Когда все идет не так

      «Что…? Что происходит?.. Перед глазами все мутно… голова раскалывается… в ушах звон… холодно и больно лежать спиной на чем-то твердом и угловатом… Где я?..»       — Дэн… — слетело с его губ.       — Рит! — Звон цепей…       «Странно… и не по себе…»       — Наконец-то очнулся. — Женский голос. Твердый. Непоколебимый. Напоминающий чей-то очень знакомый…       Кто-то навис над лежащим Ритом. Зрение прояснилось…       — Энджела?.. — онемевшими губами произнес Рит.       — Память осталась после такого удара — это хорошая новость, — холодно подметила девушка, поправляя манжеты белой мужской рубашки. — Как тебе мой наряд, Рит?       Хайвел, будучи не в состоянии подняться даже на локтях, обвел знакомую взглядом. Когда он понял, что на ней надето, в горле появился ком, а ладони похолодели еще больше: эту комбинацию из черных деловых брюк и белой рубашки с нашивкой названия компьютерной компании на кармане Рит ни с чем никогда бы не спутал…       — Вижу, ты узнал, чье это, — заулыбалась Энджела, вставая рядом с Ритом на колени и проводя когтистыми пальцами по обнаженному телу от шеи и до низа живота. Звон цепей где-то рядом оповестил о рвениях Дэна освободиться. — Как же я давно мечтала об этом, Рит… Целых семь лет меня мучило желание сделать тебя только своим и больше ничьим.       — О чем ты говоришь? — тяжело дыша, вымолвил Рит, сжимая пальцы. Под подушечками проскользнула сухая поверхность камня — тот самый камень, три недели окружающий десятилетнего испуганного мальчика.       Выражение лица Энджелы резко преобразилось в обиженно-озлобленное.       — С каждым мальчишкой, попадающим сюда, он разрешал и мне играть, учил, как нужно, чтобы игрушка быстро не умерла. Но когда я захотела прикоснуться к тебе, он поднял на меня руку и прогнал прочь… Чем ты так отличаешься от тех, других? Ты стал его любимчиком, его личной игрушкой, он ни с кем не захотел делить тебя… — Энджела вдавила ногти в побледневшую кожу, и Рит тихо застонал от боли. — Чем ты другой? Так же кричал от боли, стонал, когда мой отец тебя трахал… о, вспомнила… — Она повела ногтями вниз, царапая кожу до тех пор пока на ней ни выступили капельки крови. — Ты никогда не ревел, как все остальные… никогда не молил о пощаде… максимум, что можно было от тебя услышать, так это «Пустите меня домой» или «Нет, я не хочу». Ты плакал, но никогда не ревел… — Энджела Яссен заулыбалась. — Отличное качество… А еще у тебя особенный голос — такой красивый: когда ты стонал, я замирала у двери в подвал и наслушаться не могла…       — Заткнись, тварь! — зарычал Дэн, безытожно шумя цепями.       Энджела оторвалась от Рита и посмотрела на брата.       — А тебя я терпеть не могла, но ты, наверное, и так это понял. К тебе папочка также запрещал прикасаться — ты тоже был его фаворитом, можешь гордиться, братик, — засмеялась она.       — Энджи, ты хоть понимаешь, что ты творишь?.. О чем ты говоришь?! Как ты могла мучить детей вместе с ним, что за жестокость такая?! Ты больна на голову…!       — Да, — согласилась девушка. — Но мне мое отклонение очень нравится, я не вижу причин прятаться или скрываться. В отличие от тебя. — Дэн замер, сжимая челюсти. — Не притворяйся, к тебе тоже перешли некоторые таланты нашего папочки…       — ОН МНЕ НЕ ОТЕЦ! — взревел, как раненый лесной медведь, Дэн.       — Ты и сам знаешь о своей тяге, — вальяжно продолжила школьница. — Я видела, каким жадным взглядом ты смотришь на своего возлюбленного Короля — совсем не так, как все остальные. Ты не просто хочешь его — ты жаждешь растерзать его, упиваться его стонами…       — ЗАТКНИСЬ, МРАЗЬ! — Дэн рванул вперед, но цепи снова его удержали.       Энджела довольно расплылась в улыбке еще больше, наслаждаясь бешенством старшего брата.       — Ты всегда очень быстро злился, но если что-то касается этого мальчишки, ты сходишь с ума мгновенно — это так мило, даже противно… — Она подошла к столу у дальней стенки и взяла в руки шприц с голубоватой жидкостью. — Как было легко вами обоими руководить. Рит, ты без малейших сомнений повелся на мое выступление в туалете с подкупленными хулиганами — поверил, что спас меня. И как мне было смешно, когда я поняла, что ты решил меня использовать как месть Дэну — это было так по-детски наивно — предполагать, что используешь людей лишь ты один, а все остальные послушно идут у тебя на поводу. Я тоже хотела помучить его, для этого и напросилась к тебе домой: как же мне понравилась та боль, которую я