; он хватается за стоящий рядом стул, чтобы не упасть. Конечно, он знает. Теперь все знают про эти чертовы цветы. — Господин До, в чьих руках, по мнению Чонина, находится его жизнь?***
— Хен, прости, я заставил тебя переживать, — Чонина еле слышно из-за маски на лице. — Ты такой дурак, Ким Кай. Вот за что ты мне такой? — Я боялся, что ты уйдешь вместе с ним. — Компания искала одного вокалиста, а голос Чондэ лучше моего, — До не хочет вспоминать, но если Чонину полегчает, то ладно. — Для меня твой голос лучший. Кёнсу встает с кресла — часы приема заканчиваются. Он поправляет одеяло Чонина, легонько обнимает, чтобы не сдвинуть проводки и капельницы, опутавшие младшего. — Кёнсу, — Чонин ловит его руку. — Можно я позвоню тебе, если мне снова что-то приснится? — Конечно. Но ты ведь помнишь, что я все еще рядом? — Су выдает самую обнадеживающую улыбку, на которую сейчас способен, и выходит из палаты. «Я все еще рядом». Кёнсу не рассказал, что два дня назад ему звонил Чондэ и просил приехать. Теперь уже точно не расскажет — он уверен, что лепестки лотоса, сжимающие сердце Чонина, появились из-за него.***
Чонина выписывают через неделю, проведя кучу анализов и рентгенов. «Пока человек, из-за кого появился цветок, будет рядом, с господином Кимом все будет хорошо», — слова врача будто на повторе крутятся в голове Кёнсу. Ким изнывает дома от безделья — старший не разрешает ему лишний раз вставать, несмотря на заверения, что ничего не болит. Зато теперь Кёнсу перебрался в квартиру младшего, чтобы присматривать за ним. Теперь Чонину не надо звонить посреди ночи после очередного кошмара — Су чувствует, что младший проснулся, крепко обнимает в такие моменты и поет.***
Чонин узнает о звонках Чондэ случайно через пару недель. После каждого такого звонка, лепестки сильнее сжимаются вокруг сердца, словно чувствуют, что Кёнсу может уехать. Чонин стоит в душевой кабинке, пока Су разговаривает по телефону. С Чондэ. Чонин знает, потому что дышать резко становится нечем, а сердце бьется через раз. Он садится, тяжело наваливаясь на стенки кабинки, пытается прийти в себя. В этот раз приступ длится дольше, чем обычно. Из носа тонкой струйкой течет кровь, заливается в открытый рот, оставляя на языке противный вкус металла. Боль прекращается так же резко, как и началась — телефонный звонок окончен. Чонин сидит так еще пару минут, а затем медленно поднимается, держась за стенки, смывает кровь и остатки шампуня в волосах и выходит, все еще хватаясь за разные вещи. И вдруг падает на холодный кафель, прижимает руки, сжатые в кулаки, к груди. Прижимает туда, где сердце не бьется. «- Кёнсу, ты приедешь ко мне? Хотя бы ненадолго? Я скучаю. — Хорошо, — губы Су непроизвольно растягиваются в улыбке. — Я тоже скучаю». Чонин из последних сил дотягивается до полки с шампунями, гелями и еще какими-то банками и роняет ее, в надежде, что его услышат.***
У Кёнсу дежавю. Он врывается в больницу, но, уже не спрашивая, бежит к знакомой палате. В коридоре натыкается на доктора Мина, снимающего маску. — Ким Чонин… — Успели, — голос доктора уставший. — На этот раз. Чонина выписывают уже через две недели, удалив большую часть лепестков, но предупреждают, что это временная мера. Они с Кёнсу долго сидят молча в квартире, не зная, что делать дальше. — Я знаю, что ты уедешь, — Ким, наконец-то, нарушает тишину хриплым, но спокойным голосом. — Теперь не уеду, Чонин. Этой ночью Чонин сам звонит Чондэ с просьбой приехать за Кёнсу, на что тот сообщает, что приедет уже утром. Чонин кивает, хотя этого не увидят, и собирает рюкзак (который на самом деле почти пустой). Он долго смотрит на Кёнсу, который с головой зарылся в одеяло, и уходит, тихо закрывая за собой дверь. Чувствует, что лепестки сильнее опутывают сердце, мешая совершать удары. «Если они сомкнутся полностью, то сердце уже не сможет биться, господин Ким». Чонин быстро, насколько может этого себе позволить, идет в соседний дом, откуда просматриваются окна