Шелковые травы

* * * О воспитании в семье Приддов ходили разные слухи, но Джастин точно знал, какие из них правдивы. Отец всегда был строгим и наказывал его за малейшую провинность, холодно бросая слугам: «Выпороть», — после чего возвращался к своим делам. А Джастина уводили. И наказывали. Сначала он боялся этих моментов и тяжелых, резких слов отца. Пока однажды не пришел тот возраст, когда все меняется, и он во время порки почувствовал необъяснимое, постыдное возбуждение. Джастин едва дождался, когда закончится наказание, и убежал в свои комнаты, где торопливо помог себе и излился после нескольких движений рукой. Неловкость накрыла с головой, перемешалась со страхом, недоумением. И желанием. С того момента Джастин стал получать странное, темное удовольствие от порки. Иногда он специально делал что-нибудь запрещенное, а потом, оставшись после наказания один в комнате, ласкал себя, тяжело дыша и отводя взгляд. Васспард давно остался позади, но некоторые вещи невозможно было стереть, выжечь из памяти, сколько бы времени ни прошло. Поэтому Джастину нравилось, когда Лионель дразняще водил хлыстом по его ягодицам, ударяя сначала легко, почти невесомо — а потом сильнее и резче, оставляя красные, чуть вспухшие полосы на гладкой коже. Ему нравилось, когда Лионель, уже находясь внутри него, шлепал его ладонью, проникая глубже и грубовато толкаясь. Удовольствие накатывало волнами, было ярким и сильным, как удар. * * * Мать перестала обнимать их с Эмилем, когда им исполнилось десять. Ни объятия, ни ласкового прикосновения. Слуги не смели ее ослушаться, а сама она оставалась непреклонной. Эмилю было все равно, казалось, он не придавал этому никакого значения — весело проводил время в Сэ, возился с лошадьми, учился стрелять и совсем не думал о матери. Но для Лионеля такая перемена стала неприятной неожиданностью. Невыносимо не хватало прикосновений, ощущения того, что он по-прежнему существует и по-прежнему нужен. А потом ему всего и всегда было мало — служанок с их рябиновыми бусами, дорогих столичных куртизанок, Марианны. Поэтому Лионелю больше всего нравилось, когда Рокэ обхватывал его руками, тесно притягивал к себе, наваливался всем телом и вжимал в постель. Ему нравилось ощущать чужое тепло на себе, внутри себя, нравилось, когда он оказывался между Джастином и Рокэ, нравилось одновременно отдаваться и брать. В такие моменты Лионель особенно ярко чувствовал, что он настоящий, что он есть и что он нужен, пусть и только на эти короткие мгновения постельных развлечений. * * * Рокэ верил ей. Верил в то, что нашел свою девочку в окошке — как его далекий предок. Вот только его предок был заклеймен предателем и проклят многими поколениями Людей Чести. Как оказалось, проклятия могут передаваться по наследству. Больше он не собирался повторять эту ошибку и испытывать чувства. Поэтому ему нравилось развлекаться с Лионелем и Джастином. Рокэ совершенно ничего не чувствовал ни к одному, ни к другому. И это его полностью устраивало.