увидела в его глазах… Мои предположения подтвердились, я сразу поняла, что он переживал совсем не за меня. Ты — тот, кто его волновал в тот момент, — вздохнула Энджела. — И тогда у меня зародился план, который помог бы совместить два моих самых больших желания: отобрать тебя у моего отца и показать моему братику, кто он есть на самом деле. И все получилось замечательно. Особенно ключ от твоей квартиры — помнишь, когда Дэн застал нас, то сгоряча швырнул свой дубликат на пол? — Брюнетка достала из кармана маленький блестящий предмет. — Это он. Этот малыш пришелся как нельзя кстати, иначе бы я не попала к тебе домой, и ты бы не оказался сейчас здесь, в нашей милой, любящей тебя семье. Ты рад?       — Так это ты похитила ребенка и чуть не сделала это же с Тоби? — Рит попытался встать, но сильное головокружение, появлявшееся при малейшем движении, помешало ему.       — Да. Я же должна была как-нибудь развлекаться все это время, пока не могла добраться до тебя, — невинно ответила Энджела.       — Знаешь, кто ты? — кисло улыбнулся Рит.       — И кто же?       — Сука, мразь и бесчеловечная тварь. А еще настоящая шалава и мелочная душонка, не способная превзойти своего жестокого и извращенного отца. Ты всегда будешь в его тени и никогда не сделаешь ничего стоящего, за что он бы тебя похвалил или хотя бы признал, — спокойно продолжал Рит. — Какой-то дворовый мальчишка стал ему дороже своей прекрасной талантливой дочурки, он выбросил тебя как ненужный мусор, хлам — как тело очередной уже выдохшейся игрушки, — широко улыбнулся Король.       Вот он — его главный талант: манипулировать не только поступками и действиями людей, но и их мыслями, используя страхи и неудовлетворенности. Сейчас Рит не действовал по тщательно проработанному плану, как привык, сейчас он не продумывал ничего — им руководило лишь желание отомстить, сделать больно настолько, насколько это возможно, растереть в порошок чужие чувства так же, как это делал его враг.       Пощечина. Ох, не так обычно бьют женщины…       — Ты ничего не знаешь обо мне! — закричала Энджела. — Это ты, ты мне помешал быть с папой, ты его убил, это все из-за тебя! Ты испортил мне всю жизнь…       — А ты мне — нет?! — громко, как мог, произнес Рит. — Я помню тебя: ты была той девочкой, что пришла в этот чертов подвал и вместо того, чтобы спасти, наслаждалась, разрезая меня! Ты жила в этом хреновом доме, спала в своей уютной кроватке, пока я здесь чах, и будь уверена, как только я смогу нормально двигаться — я тебя убью!       Энджела впервые за все время нахмурилась вместо хищного оскала.       — Я собираюсь превзойти своего отца. — Она решительно стала приближаться к Риту. — Знаешь, как все всегда здесь происходило обычно? Он приводил сюда мальчишку, раздевал, резал, насиловал, но после этого он вводил эту вот жидкость. Эта штука лучше любого возбуждающего средства. Она в течение каких-то десяти минут зажигает такой огонь в теле, от которого никакая воля или самообладание спасти не смогут. Он завязывал жертве руки за спиной, чтобы мальчишка никаким образом не мог удовлетворить себя, и наблюдал, как он погибает от яда, который может выйти только вместе со спермой — такое уж у него свойство, — пожала плечами Энджела, так, словно разговор шел о чем-то совсем обыкновенном. — Он никогда не проводил какие-нибудь эксперименты с этой жидкостью, а жаль: тогда бы узнал одно его очень интересное свойство. Думаю, тебе оно не очень понравится. Оказалось, что обычной ручной стимуляции недостаточно, чтобы яд вышел весь — для этого нужно более сильное удовольствие, спасибо за это открытие одному мальчишке, с которым мы очень мило поиграли, — хихикнула дочь маньяка.       Рит вспомнил новость о найденном мальчике на детской площадке. «Так вот, зачем он ей нужен был — как лабораторная мышь, ничего больше…»       — Знаешь, возмездие будет, — вновь пробудился Король. — Оно очень скоро тебя настигнет и скорее всего будет выглядеть так: в какой-нибудь тихой подворотне поймают тебя трое широченных шкафов, справиться с которыми тебе не поможет ни одна из твоих уловок, и трахнут тебя во все дыры, будь уверена, — холодно рассмеялся Король, и звуки его голоса, рикошетируя от сырых стен, со всех сторон осыпали Энджелу. Что-то в ее лице моментально изменилось. «Кто бы удивился, — усмехнулся про себя Хайвел, — любая девушка боится изнасилования. Энджи, как же просто тобой манипулировать — ненавидь меня еще больше. Бойся и злись — делай глупости».       — Говори, что хочешь, но я в карму не верю. К тому же… я уверена, что мне описанное тобой очень понравится, — с лучезарной улыбкой просмаковала она. — Итак, начну-ка я, пожалуй. — Она села на пол рядом с Ритом и приложила иглу шприца к его запястью. — Представляешь, какой захватывающий путь проделывает эта жидкость по твоей крови, приливая к определенному органу?       — Не делай этого!.. — взмолился Дэн, не способный сейчас ничем помочь тому, о ком так долго и от чистого сердца заботился.       Рит через силу извернулся и посмотрел на него. Прикованный массивными наручниками с тяжелыми цепями к стене, Дэн был не в состоянии сдвинуться хотя бы на пару сантиметров. Сверкающие в полутьме глаза выражали муку, неописуемую никакими словами. Сожаление, мольба о прощении Рита за то, что ничего не может поделать со сложившейся ситуацией. Рит не мог отвести взгляд, утопая в океане чужих чувств, впервые понимая их. Боль в груди — не из-за логического конца истории семилетней давности, который все же догнал Рита; боль — из-за мучений Дэна, разъедающих его изнутри.       Игла вошла с болью, и сердце Рита на мгновение замерло, проклиная себя за то, что уже неотвратимые последствия будут происходить на глазах у Дэна, такого доброго и понимающего дурака, не так давно предложившего Королю, бесчувственному и расчетливому, дружбу, улыбками и теплотой так быстро изменившего Хайвела, раскрыв его настоящего.       — Вот и все. — Шприц со звоном отлетел в сторону, и Энджела наклонилась к Риту. — Теперь для тебя все уже предопределено. Даже если ты решишься помастурбировать в присутствии Дэна, тебе это все равно никоим образом не подсобит. Ты умрешь так, как должен был это сделать еще семь лет назад. А я найду того мальчишку, которого ты у меня забрал в переулке, и завершу все свои дела. Пока, мой милый. — Она поднялась и прошлась до скованного брата. — Мне очень жаль, но я никак не могу заставить себя убить тебя. Кажется, я тебя все-таки люблю, — нехотя согласилась она. — Но даже если бы и могла — как бы просто это было, не считаешь? Зато так ты перенесешь ту боль, которую испытала я, когда отец покончил с собой. Еще увидимся, любимый старший брат.       Она изящно поклонилась и со смехом поднялась по лестнице, затворив за собой тяжелую дверь.       — Рит! Как ты?! — Звон цепей участился.       Хайвел повернулся на бок, к Дэну спиной, и обнял колени.       — Прости… Если бы я не втянул тебя во все это, ты бы здесь не оказался… — Рит не напрягал голос — эхо усиливало звуки за него.       — Не говори так!       — А я не прав, разве?.. Если бы я не взялся тебе мстить, то не связался бы с твоей сестрой. Если бы не гнался за тобой, не спешил перегнать тебя, то мы бы не стали друзьями, Энджела никогда бы не стала использовать меня, чтобы сделать тебе больно…       Теплая ладонь коснулась его плеча.       — Даже и не смей так говорить, — твердо сказал Дэн. По обеим рукам из-за содранной на запястьях наручниками кожи блестела кровь. Он сумел освободиться, хоть и изранил руки. — А думать — тем более. Ты же никогда ни перед кем не извиняешься.       — Ты, так уж и быть, заслужил мои извинения, — болезненно улыбнулся Рит, любуясь добросердечным лицом. «Кажется, я от всей души рад, что последним в моей жизни будет именно это лицо — его. Что было бы, если бы тогда, в первый день нашего с ним знакомства, он не задел меня и не заговорил со мной? Или если бы пропустил тренировку — не заинтересовал меня в том бестолковом соперничестве?.. А борьба действительно была бессмысленной: я никогда не смогу достичь его высот, и не в физической подготовке дело. Дело в его глазах, в чистых и бескорыстных. У меня таких никогда не будет. Я не способен верить людям, я не могу всем улыбаться от чистого сердца, я не запрограммирован открыто говорить о том, что лежит на душе, я даже думать честно не умею. Но для него…» — Дэн, — позвал Хайвел.       — Что? — спросил Яссен, проводя рукой по кофейным волосам.       — Ты никогда не сможешь себе вообразить степень моего счастья от знакомства с тобой. Ты ведь самый чистый человек, которого я встречал за всю свою, пусть и не долгую, жизнь. Ты единственный, перед кем мне не хочется играть или притворяться. Спасибо тебе за то, что ты такой…       — Эй! Немедленно прекрати! Думаешь, я позволю тебе умереть, что прощаться начал?! — Тепло охватило все тело — Дэн прижал его к себе. — Можешь возненавидеть меня еще яростнее, чем при нашем знакомстве, — но я не позволю тебе уйти…